Митицуна-но хаха - Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки) Страница 38

Видимо, сильно нервничая, ками вызвал к себе моего сына:

- Есть одно дело, о котором нам следует срочно поговорить.

- Сейчас, сейчас, - сказал мальчик и отправил посыльного назад. Пока же собирался выехать, пошел дождь, и тут посыльный вернулся. В руках он держал письмо на тонкой красной бумаге, прикрепленное к ветке алой сливы. Смысл передавался написанным сверху словом «Исоноками»:

Больше, чем цветы,НамокшиеОт струй весеннего дождя,Намокли рукава моиОт слез из-за любимой.

«Мой друг, мой друг, пожалуйте ко мне». По какой-то причине слова «мой друг» сверху были замазаны тушью.

- Как тут быть, - растерялся сын, но я напутствовала его словами:

- Вот еще задача! Скажи, что встретил посланца на дороге, да так и поезжай!

Возвратившись домой, он рассказал:

- Ками очень возмущался: «Почему вы не могли прислать мне ответ, пока я ожидал, что вам изволит сказать господин?».

Дня два или три спустя сын, наконец, отдал мое письмо отцу, и тот, по его словам, ответил так:

- Ничего неясного. Здесь говорится, чтобы я определил, что я ныне по этому поводу думаю. Ответ надо дать поскорее. Думаю, что обстановка для того, чтобы он приходил к вам в гости, еще не благоприятна. Людей, которым известно, что у вас в доме есть барышня, в общем нет. Пойдут разные кривотолки.

Я очень рассердилась, услышав этот рассказ: как же, по его мнению, стало известно о барышне, о которой никто не знает?!

Как бы то ни было, в этот же день я дала ками ответ: «Поначалу я думала сразу ответить на Ваше неожиданное послание, памятуя о Ваших благодеяниях касательно моего сына. Однако Вы изволили упомянуть "господина" по делу, которое мне показалось весьма странным, и я запросила его о нем. Господину случилось быть в дальней отлучке, поэтому я весьма долго не отвечала Вам по существу дела». В конце письма я приписала: «Мусаси, которую Вы изволите упоминать, говорит, что в ее комнату "посторонние самовольно" не входят».

После того от ками было несколько посланий, но ни на одно из них я не отвечала, хотя и чувствовала себя при этом неловко.

Пришла третья луна. Ками через одну из свитских дам передал свою просьбу Канэиэ, и потом переслал мне его ответ. Сверху было написано: «Похоже, что Вы сомневаетесь. Вот подлинные слова, принадлежащие господину». Смотрю, там написано самим Канэиэ: «В эту луну все дни неблагоприятны. Нужно, чтобы она прошла». И добавлено: «Взгляните на календарь. Сейчас ничего не сделаешь». Я очень удивилась и подумала, что здесь вряд ли кто сверялся с календарем, скорее всего, это - изобретение того человека, что писал письмо.

В четвертую луну, числа седьмого или восьмого, около полудня, Канэиэ сказал мне:

- Приезжал глава дворцовых конюшен. Я велел людям из своей свиты сказать, что меня нет дома. Для того, о чем он хочет со мной говорить, еще не время.

Канэиэ стоял перед живой бамбуковой изгородью. Он, как всегда, был красив: одет в шаровары из лощеного шелка, сверху на нем было прямое одеяние, фигуру опоясывал большой меч... И когда он стоял так, а порывы ветра слегка шевелили в его руке привычный красный веер и развевали ленты на головном уборе, он был будто нарисован на картине.

Из глубины моего дома показались служанки, перешептывающиеся:

- Какой красивый мужчина! - Видны были их фигуры с шлейфами[24]. Как раз в это время снаружи налетел порыв ветра, подул на ширму, за нее, и дамы, которые на эту ширму полагались, заспанные, неодетые, переполошились, представляя собой самое жалкое зрелище, которое я буду помнить до смерти.

Все это произошло в тот раз, когда мы ожидали нашего сына, вернувшегося после тренировки в стрельбе из лука поздней ночью. Он встал с постели совершенно заспанный и, выйдя из дверей, сказал, что дома никого нет. Из-за сильного ветра все ставни были опущены, поэтому его слова выглядели вполне правдоподобными.

Решительно поднявшись на решетчатую ограду, ками сказал:

- Сегодня благоприятный день! Принесите мне, пожалуйста, круглую циновку для сидения. Я хотел бы немного побыть здесь... - Потом глубоко вздохнул: - Совершенно напрасно приходил! - И возвратился домой.

Прошло два дня, и я послала сказать ему просто на словах:

- Прошу простить меня за то, что я отсутствовала в тот раз.

