Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2 Страница 37

Входит В а г н е р  тяжело дышит, жарко. Достает из стола стакан, наливает из графина воду. Пьет, ставит графин обратно. Садится за стол.

В а г н е р  (говорит, глядя перед собой). На трех старых заложениях поползли грунты. Изделия передислоцировали, но надо ехать, посмотреть, в чем дело.

К о р и н а.  Oпять я? Одна только и езжу. Как раз старых мне и не хватало. Кто-то ошибся, а я должна разбираться. Не поеду, не могу больше.

В а г н е р.  Ну, хорошо-хорошо, только не шумите. Я сам съезжу.

К о з л о в  (ехидно). Сейчас тепло, можно и съездить...

Кабинет первой сцены. На часах 10.00.

П е р в ы й  разговаривает по телефону, входит В т о р о й.

П е р в ы й  (кладет трубку. Резко).Ни черта непонятно. Не хочется думать, но от «Пеньковcких» полной гарантии никогда нет. (Смотрит на часы.) Ты точен, докладывай.

В т о р о й.  Первую версию, как я понял, вы взяли на себя.

П е р в ы й  (нетерпеливо). Ну-ну.

В т о р о й.  Возможен еще только один источник утечки информации в таком объеме.

П е р в ы й  (нетерпеливо). Ну-ну.

В т о р о й.  Есть в Н-ске большой военный институт, который разрабатывает и проектирует объекты всего северо-западного района. Институт построен таким образом, что собрать материал по всем объектам и привязать их «по месту» ни одно подразделение, и даже руководство института, не может. Но при Институте есть большой отдел геологов. Они занимаются изысканиями и разведкой площадок. Хотя они участвуют в работе на самой начальной стадии, у них есть карты, планы и привязки всех площадок.

П е р в ы й.  А по размерам и расположению площадок даже идиот определит, для чего они предназначены.

В т о р о й.  Но и здесь есть неясности. Отдел разбит на партии и на отряды. Каждый работает в одном, сравнительно небольшом районе. Хранение информации исключает возможность ознакомления с чужой работой. Да они почти не встречаются, так как большую часть года проводят в поле.

П е р в ы й.  Остается начальник отдела, к которому все стекается.

В т о р о й.  И главный геолог, его заместитель.

П е р в ы й.  Они-то мне и нужны.

В т о р о й.  Вот их дела. В институте сейчас только главный геолог. Начальник уже четвертый месяц в поле, возглавляет одну из изыскательских партий.

П е р в ы й.  Тогда мне нужен этот. Все данные свежие.

В т о р о й.  Вот он. (Подает папку П е р в о м у.)

П е р в ы й  (открывает папку, читает вслух). Вагнер Николай Николаевич, пятьдесят девять лет. (Хмыкает, не поднимая головы.) И узнай, кто еще из геологов остался в институте, и что они делают, когда все в поле.

В т о р о й.  Слушаюсь. (Поворачивается, идет к двери.)

П е р в ы й  (ему вслед). Не забудь, в тринадцать ноль-ноль.

Комната 2-ой сцены в учреждении.

Все четверо сидят за столами. Ш а р о в а  беспокойна, перебирает бумаги, поглядывает на К о з л о в  а.

Ш а р о в а.  Фу, какая духота, хоть бы окно открыть.

К о з л о в   поднимается, подходит к окну.

В а г н е р  (с испугом). Нельзя, вы же знаете – окно нельзя. Только фрамугу.

Ш а р о в а.  Вилен, открой хоть фрамугу.

В и л е н дергает за веревку, потом вскакивает на подоконник, предварительно переставив графин ближе к столу В а г н е р а.

В и л е н  (долго возится). Пока бумагу отдерешь. Черт.

В а г н е р  (возмущенно). Пожалуйста, слезьте, Козлов. Этим надо заниматься в перерыв.

К о з л о в  (еще немного возится, потом спрыгивает). Ладно, Ната, в обед открою. Я сегодня дежурю.

Ш а р о в а  (К о з л о в  у многозначительно). Виленчик, миленький, сделай, я на тебя очень надеюсь. (Достает чашку из стола, встает, проходит мимо В и л е н а, касаясь его грудью.)

К о з л о в.  Будет сделано, ты ведь знаешь, что я тебе ни в чем отказать не могу....

Ш а р о в а  подходит к окну, наливает воды, ставит графин еще ближе к В а г н е р у, затемняя ему стол. Уходит. В а г н е р  кряхтит, поднимается, отодвигает графин от себя, садится.

В а г н е р.  Козлов, вы сегодня дежурите. Я все же на вас полагаюсь. Из комнаты никуда не отлучаться. И не забудьте, что после обеда ваши карты и карты Натальи Ивановны должны быть у меня на столе.

