Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2 Страница 41

П е р в ы й.  Попробую, а вы ищите и ищите. Если ушел, то эта версия пойдет. Так и буду докладывать, но проверьте все, что можно. Вы больницы беспокоили?

В т о р о й.  Сейчас это делают.

П е р в ы й.  У тебя все?

В т о р о й.  Только что у меня появилась еще одна версия.

П е р в ы й.  Слушаю.

В т о р о й.  Корина имеет информацию почти по всем объектам.

П е р в ы й.  Каким образом?

В т о р о й.  Командировки на место по вызовам и проверка закладок.

П е р в ы й  (пауза, смотрит дело К о р и н о й). Странно, а твое мнение?

В т о р о й.  Считаю – она вне подозрений.

П е р в ы й.  Тогда что ты мне голову морочишь?

В т о р о й.  Муж. Вы собирались его проверить. Он месяц назад вернулся из плавания. Ходил с турбинами для Асуана вокруг Европы и сразу списался.

П е р в ы й.  Да он-то при чем? Он же с ней не ездил, или она ему все рассказывала?

В т о р о й.  Нет, не рассказывала. Просто она писала ему с каждого объекта, они же молодожены.

П е р в ы й.  Ну что ж, не исключено, способ известный. Одну минуту. Он уже у меня. (Листает дело.) Горицкий Р.И. Вроде бы все чисто. Попробуй связаться с пароходством.

В т о р о й.  Но время...

П е р в ы й.  У тебя еще целый час, пока ищут Вагнера, действуй.

В т о р о й.  Может быть взять мужа, а то тоже исчезнет?

П е р в ы й.  С ума сошел, с какой это стати? И с Кориной будь поделикатней. У каждого своя работа и свои заботы. А что с поджогом? Это ведь одна цепочка.

В т о р о й.  Как раз цепочка-то и разрывается. Те, кто мог это сделать, не связаны ни с информацией, ни с Вагнером.

П е р в ы й.  А не случайность ли это, был ли им смысл уничтожать материал?

В т о р о й.  Вроде бы был. Восстановить его – это работа многих месяцев.

П е р в ы й.  Все-таки сомнительно. Ну давай, разбирайся. До связи в шестнадцать ноль-ноль.

Комната 2-ой сцены. Входят Ш а р о в а  и К о з л о в  .

К о з л о в.  Ну все, Натка, еще утром я был просто мелким хулиганом, а теперь меня записали в поджигатели и шпионы. (Садится за стол, выдвигает ящики, рассовывает что-то по карманам.)

Ш а р о в а.  Вилен, ты что, домой? А как же я? Мне еще хуже. Выходит, будто я специально подожгла. Ляпнула сдуру, что и мои сгорели. Вот дура-то, долго ли тубус проверить. Чертова печатка!

К о з л о в.  Что ты, Натка, сравниваешь? Я же спалил чертежи. Может, я домой-то, ох, как не скоро попаду. (Вынимает из ящика печатку, удивленно разглядывает ее, говорит сам себе: «Не моя». Поворачивается к Ш а р о в о й  и как ни в чем не бывало.) А вот и твоя печатка, получи.

Ш а р о в а (берет в руки печатку, узнает. Недоуменно, чуть запинаясь). Ты, ты! Так это ты ее спрятал? (Бьет его кулаками по спине, потом плачет.)

К о р и н а.  Вилен, откуда она? Что это за шутки?

К о з л о в (растерянно). Слушай, ей богу... Как так... (Вдруг понимает нелепость своего положения.) Ничего не понимаю. Ляля, честное слово, ничего не понимаю. Я же утром тут смотрел – ничего не было. (Обе поворачиваются, недоверчиво смотрят на него.) Ну честное же слово – ничего.

Входят  В т о р о й , Г л у х о в , Э к с п е р т .

Э к с п е р т , оживленный, румяный молодой человек, довольно потирает руки в предвкушении интересной задачи.

Э к с п е р т.  Здравствуйте, что у вас тут за загадка? Посмотрим. (Подходит к столу, оглядывает его, улыбаясь.) Так-так. Вижу угольки и пепел, значит, был огонь или что-то в этом роде. И был дым, точно? (Все поддакивают.) И были крики «Пожар! Пожар!», так? А раз были дым и пожар, то было окисление горючего материала в процессе сгорания. Правильно? (Все молчат.) А чтобы начался процесс горения, нужно что? Источник высокой тем-пе-ра-ту-ры.

В т о р о й  (нетерпеливо). Простите, я вам нужен?

Э к с п е р т.  Нет, мне нужен только этот стол и ... тишина.

В т о р о й.  Тогда я оставляю вас на тридцать пять минут. Товарищ Глухов, обеспечьте условия для работы.

Г л у х о в.  Прошу освободить отдел. Возьмите все нужное для работы и –  в двести шестнадцатую комнату. (Все выходят.)

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, задержитесь на минуту. Вы никому не рассказывали подробности о своей командировке? (К о р и н а  отрицательно качает головой.) Даже мужу?

К о р и н а.  Конечно нет.

В т о р о й.  Не упоминали городов, поселков?

К о р и н а.  Да нет же, он никогда не спрашивал.

