Вадим Попов - Шаман. Охотник за планетами Страница 41

Аккер замолчал. Крис разлил остатки второй бутылки по четырем стаканам, и они, не чокаясь, выпили.

– Дальше… Мы партизанили недели две. Поймали одного наемника из «Зеро». Я ему сам глаза выколол. А потом попали в облаву.

Он поднял глаза на Криса.

– И лагерь для перемещенных лиц «Дом любви‑три» на Скорпионе‑четырнадцать… Там стало ясно, что таким образом «Зеро» «расчищала» не только нашу планету. Причем взрослых не было. Только дети… с голограммами на руках. Я думаю, это было больше в целях устрашения – эти номера на руках. Там планета – сплошной камень, бежать некуда, еды мало, мы бы там подохли естественным образом. Но потом, наконец, зашевелилась парламентская комиссия по правам колонистов. Когда началось расследование по деятельности корпораций на сквоттерных планетах, от нас решили избавиться. Посадили человек восемьдесят детей… многие в «Доме любви» уже поумирали… посадили на старую баржу… может, в какой бордель на окраине везли, а может, до ближайшей звезды… Не знаю. Нас перехватил терранский патрульный крейсер. Армейские тогда от корпораций были не в восторге. Они за пиратами в этом секторе гонялись и уже были на взводе, а уж как нас увидели… Словом, слушать объяснения команды и смотреть документы даже не стали. Перегрузили нас на крейсер. На барже распатронили все навигационные потроха, разворотили двигатель, отбуксировали их к солнышку погорячей и подтолкнули… Потом попали мы кто куда. У кого родственники, кто получил стипендию фонда колонистов. Официально парламентская комиссия ни хрена не докопалась. Сквоттерные планеты неофициально сотрудничали, конечно, с отдельными торговцами, но их было несложно подмазать или запугать. Свидетельства тех оставшихся в живых детей сквоттеров, кто пытался обращаться в суд, были признаны неубедительными. Мол, неокрепшая детская психика неправильно интерпретировала… И вообще нет свидетельств, что на этих планетах кто‑то жил до прихода корпораций… в их законные владения.

Кулак Аккера с грохотом обрушился на стол.

– Впрочем, не все и не всегда можно купить за деньги. Чиновники что «Зеро корпорейшн», что прочих корпораций‑убийц сквоттеров до сих пор ходят с охраной. И их еще не так давно периодически находили мертвыми. Ладно… Меня по рекомендации капитана крейсера зачислили в кадетский корпус. Потом летная академия. Десантная авиация. А потом я встретил Нинель. Всё…

Аккер встал, вытер мокрое лицо и, пошатнувшись, направился к холодильнику. Какое‑то время все молчали. Потом Крис сказал:

– С нами поступили хитрее. Нам тоже отрубили эфир. А потом началась эпидемия.

Яр покрутил головой.

– Гады, – сказала Нинель. – Господи, какие же гады.

Аккер сел на стул и открыл запотевшую бутылку.

– В лагере нас прогнали через тесты и тем, кто приглянулся, предложили работать на корпорацию. Мы подыхали там… Мой брат согласился, я – нет. Его отправили в интернат корпорации. А нас, как нам сказали, – «на жаркое беркам». В ночь перед отправкой на Галатее начался ураган. Это был перст судьбы. Одним деревом зашибло охранника, другое упало на проволоку ограждения. Но мы не спешили убегать. Мы застрелили второго ночного охранника… из бластера того, зашибленного, потом заперли снаружи барак персонала, облили горючкой и подожгли. Сперва казалось, что при таком ветре ничего не получится, но ураган наоборот – раздувал пламя. Тех, кто выбирался через окна, мы убивали на улице. На Галатее корпорацию не любили, поэтому полицию никто не вызвал и нас никто не преследовал. Потом мы разбрелись кто куда. Большая часть ребят угнала маленький кораблик корпорации. Я не захотел. Пошел наниматься на торговый корабль. Хотел улететь подальше. Это оказались пираты… Для своего возраста я был рослым, проверка на «ай‑кью» дала неплохой результат, да и мой рассказ о том, как мы разгромили «Дом любви», произвел впечатление. Мне предложили вступить в команду. Так и летал. В основном абордажником. После моих рассказов мы команды кораблей «Зеро» в живых не оставляли.

Крис помолчал, рассматривая стакан. Затем медленно выпил.

– А с братом что не поделил? Ну сегодня, в ангаре? – спросил Аккер. – Или увидел и отомстить решил?

– Вот он тоже так подумал, – сказал Крис. – Нет. Посмотреть на него – да, хотел. Поговорить. Но, видимо, не судьба.

Яр помялся и спросил Аккера:

– Извини за вопрос. Так твое имя в честь города?

Аккер неохотно кивнул.

