Кока Феникс - Пеликаниана Страница 4

- Ну, что ты, ма, скрипишь на своей дурынде? Наташа по инерции провезла смычком ещe пару нот и замерла. А Андрей громко открыл дверь и вышел. Что-о-о?! - закричала Наташа, но Андрей уже подскользнулся на подложенной им же для дуры-жены банановой шкурке и летел вниз. Ему казалось, что он, ударяясь о ступеньки, отпрыгивает от них с новой силой и не будет конца его путешествию.

Боль он ощутил только, когда лeжа и постанывая, увидел Наташу, появившуюся наверху. Но она не бросилась к нему, а как-то по-детски улыбаясь, подняла скрипку и так, стоя в вышине и глядя на барахтавшегося мужа, доиграла 2-ой Брандербургский концерт.

Не соображая, что делать дальше, Наташа выбежала из дому. По дороге только что проехал самосвал и вместо воздуха вообще кругом была одна пыль. Она сразу забилась Наташе во все возможные отверстия, но девичий организм стойко боролся со стихией. Наташа, загибаясь до земли и чувствуя, что еe живот прилипает к позвоночнику, кашляла, чихала, истекала слезами, и просто не хотела жить.

Однако, время шло, и, когда пыль рассеялась, то перед ней появилась пара старушек, сидящих на поваленной колоде и гоняющих по воздуху берeзовыми вениками комаров.

- Чево ж ты, сягодни, ета такая?! - Так чево, саседи жа, неприятна! - А кагда, сказывал, приедуть? - Сказывал, на днях. - И что, бундозером? Бундозером, - со смаком подтвердила одетая в плюшевый зипун, - сказал, что приедет и сваротит это свиное рыло.

- Так там жа живуть! - Ну что ж, что живуть?! Они ж па-чeрнаму. В это время Наташа, идя мимо, оказалась совсем близко, и бабки, хищно уставившись на неe, заткнулись. Но одна, конечно, та, что в зипуне, не выдержала и зашипела:

- Смотри, расфуфырилась! Им хоть кол на голове теши, всe равно свои жопы мужикам выставлять будут! Вот ужо завтра их бундозером па етай жопе! злорадствовала бабка.

Наташа, конечно, сначала вспыхнула от такого беспролазного хамства, и хотела было выпотрошить этих обезьян с шелухой. Но, вспомнив любимую поговорку своей мамы, которую Роза Карловна обычно употребляла в отношении еe Андрея, она стоически прошла мимо, только крепче закручивая бeдрами. Кровь ещe стучала в висках вместе с этою сакральной фразой.

- Не тронь говно, - повторила Наташа последний раз и вслед за этим в еe голове отчeтливо произнеслось:

"Вот ужо завтра бундозером па етай жопе!" И тут же она неприятно вспом

нила весь предыдущий разговор этих обезьян. "Да что ж это выходит?!" - переполошилась Наташа. - "Не может быть! Но почему тогда все уехали, и мы одни? Даже эта сука смоталась! Неспроста..."

Наташа развернулась и, не теряя девической стати, заспешила домой.

* * *

Андрей начал подозревать домашние лестницы. Не нравились они ему. Уж слишком много здесь на лестницах случилось. Холодильник тогда упал. Правда, это и плюс тоже. Ну, теща, ясно. Собаке - собачья смерть! А вот последнее происшествие уже не хорошо. Последнее же происшествие заключалось в том, что Андрей поднимаясь по лестнице и на секунду остановившись, вдруг потерял себя. И во-вторых, совершенно. Мир стоит, с места не трогается, каждая тварь цветeт и пахнет, а его нет. То есть абсолютно, даже остатков. Только подсознание, что, вот, должен быть такой Пеликанов Андрей, прямо здесь и сейчас, а оказывается дырка. Он даже покрылся какою-то липкой жидкостью, типа клея. Причeм, это чувствует, а самого нет как нет. "Андрей!" - позвал он себя, и тотчас появился. Стоит на лесенке, дышит. Живой.

- Андрей, - бесился Андрей, сидя в подвале. - Ну что Андрей! Андрей и Андрей. Держи бодрей! Ведь ничего. Совсем ничего. Имя одно, абстракт. Не от имени же я завишу! Я - это я! А Андрей? Ну, повторю я сто раз Андрей, и превратится оно в ничто! С таким же успехом я могу быть и Наташей. Почему нет? - улыбнулся Андрей. - Или Розой Карловной. Нет, Розой Карловной лучше не надо! - даже засмеялся он от удовольствия. - Но, в сущности всe равно чепуха. Представим, что у меня вообще нет имени, и не было никогда. Ведь это запросто! Вот я иду, абсолютно необозначенный, никаких Андреев, вне всякой истории, просто прохожу по лестнице. И кто идeт, зачем идeт, куда? Ха, - рассмеялся Андрей. - Ха! Взяли! Надо будет сказать Наташе, что у меня нет имени, и тогда... О-о-о, - он вдруг ощутил жуткой силы боль, промчавшуюся поперeк желудка и сверкнувшую искоркой. Ещe одна, ещe, появлялись перед глазами и кружились, радостно блестя, серебрянные точки. А живот сгорал. Андрей огляделся. На полу вокруг него валялась банановая кожура. Он поразился еe обилию и пересчитал.