После того, как это ему передали, последовало обычное:

- Получилось очень неудачно. Как Вы отнесетесь к еще одному посещению?

Чтобы это не было похоже на приглашение, я велела передать ему: «Не покажется ли это сомнительным?». Но хотя я и не разрешила приходить, ками все-таки пожаловал к нам в сумерках, заявив:

- Мне нужно поговорить с помощником.

Я не сразу нашлась, как поступить. Подняла в окнах две ставни, осветила веранду и стала ожидать в комнате, отгородясь ширмой. Сын встретил ками словами:

- Поскорее! - И они поднялись на галерею. Открыв боковые двери, сын пригласил:

- Сюда! - И когда гость приблизился, отступил еще.

- Передай, пожалуйста, матушке, - проговорил ками тихим голосом, - что я пришел.

Войдя в комнату, он продолжал:

- Так. Согласно ее пожеланию, я явился побеседовать.

После этих слов гость коротко засмеялся и, легко шурша одеждами, прошел в задние комнаты.

Разговор с моим сыном шел тихо, лишь время от времени слышался звук прикосновения веера к его жезлу. Из-за ширмы от меня не доносилось ни звука, между тем время шло и шло... Обращаясь к моему сыну, ками сказал:

- Прошу передать, что я весьма сожалею, что предыдущий мой приход оказался безрезультатным.

- Непременно.

Я на коленях придвинулась поближе, но гость больше ничего не сказал. По крайней мере, мне за ширмой не было слышно ничего. Тогда я подумала, что он, возможно, не догадывается о моем присутствии за ширмой, и легонько откашлялась. И ками начал говорить:

- Вот время пришло. Быть может, я выбрал неподходящий случай, чтобы встретиться и побеседовать. - Так говорил он очень долго.

Со своей стороны я отвечала только:

- К сожалению, то, что Вы изволили сказать нам, вызывает чувство, похожее на сновидение. Девочка - меньше маленькой, она такая, о которых говорят: «Как мышонок». Беседа наша совершенно бесполезна.

Слушая меня, гость старался вполне соблюсти приличия, да и мне разговор давался непросто. Пошел дождь, стемнело, раздались громкие голоса лягушек. Стало уже совсем поздно, когда я произнесла:

- Здесь такие унылые окрестности, даже наши люди порой чувствуют себя неуютно.

- Нет, отчего же, - отвечал он. - Я, со своей стороны, буду заботиться о вас: не нужно опасаться.

Между тем стало еще темнее.

- Кроме того, мой уважаемый помощник будет скоро занят поблизости, и по такому случаю я  смогу оказывать  вам  всяческие услуги. Господину все, что Вы изволили говорить мне, я передам, и о том, как он изволил об этом отозваться, я также поставлю Вас в известность, для чего и наведаюсь к Вам завтра или послезавтра, - с этими словами гость встал, намереваясь уехать.

Выглянув сквозь прореху в ширме, я увидела, что светильники, горевшие на плетеной ограде веранды, погасли. За ширмой у меня горели огни и было светло, так что я и не заметила, как погас свет снаружи. Я подумала, что из-за ширмы, возможно, видны силуэты, и распорядилась:

- Это дурно! Светильники погасли, гостю неуютно!

- Да нет, ничего, - отвечали, выходя наружу, сопровождавшие его люди.

Явившись к нам однажды, ками стал приезжать все чаще, и все с одной и той же просьбой. Я же говорила ему только:

- Здесь, хотя и без особого желания, все будет исполнено как надо, если Вы будете иметь на то разрешение господина.

- Но, ведь, можно считать, что у меня уже есть разрешение, - горячился он, - господин определенно называл конец этой луны. За эти двадцать с лишним дней, наверное, уж один-то благоприятный день был!

К счастью, мой сын, состоя на службе в Ведомстве Правой дворцовой конюшни, должен был готовиться к участию в празднике святилища Камо, и я только об этом и думала. Ками ожидал окончания праздника. Но наши волнения по поводу сына оказались напрасными: он не смог пойти в святилище, потому что накануне осквернился, увидев дохлую собаку[25].

И снова, о чем бы ни заходил разговор, ками принимался за свое. Сын от него только и слышал:

- Ну, скажите своей матушке понастойчивее: «Господин уже вымолвил свое слово!»

Тогда я послала Канэиэ письмо: «Почему ками постоянно говорит об этом? Он очень надоел мне со своими разговорами, поэтому напиши ответ, который я могла бы показать ему». Ответ пришел: «Я так и думал. За хлопотами по поводу нашего сына мне казалось, что это случится еще не скоро; теперь же я думаю, что мы вернемся к разговору после окончания полосы запретов, в восьмую луну, - если душевные устремления ками не изменятся».