Неизвестен Автор - Максим и Федор Страница 4

Несмотря на сумятицу и гвалт, видно, что в центре внимания многих духов находится спящие Максим и Фёдор. Кто смотрит на них с презрением, кто - с негодованием, кто - с жалостью, кто - со смехом, кто - с пониманием, кто - с любопытством, ну и по-всякому. Дух Максима и Дух Фёдора смотрят с неопределённым выражением.

Второй план сцены начинает постепенно погружаться в темноту. Духи по одному исчезают, шум стихает. Последними исчезают духи Максима и Фёдора, в наступившей тишине слышны их последние малопонятные реплики:

Дух Максима: Он просыпается...

Дух Фёдора: Но нем...

(Второй план сцены в темноте. Фёдор поднимает голову. Желто-зелёный занавес опускается, однако, прежде чем он совсем скрыл сцену, видно, как Фёдор тянет руку к бутылке.)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ЯПОНИИ

BLOW UP

Илья Давидович Кобот с одной стороны не любил соседей Максима и Фёдора, даже писал на них заявления, что Фёдор кричит по ночам, что водят собутыльников, писают в коридоре и на кухне, но, с другой стороны, говорят, что обычно соседи и похуже этих... Фёдор такой горемычный, не нахамит, а Максим, хоть и строгий, всё спит больше.

Как-то вечером Кобот сидел у них в гостях, пил чай -надо же иногда посмотреть, как люди живут. Да вот выбрал же на кого смотреть!.. С самого начала лучше было уйти, с самого начала ругань у них пошла, - то Максим Фёдора изругал, зачем тот вермут купил, когда в магазине портвейн был, затем опять изругал, зачем Фёдор с пивом балуется - у бутылки крышку открывает и снова пришпандоривает.

Ещё в тот вечер Фёдор во все фразы вставлял какое-то мерзкое слово, которому его научил Василий - слово "пантеизм". Ну, например, "Ну, чоо, нальём ещё по пантеизму?" - про вермут. Или: "пантеишно я нынче пивку попил". Кобот специально вышел и посмотрел в энциклопедическом словаре это слово - нету!

Вот так сидели, молчали в основном, и вдруг - дверь открывается, и на пороге стоит милиционер.

Причем, кто ему дверь открыл? Илья Давыдович очень, конечно, напугался, но всё-таки, ясно, что не за ним милиционер пришел - за Фёдором, наверное. Максим и был злой, а тут аж черный весь стал - тоже сильно на Фёдора подумал: "Ну, жопа, доорался по ночам!" Сам Фёдор как-то не сориентировался: "Это чего... чего он тута?"

Милиционер обвел всех мрачным взглядом, особо задержался на Фёдоре, и спросил:

- Который тут Кобот?

Сердце Ильи Давыдовича больно застучало, а всего мучительнее было стеснение перед Максимом и Фёдором, которые, пьянь политурная, ещё и смотрят с сочувствием.

-Я... Кобот...

- Ну, здравствуй, Кобот, - сказал милиционер снимая фуражку.

-Здрасьте...

Илья встал и вытянул руки по швам. Максим взял со стола пару бутылок вермута и поставил на пол. Милиционер перевёл испытывающий взгляд с Кобота на Максима.

- А вы тоже здесь проживаете?

- Здеся, - спокойно ответил Фёдор, - пантеинно.

- Ну, здравствуйте и вы. Сосед я вам новый буду. Пужатый Алексей Степанович.

От внезапности этой сцены с Кобота полил пот, ноги задрожали. Он дугой пошёл к двери, не замечая удивлённого взгляда милиционера.

- Чего он, больной, что ли? - спросил милиционер.

- Жопа,- не сразу ответил Максим и выпил полстакана вермута.

* * *

Новый жилец почувствовал себя в квартире по-свойски сразу, точнее, в первый же день. Наутро, когда Кобот ставил чайник, в квартире послышался задорный свист и на кухню в одной майке вышел Пужатый.

- Здорово! - громко сказал он.

- Доброе утро, - ответил Илья Давыдович.

Эту фразу он заранее приготовил, чтоб сказать милиционеру, потому что знал, что очень растеряется после вчерашнего, и не сразу сообразит, что сказать.

- Чего вчера отвалил-то? Испугался, что ли? Кобот покраснел, не зная что ответить.

- Чего ты всё мнёшься?

Илья молча мыкался с газом, но зажечь никак не получалось. Пужатый зажёг газ на своей конфорке, поставил чайник, сел на табурет и стал следить за Коботом.

- Ты где работаешь?

- ВМЕХАНОБРЕ работаю... - подумав, ответил Кобот.

- Как, как? Что такое?

- Так называется.