В т о р о й.  Может быть, писали? Мне хотелось бы взглянуть на ваши письма. Они сохранились?

К о р и н а   (возмущенно). Вам совершенно необходима моя личная переписка?

В т о р о й.  Не совсем. Мне нужны только конверты. Вы сможете обернуться за полчаса, или вам дать машину?

К о р и н а   (холодно). Постараюсь. (Выходит.)

Э к с п е р т.  Любопытнейший случай. (Он все это время осматривал стол.)

В т о р о й.  В вашем распоряжении полчаса. Постарайтесь разобраться.

Э к с п е р т  (смотрит на окно и на графин). Есть превосходные отпечатки пальцев, но ведь сличить мы их все равно не успеем. Так что...

В т о р о й.  Мне важно, как это загорелось. Могла ли быть сделана задержка времени минуты на три – четыре? Вы меня понимаете? Устройство какое-нибудь, или химия. Все подготовил, ушел, а вскоре пых! – и готово.

Э к с п е р т  понимающе кивает.  В т о р о й  выходит.

Вестибюль института. Около секретной части Ш а р о в а , К о з л о в  . С улицы входит К о р и н а , показывает пропуск.

Ш а р о в а.  Ляля, ты куда опять пропала? (К о р и н а  в ответ машет рукой.) Ну что же это делается? Уж от него я никак этого не ожидала. (Поворачивается к К о з л о в  у.) Ты и вправду хулиган. Печать украл? Украл. Белобрысого избил? Избил. Может, и поджег ты?

К о з л о в  (стоит – руки в карманах, покачивается с вызывающим видом). Дура ты, Наталья, вот что.

Ш а р о в а  (заводится). Ты! Ты что себе позволяешь? Я тебе кто, а?

К о р и н а.  Вилен, тебе мало всего? За что ты отлупил Белобрысого?

К о з л о в  (сквозь зубы). Как «за что»?!

К о р и н а.  Опять твои фарцовочные дела?

К о з л о в.  С чего ты взяла?

К о р и н а.  Он тебе в стол что-то положил, когда я пришла.

К о з л о в.  Сейчас или утром?

К о р и н а.  Да при следователе уже. С час назад.

К о з л о в.  В верхний ящик? Такую маленькую штучку?

К о р и н а.  В верхний, вроде бы, но что – не знаю.

К о з л о в.  Ах, гад! (Убегает по коридору.)

Ш а р о в а.  Ой, Ляля, что сейчас будет! Это ж Белобрысый у меня вчера печать взял. Я при нем секреты опечатывала. Он мне зубы-то заговорил, видно, я ее на столе и оставила. Это он, все он, ей богу, поджог – его дело!

К о р и н а.  Не выдумывай. Он и в комнату-то не заходил.

В коридоре слышится шум, возня, звуки ударов.

Ш а р о в а.  Да как же? А купальник? И к столу Вагнера проходил, воду еще пил.

К о р и н а.  Пойдем, опять они там сцепились.

Входят  В т о р о й  и Г л у х о в .  В т о р о й  расстроен.

В т о р о й.  Разве по телефону такие вещи выясняют?

Г л у х о в.  Поедете сами в порт?

В т о р о й.  Где там поехать? Время. Время. Цейтнот наступил. Проверьте еще раз насчет Вагнера, а я поднимусь к эксперту.

Вваливаются К о з л о в   и Б е л о б р ы с ы й , за ними К о р и н а  и Ш а р о в а .

Г л у х о в.  Это что такое? А ну встать! (Оба не сразу, но поднимаются.)

В т о р о й  (торопливо). Опять сцепились. Вы все-таки, Козлов, зря ты так. Юпитер, ты сердишься, значит ты не прав.

Ш а р о в а.  Товарищ следователь, не виноват Козлов ни в чем. Все этот. Он и печать у меня украл вчера, а сегодня в стол к Вилену подбросил. Ляля видела, верно? Вот она. (Протягивает ладонь с печатью Второму.)

В т о р о й.  Нашлась, значит? Ну и отлично. (К о р и н о й.) Лариса Григорьевна, письма привезли? (К о р и н а  кивает.) Пойдемте. (Уходят.)

Ш а р о в а  (вслед В т о р о м у). Поджег он, ей-богу, он.

В обгоревшей комнате  В т о р о й  и Э к с п е р т .

Э к с п е р т  (довольно потирая руки). Ну что же, задачу я вашу решил. Великолепная задачка. Какая задача! Вы знаете, она войдет в учебники криминалистики. Любопытнейший случай.

В т о р о й.  Покороче нельзя? Поджог это или нет?

Э к с п е р т.  А вот на это я ответить не смогу. Как загорелось – пожалуйста, а вот подожгли ли – этого, извините, не скажу. Загорелось само, понимаете, без всяких там химических или механических штучек и устройств. Идите сюда, смотрите. По тому, как обуглились калька и бумага, можно определенно сказать, что не поджигали с края, как это обычно делают, действуя открытым огнем – спичкой или зажигалкой. По некоторым другим признакам я могу утверждать, что не были использованы легко воспламеняющиеся жидкости. Впрочем, в этом и не было необходимости, калька и так горит, как порох. А посмотрите вот сюда, в середину. Здесь небольшое углубление и характерные признаки очага воспламенения.