- Десять! - застонал он от боли и закусил руку. А желудок вспучивало и взрезало. В животе шла революция. И даже сюда долетали раскаты баталий. В воздухе нестерпимо пахло банановым.

"Что делать?" - носился вокруг покоящегося объекта Андрей.

И тут его осенило. - Сейчас, хлоп! Быстро поднимусь наверх и засну, - с этими словами он вытащил из тайничка бутылку, плеснул в гранeныш и залпом оторвал дозу.

В животе стихло. Андрей задул спешно свечки и вышел из мастерской.

* * *

Уже подходя к лестнице Андрей почувствовал неприятный озноб в спине. Волосы его пушистым частоколом упирались в мягкую кожу на черепе, а рука со свечой неверно подрагивала. От этого по стенам волновались и дрожали тени. И даже, чeрт с ними с тенями - Андрей чувствовал, что на лестнице что-то есть. Что-то окружает его, обтягивает, и трогает своими невидимыми конечностями. Всe заполнено этой вязкой массой. Движения его замедлялись, и как ни хотел он пробежать лестницу быстро и сразу, переход этот превращался в нечто сродни тому, когда к вам во сне подкрадывается смертельная опасность, и надо бежать, а ноги топчутся на месте, перебирают, и единственный выход - это лететь в чeрное тар-тарары с разрывающимся сердцем. Он, как летучая мышь, чувствуя преграду, лавировал среди этой копошащейся твари, каждое мгновение ожидая появления чего-то ещe более уплотнeнного и более вещественного. Однако, взял себе за правило сразу два "не": не оглядываться и не останавливаться на лестнице. Чувствовал, что если завязнет, то завязнет окончательно. И бесповоротно. Это во сне есть ходы. А тут Вам не там. Самое страшное и безнадeжное - в середине лестницы. Если налетят, обступят, засиропят, вляпаешься с ними - тогда ходу нет. Поближе к перилам - это да! Когтями зацепишься, рванeшь - любая бокситка - к чертячьим потрохам!

Сейчас Андрей был уже наверху. Ещe ступенька и всe! Как вдруг он почувствовал прямо перед собой огромный сгусток. Андрей вильнул влево и, не рассчитав рывка, оказался на середине лестницы. Спереди не было просвета, вся верхняя ступень была равномерно занята. И волна не стояла на месте, а давила и давила Андрею на грудь. Он потерял опору, затем равновесие, и, уж совсем, как лишeнный лестничного притяжения, покатился вниз с бешеным грохотом.

Наташа, сидя перед зеркалом и обливаясь горючими слезами по своей долюшке, услышала грохот и подумала, что приехал бульдозер и уже ломает дом. Она ухватила шкатулку с ценностями и выскочила на лестницу.

Внизу, раскинувшись как столетнее дерево, валялся Андрей. Быстро подбежав к нему и заметив ровное дыхание, Наташа немного успокоилась. Потом поведя носом, уловила перегар, исходящий из раскрытой пасти мужа и процедила сквозь зубы:

- Пьян! С-с-сапожник!

* * *

"Как у неe получается?!" - спрашивал себя Андрей, завистливо смотря, как Наташа грациозно и без помех порхает по лесенке.

... С некоторых пор для него это сделалось мукой. Он даже, чтоб не спускаться по ночам в клозет приволок в опочивальню подаренный мамой кувшин, поставил под кровать и мочился туда громко и со смаком, ощущая свою сладкую победу над тeмными силами природы. А один раз вообще наделал среди ночи, накрыл газеткой и завалился дальше харю давить.

Утром проснулся, опустил ноги, и, конечно, забыв о ночных утехах должен был прямeхонько угодить в сосуд. Но кувшина не оказалось. Андрей развернулся. Не было и жены.

"Наташа!" - подумал он, радостно вскочил, распахнул дверь и услыхал потрескивающие на сковородке яички. Начинался день...

А Наташа к этому времени допрыгала до конца лесенки и вдруг неуклюже растянулась на брошенной Андреем банановой шкурке. Платьице еe взлетело вверх, обнажив ляжки, мелькнули трусики.

- Ха! - выдохнула Наташа. - Ха, ха, ха! И засмеялась, залилась над собственной неуклюжестью. А Андрей уже шeл прямо на цель. Он как увидел взметнувшееся платье... "Закинуть подол, поставить прачкой и вдуть, чтоб до кости!" - пронзило Андрея. Ничего не видя перед собой, кроме этой сцены, он, молча облизываясь, двигался к сидящей на полу и трясущейся от хохота Наташе. Вот она уже в его руках. Но, хряпс, Андреева нога подскальзывается на банановой шкурке, и он летит вперeд вспахивать своим носом деревянные половицы. Кровь хлещет как сумасшедшая по его дикому хайлу. Наташа, перепугавшись, кричит. Картина.

И тут-то его пронзает гениальная мысль. "А что, если, - вытирая кровь с лица и лeжа на полу, размышлял Андрей, - взять и заминировать. Ведь эта гадость тогда себя обнаружит!"