Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2 Страница 38

П е р в ы й.  То-то и дело, что не странная. Чего ты странного-то увидел? Что не замужем или что барахлишко импортное любит? На то и девица. И язык, кто же теперь язык не знает. (Задумывается.) А ты язык знаешь?

В т о р о й.  В школе учил и в Академии. Немецкий. (Помедлив.) Да нет, не знаю.

П е р в ы й  (с сожалением). Вот и я не знаю. Странная, говоришь? Это мы с тобой теперь странные... (Подает В т о р о м у  газету с картой.) Ты посмотри, сколько тут текста под картой, может, разберешь?

В т о р о й.  (Берет газету, подносит к глазам, долго рассматривает.) По-моему, это французский. Могу отдать переводчикам. В момент сделают.

П е р в ы й.  Ладно уж, это я могу и сам. Странная... Но все-таки выясни, нет ли за ней чего.

В т о р о й.  Легко сказать, выясни. Вы же велели к шестнадцати, а сейчас двенадцать сорок. Пока запросишь, пока там разберутся... Правда,  я убежден, что утечка оттуда, тем более этот пожар... Именно эти карты, и все сразу. Для доклада вопрос можно считать ясным, а расследование – своим порядком.

П е р в ы й.  Больно ты быстрый. Я не вижу моста, по которому ушла информация. Не вижу.

В т о р о й.  А пожар?

П е р в ы й.  Пожар? Н-да, но зачем им пожар? Давай-ка посмотрим третьего.

В т о р о й.  Козлов Вилен Сергеевич, тысяча девятьсот пятьдесят первого года, русский, отец – рабочий, мать – медсестра. В шестьдесят девятом окончил английскую школу, с пятого класса переписывался с канадским мальчиком, два месяца назад тот приезжал с отцом и они встречались. (Торжествующе.) Вот вам и мост!

П е р в ы й.  Торопишься, опять торопишься. (Помедлив.) Сейчас двенадцать сорок пять, давай-ка, на самолет. В четырнадцать ноль-ноль, не позднее четырнадцати пятнадцати, будешь там. Если что, звони. Ну, а к шестнадцати – сам знаешь. Вот здесь твоя сноровка и пригодится.

В т о р о й.  Слушаюсь.

П е р в ы й.  Только, смотри, не ошибись. Дело здесь такое – ошибиться нельзя.

Обгоревшая комната 2-ой сцены.

 На столе В а г н е р а груда обуглившейся бумаги. Закопченные стены у окна, стекла, графин и обуглившиеся цветы. Передняя часть комнаты у двери не тронута.  В т о р о й  разбирает сгоревшие чертежи, внимательно рассматривает все вокруг. Лупой, сантиметр за сантиметром обводит места, где мог возникнуть пожар. Стук в дверь. Не дожидаясь ответа, входит полный бритый наголо мужчина лет 56 – 57, начальник спецотдела Г л у х о в , по прозвищу «Скафандр».

Г л у х о в  (заискивающе). В спецчасти остались только два квадрата в тубусе техника Шаровой. Она утром не взяла ни тубус, ни чемодан. Все остальные карты северо-западного района взял утром Вагнер по разрешению главного инженера. Я проверил, главный инженер разрешение не подписывал, там стоит какая-то закорючка, похожа на подпись самого Вагнера.

В т о р о й.  И часто у вас так делается?

Г л у х о в.  В таком количестве чертежи выдаются крайне редко, по специальному разрешению, и только для срочного внесения изменений.

В т о р о й.  А по отдельности их можно взять все? Постепенно?

Г л у х о в.  Нет, один человек не может. Исполнитель может взять только те материалы, над которыми он работает.

В т о р о й.  Значит, чтобы получить представление обо всем районе, нужно собрать материалы пяти-шести человек?

Г л у х о в.  Больше, человек десяти-двенадцати. Это всё старшие геологи, начальники партий и отрядов.

В т о р о й.  Сколько всего человек в отделе?

Г л у х о в.  Сорок три.

В т о р о й.  Когда последний раз вносились изменения в карты, и кто их брал?

Г л у х о в.  Можно проверить по записям в архиве.

В т о р о й.  Пожалуйста, сделайте это побыстрее, а пока попросите ко мне главного геолога Вагнера.

Г л у х о в.  Вагнера нет.

В т о р о й.  Как нет, у вас перерыв кончился уже?

Г л у х о в  (удивленно). Больше часа, как кончился. Вагнера нет.

В т о р о й.  Он что, опаздывает или уехал куда-нибудь?

Г л у х о в.  Никак нет. За те четырнадцать лет, что я здесь работаю, Вагнер ни разу не опоздал. Сейчас проверю. (Набирает номер местного телефона.) Охрана? Это Глухов. Вагнер с обеда приходил? (Кладет трубку.) Нет. (Снова набирает номер.) Иван Антонович, Глухов беспокоит. У вас Вагнер не отпрашивался перед обедом? (Кладет трубку.) Нет. (Снова набирает номер.) Клавдия Сергеевна, посмотрите в книге местных командировок, Вагнер не записывался? (Кладет трубку, после паузы.) Нет.