Последовала тягостная пауза. Кобот, с такой натугой включивший газ, выключил его и пошёл к себе в комнату. Войдя, он, как и вчера, долго ходил туда и сюда, ни о чем не думая.

* * *

Вечером, возвращаясь с работы, и уже подойдя к дому, Илья Давыдович увидев в дверях Пужатого, безотчётно, несознательно повернулся и, съёжившись, пошёл мимо дома.

- Эй, Кобот! - окликнул его Пужатый. Кобот, пометавшись на месте, подошёл.

- Ты чего от меня шарахаешься?

- Да нет, я... Мне надо было...

- Темнишь всё. Я же видел, ты к дверям шёл.

Было уже темно и это придавало сцене тяжёлый характер.

- Ну шёл, да вот в магазин решил сходить, - с надрывом сказал Кобот.

Пужатый молчал. Лицо его было в тени. На пуговицах обмундирования светились колючие звёзды. Илья немного помолчал за компанию и отошёл за дом, где и промыкался с полчаса для отвода глаз.

* * *

Вечером, перед сном, Илья Давыдович, чуть-чуть выглянув на кухню, отшатнулся и замер за дверью. Красный, распаренный Пужатый со стаканом в руке, шептал Фёдору:

- Этот Кобот, я смотрю, тот ещё корефан. Ещё утром заметил: что за ядрён батон,- морду воротит. Сейчас вот в магазин за вермутом иду - гляжу, мать честная, - Кобот! Увидел меня и шмыг в сторону! Воротником прикрывается. Ну, думаю, видать за тобой что-то водится... Да ещё спрашиваю: "Где работаешь-то?" А он мне говорит: "В хреноборе!" Ну, думаю, гусь ты хорош!

- В МЕХАНОБРЕ! В МЕХАНОБРЕ я работаю! забывшись, прошептал Илья из-за двери.

Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Фёдор с испугом глянул на дверь, а Пужатый вскочил и выбежав из кухни, наткнулся на вытаращившего глаза Илью Давыдовича.

Они некоторое время стояли молча, почти вплотную, блестя глазами и взволнованно дыша.

- Ага..., - сказал Пужатый, попровляя майку. Илья, шатаясь, побежал к себе в комнату.

- Идиоты! Что за идиотизм!.. - бормотал он - Фу! Как всё... Фу! Идиотизм абсолютный!

Он подошёл к зеркалу, напряженно глянул в него. Зеркало мудро и матово светилось вокруг искаженного отчаяньем лица. Илья, не в силах чем-нибудь заняться, долго стоял перед зеркалом, то так, то сяк поворачивая голову и скаля зубы. Это бессмысленное занятие давало какой-то выход напряжённости, невесть за что свалившейся.

Сухо и зловеще тикал будильник.

Дверь без стука отворилась и в комнату вошёл Пужатый, уже в форме, в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, размял папиросу, стал разглядывать скромную, но благообразную комнату.

Илья Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись стоял у зеркала.

- Кобот, что вы, собственно, скрываете? - медленно спросил Пу жатый.

- Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что... за что вы меня так вот... спрашиваете?

- Ах, так, значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, виноват, да? Ведь так у вас получается?

- Нет... Но вы там Фёдору говорили... Ну там...

- Ну-ну, я слушаю... Илья Давидович молчал.

- Ну, я слушаю вас.

- Вы говорили, что я воротником прикрываюсь...

- Хватит ерунду пороть. Кстати, если уж вы хотите обсудить именно этот случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направлялись именно туда?

Илья молчал.

- Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим поселением в квартиру? Да или нет?

В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.

- Может, хватит в молчанку играть?! - страшно закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.

Илья Давыдович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, опрокинув стул, встал и вышел из комнаты.

Кобот, широко раскрыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.

* * *

На улице всё казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков. Прохожие, как солдаты, ходили от одной автобусной остановки к другой, машины... Спрятаться было негде. Домой Илья решил вернуться только вечером.

Не раздеваясь, на цыпочках, он прошёл в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, выглянул в коридор.

На кухне ожесточённо гремели стаканы и слышался голос Пужатого:

- Да ведь враг он, враг! Вражина он натуральная! Что ты будешь делать, я вижу, что враг, а прищучить не могу! Ну погоди, увидишь ты Алексея Пужатого! Он у меня не уйдёт, сам себя выдаст!..

На следующий день Илья Давыдович смалодушничал и не пошёл домой. Впервые за долгое, долгое время, он не ночевал дома. Попросился к приятелю, то есть, к сослуживцу. Там было всё вроде хорошо - поиграли в карты, поговорили о работе, а всё-таки, тяжело на непривычном месте, да и неудобно.

Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, всё нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья ещё сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойно направился домой. Сколько можно, в конце-то концов пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет. Ещё лучше бы осадить его, как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.