– Первое время после бомбардировки я вроде как говорить разучился. Только название нашего города мог проговорить, и то не до конца. «Оккер…» да «Оккер…» и все. Так меня и записали в лагере, только через «а»: Аккер – имя и Аккер – фамилия. А потом я решил – пусть останется как есть. У меня хорошее русское имя, но «Аккер» – это правильно. Кусочек моего города – в моем имени.

8

На следующее утро Яр проснулся с больной головой. Кряхтя, он залез под душ и чередовал горячую и холодную воду до тех пор, пока не почувствовал себя лучше. Потом зашел в кают‑компанию, там было безупречно чисто, словно они вчера и не пьянствовали. Из кухни выглянула Нинель с пластиковым веником в руках.

– Привет, Яр. Кофе будешь?

– Привет. Нет, спасибо.

Он сел в глубокое кресло в углу и, включив, нахлобучил на голову облупившийся шлем антиалкогольной нейростимуляции, который на кораблях обычно звался емким словом «трезвяк».

– Тогда ступай вниз и разомнись вместе с Аккером. У меня есть ощущение, что в ближайшее время хорошая физическая форма нам пригодится.

Он спустился на нижний ярус. В кладовой, где вчера они с Крисом тренировались в метании ирканских «огоньков», кто‑то стучал по боксерской груше. Яр усмехнулся и откатил дверь.

Рядом с грушей стоял голый до пояса и блестящий от пота Аккер с замотанными ветошью руками.

– Доброе утро, Аккер.

Пилот остановил избиение мешка и выдохнул.

– Привет, Яр. У тебя нет с собой случайно эластичных бинтов? – Аккер взмахнул рукой. – В тряпках неудобно.

Яр отрицательно мотнул головой.

– Выгоняешь остатки похмелья?

– А что – лучший в мире способ!

Сегодня Аккер снова был подтянутым и дружелюбным пилотом, не имеющим ничего общего со вчерашним придавленным прошлым человеком, который пьет стаканами, напрочь забывая про закуску. Но Яр видел выглядывающий из‑под тряпки на руке Аккера синий шрам голограммы и помнил его рассказ.

– Деремся, психарь? С дозированным контактом? Разгонит хмель в два счета.

Яр кивнул.

– С удовольствием.

Они надели обнаружившиеся в стенном шкафу замурзанные перчатки для рукопашного боя, оставлявшие открытыми пальцы, и разулись.

– Судя по тому, что ты сделал с тем берком в парке развлечений на Альсе, палец тебе в рот не клади, – сказал Аккер, обходя Яра по кругу. Он сделал ложный выпад ногой, Яр не отреагировал.

– Ярранцы физически сильнее человеческой расы, и поэтому мне пришлось посвятить рукопашке несколько больше времени, чем обычный человек… или обычный ярранец, – сказал Яр и обозначил подсечку. Аккер отпрыгнул. – Плюс у ярранцев за время эволюции не атрофировались втяжные когти на руках и ногах. Это то, что на Ярре называют первичным оружием.

– Знаю, именно это делает ярранских коммандос одними из лучших.

Аккер пошел в атаку. Он провел несколько высоких ударов ногами, Яр ушел в сторону и, поймав отводящим блоком бьющую ногу Аккера, дернул ее вверх. Аккер опрокинулся на спину и кувырком назад вышел в стойку.

– Часто тренируешься?

Аккер качнул головой.

– Не очень. Несколько раз в месяц. Слегка распустился после армии.

Яр кивнул.

– Лучше не бей в серьезной драке ногой с разворота. У тебя это, уж извини, выходит недостаточно быстро. А спину подставляешь.

– Возможно, ты и прав.

Еще около получаса Яр и Аккер сходились в спарринге. Аккер был несколько удивлен, что не выглядевший физически сильным Яр довольно легко уходил от его атак и эффективно нападал.

– У тебя неплохая подготовка, просто надо больше тренироваться, – сказал Яр, когда Нинель по громкой связи позвала их на завтрак, и они пошли в душ. – А на меня не равняйся… когда полжизни соревнуешься с теми, кто обладает кошачьей скоростью реакции, – это уже другой уровень подготовки.

– И сколько же на Ярре тратят времени на рукопашку? – крикнул Аккер из своей душевой кабинки, намыливая голову.

– Ну, начинают лет с пяти. Постепенно к подростковому возрасту доходят до семи‑восьми часов тренировок в день, – последовал ответ.

– Ничего себе! А учиться когда? А в кино с девушками?

Яр засмеялся.

– У среднестатистического ярранца… или ярранки детство в основном и поделено между тренировками и учебой. Как я рассказывал, живут дети за городской чертой и родителей видят не каждый день.

– Получается, что у вас все жители потенциальные коммандос? Это на случай войны такая подготовка?