К о р и н а (сердито). Мой отчет и перечень изменений по объектам готовы, вам их сейчас отдать или после обеда?

В а г н е р  (встает, подходит к К о р и н о й). Давайте, давайте. (Забирает черную картонную папку, кладет на кипу карт возле окна, под графином.)

Ш а р о в а.  Николай Николаевич, вы бы отпустили Ларису Григорьевну. Она прямо с аэродрома сюда.

К о р и н а (недовольно). Нечего за меня просить, пойдем в столовую, уже время.

Ш а р о в а.  а ты имеешь право на полдня. День приезда, день отъезда – один день. (К В а г н е р у.) Николай Николаевич, это нарушение закона.

В а г н е р (испуганно). Какого еще закона? Если полагается, я не возражаю, пишите увольнительную.

К о р и н а  молча садится, пишет увольнительную, подает В а г н е р у. Тот сидит и, глядя снизу вверх на высокую Лялю, полуутвердительно спрашивает.

В а г н е р.  Полагается… (Подписывает.)

Звонок. Все торопливо выходят. Остается один  В и л е н. Стоит лицом к окну, спиной к двери.

.

К о з л о в  (потирая руки). Ох, и устрою же я этому толстопузому.

В это время дверь приоткрывается, в комнату заглядывает Б е л о б р ы с ы й , слышит, что говорит К о з л о в , и быстро уходит. Через минуту заходит тот же М у ж ч и н а , что приносил вещи, заглядывает в комнату, видит, что Н а т ы   Ш а р о в о й нет, и осторожно прикрывает дверь. Лица его опять не видно.

Кабинет 1-ой сцены.

П е р в ы й  ходит по комнате, внешне спокоен. В руках иностранная газета с опубликованной схемой. Резко входит В т о р о й. Сильно возбужден. Говорит на ходу.

В т о р о й.  Только что сообщили из Н-ска. В институте произошел пожар. В геологическом отделе сгорели  топографические карты всего северо-западного района.

П е р в ы й.  Когда это случилось?

В т о р о й.  В двенадцать двадцать, во время обеденного перерыва.

П е р в ы й.  Что же, и никого при этом не было?

В т о р о й.  Как всегда, оставался дежурный по помещению.

П е р в ы й.  Кроме карт, что еще сгорело?

В т о р о й.  Почти ничего, успели погасить.

П е р в ы й.  Вы узнали, кто оставался в отделе, кроме главного геолога?

В т о р о й.  Три человека: инженер Корина, старший техник Шарова и техник Козлов. Вот их дела.

П е р в ы й.  Давай их сюда. Этого я уже посмотрел. Ты его видел?

В т о р о й.  Да, сложная биография.

П е р в ы й.  Обижали его много. В тридцать седьмом забрали, потому что немец. Заметь, наш, русский немец, только и есть, что фамилия немецкая, и вот что еще известно. Началась война, он шесть раз заявление подавал, просился на фронт. Не взяли. Всю войну в тяжелейших условиях проработал на Урале, вернулся в Н-ск, десять лет работал изыскателем, пока не взяли в институт – там и вырос до главного.

В т о р о й.  Замкнут, недоверчив. Так? Может быть, озлобился. Но когда, откуда связи?

П е р в ы й.  Давай посмотрим остальных. (Садится за стол.  В т о р о й  подает ему три папки, садится с боку. П е р в ы й  открывает верхнюю папку, читает глазами, вслух повторяет не все – видимо, самое интересное.) Корина Лариса Григорьевна, сорок пятого года рождения, окончила Горный' институт, в том же году направлена в… по распределению. Мать – педагог, отец погиб на фронте. Ага, изменения: два месяца назад вышла замуж. Муж – инженер-дизелист, плавает на торговце «Краснокамск», ходит за границу.

В т о р о й.  Сорок пятого года рождения, а отец погиб на фронте. Значит, он ее и не видел. Н-да.

П е р в ы й.  Ты не о том сейчас. Запроси-ка ее мужа. Горицкий Роман Игоревич. Так, на всякий случай. (Открывает вторую папку, читает выборочно, так же, как первую.) Шарова Наталья Ивановна, тысяча девятьсот сорокового года, горный техникум. Нет… нет… нет... Ничего у нее нет, даже семьи. Из детского дома. Вот только с иностранцами часто знакомится, любит барахлишко импортное.

В т о р о й.  Странная девица. Нет ли за ней кого-нибудь?

П е р в ы й.  То-то и дело, что не странная. Чего ты странного-то увидел? Что не замужем или что барахлишко импортное любит? На то и девица. И язык, кто же теперь язык не знает. (Задумывается.) А ты язык знаешь?