В т о р о й.  Свяжитесь с милицией. Чтобы Вагнер через час был здесь. Остальные на месте?

Г л у х о в.  Инженер Корина по увольнительной ушла с обеда. Она утром из командировки.

В т о р о й.  Ее тоже быстро сюда, а пока попросите парня, который дежурил здесь.

Г л у х о в  выходит.  В т о р о й  садится за стол, берет в руки командировку К о р и н о й, приколотую к отчету, внимательно читает, переворачивает, входит В и л е н, несколько развязно, но меньше, чем утром.

К о з л о в.  Здравствуйте. (Подходит к столу, но не садится, а облокачивается на кульман.)

В т о р о й.  Садитесь, рассказывайте.

К о з л о в   медлит, не хочет садиться.

В т о р о й  (тоном приказа). Садитесь. (В и л е н  небрежно, как бы нехотя, садится. Пауза, весьма долгая.) Ну!

К о з л о в. А чего рассказывать? Прямо цирк какой-то. Фокус, и только.

В т о р о й  (резко). Давайте по порядку.

К о з л о в.  А чего по порядку-то?

В т о р о й  (спокойнее). Начался обеденный перерыв, вы остались один, и что было дальше?

К о з л о в.  Ну, Натка и Корина вылетели со звонком, а Вагнер еще пару минут копошился в столе, потом тоже уплелся. Я сразу на подоконник – фрамугу открыть, как Натке обещал. Дело плевое, однако, смотрю, все равно духота жуткая. Решил пока окно открыть, но в сквере Вагнера увидал, решил не связываться. Чуть приоткрытым оставил, потом в коридор вышел покурить. У двери стою, калякую кое с кем, да дело одно мозгую. За сигаретой, видно и дыма не почувствовал. Сигарета крепкая такая, кубинская, «ля корона» называется, может, попробуете?

 Протягивает В т о р о м у пачку, ловким движением выгнав ему одну наружу.  В т о р о й  смотрит на него так, что тот быстро убирает пачку и пожимает плечами: «не хотите, мол, не надо».

К о з л о в.  Сколько простоял так, не знаю. А только снизу прибежали: «дым у тебя из окна валит!» – кричат. Я в комнату, а там, как в испорченном телевизоре – трещит, шипит и кругом бело, ничего не видно. Кричу ребятам: «Воды тащите», а чего кричать-то. Нести ее не в чем. Про огнетушитель вовсе и позабыл. Но кто-то догадался, притащили с лестницы. Притащить-то притащили, а что с ним делать, никто не знает. Крутим, вертим. Об пол пару раз так дали, что вмятины, вон, на паркете. А он не работает. Рукоятку дергаем туда-сюда. В азарт вошли, совсем уж забыли, для чего он нужен, ручку, наконец, перекинули, а он в морду – струей! Ну, кое-что осталось и на стол вагнеровский полить. Да бумага-то вся пересушенная, фьють! – и готово.

В т о р о й.  И что-же, сама она загорелась или как?

К о з л о в.  Так я же говорю, цирк. Фокус какой-то. Сама – не сама, а загорелась.

В т о р о й.  Может быть, вы закурили все-таки там, у стола?

К о з л о в.  Ни боже мой. У меня зажигалка. Знаете, австрийский пистолетик. Испортилась. (Вытаскивает зажигалку из кармана, нажимает, она тут же загорается. Удивленно.) Надо же, заработала, стерва. (Убирает пистолетик, довольный.) А прикурил я уже в коридоре.

В т о р о й.  У кого, не помните?

К о з л о в.  Почему не помню? У Серегина из пятого отдела и закурил. Потом мы с ним еще минут десять трепались.

В т о р о й.  Скажите, а почему в поле не поехали?

К о з л о в.  В институт поступать собираюсь.

В т о р о й.  И в какой, если не секрет?

К о з л о в.  Еще не знаю, в технический куда-нибудь.

В т о р о й.  А конфликтов у вас тут с кем-нибудь не было? Ну, с Вагнером, например. Может быть, он вам характеристику не давал?

К о з л о в.  Нет, всё в порядке.

В т о р о й.  А разбирать вас на собрании разве не собирались, вы ведь пошумели недавно в ресторане? Могли ведь и уволить.

К о з л о в.  Плевать мне на собрания, я и сам уходить собирался, все равно готовиться надо.

В т о р о й.  А не хотели ли вы уйти, так сказать, хлопнув дверью? Или, может быть, вам это поручили?

К о з л о в  (поднимается). Я пошел. Вы что-то не так заговорили. Что я – спятил, такими вещами заниматься?