Лев Бразоль - Публичные лекции о гомеопатии Страница 45

В этом отношении мы опять замечаем полную аналогию между опытными науками и гомеопатией. В астрономии, например, усовершенствование методов исследования и изобретение остроумнейших инструментов и телескопов дозволяют несравненно более точные и полные, чем прежде, наблюдения над движениями небесных тел и допускают открытие всё новых свойств и особенностей в наблюдаемых явлениях, но основные законы, раньше установленные, от этого не разрушаются, а только подтверждаются. В физике и химии то же самое. Точно так усовершенствование клинических и фармакологических методов исследования может ежедневно открывать нам новые элементы знания, новые клинические черты болезней, новые фармакологические сведения, но эмпирическия отношения между естественными и лекарственными болезнями от этого не разрушаются, а только суживаются, дополняются или расширяются, и в пределах раньше установленного сходства остаются неизменны и ненарушимы. Каковы бы ни были успехи наших знаний в области отдельных болезней, положим, дизентерии, и каковы бы ни были успехи наших фармакологических сведений, например, относительно теорий действия сулемы, но сходство между клинической картиной дизентерии и физиологическим действием сулемы навсегда останется фактом непоколебимым, и сулема — Mercurius corrosivus — навсегда останется одним из важнейших гомеопатических лекарств против дизентерии. Прежде сходство между дизентерией и физиологическим действием сулемы ограничивалось больше субъективными и поверхностными объективными симптомами, но теперь, по мере усовершенствования патологической анатомии и фармакологии, найдено, что и патологоанатомические картины обеих болезней (естественной и лекарственной дизентерии) представляют разительное между собой сходство. Но и не будь этих последних исследований или каковы бы ни были будущие исследования в области этих явлений, но клинические картины обеих болезней останутся всегда одинаковы, эмпирические отношения между фактами опыта и наблюдения неизменны, и Mercurius corrosivus до скончания века бесподобнейшим средством против соответствующей ему формы дизентерии и блистательным подтверждением закона подобия. Или ещё другой пример: какие бы перемены ни произошли во взглядах на холеру и на теорию действия мышьяка, чемерицы и солей меди, но сходство между отдельными клиническими периодами холеры и отравлением этими ядами всегда останется одинаковыми и Arsenicum, Veratrum и Cuprum навсегда останутся бесподобными гомеопатическими лекарствами против холеры. Новые исследования, быть может, откроют нам новые лекарственные вещества, ещё лучше воспроизводящие дизентерию и холеру, чем только что поименованные, но значение последних в пределах существующего сходства не может быть подорвано никакими будущими исследованиями.

Наконец, по мере развития опытных наук и умножения фактов, составляющих предмет их изучения, весьма возможно, что и эмпирические законы от более ограниченного значения получат более широкое обобщение. Так уже случилось в химии. По мере расширения наших сведений о химических свойствах тел, закон химического сродства, установленный Кавендишем, подвергнулся более обширному обобщению и вошёл, как составная часть, в более широкую атомистическую теорио Дальтона, которая, в свою очередь, составила часть ещё более широкой теории Фарадея (о тождестве химического сходства и электрического притяжения); а эту последнюю теперь поглощает теория Максвелла, и, несомненно, со временем явится ещё более общая теория, которая поглотит в себе все предыдущие, но среди всех этих теорий практическая химия стоит и останется непоколебима. Точно так и закон подобия, быть может, некогда составит, даже наверное составит, часть какого-нибудь более всеобщего терапевтического закона, но открытие такового не может произвести революции в практической гомеопатии. Гомеопатическая фармакология ещё далека от совершенства, в этой области предвидится ещё богатая жатва; здание гомеопатии ещё не окончено и должно украситься надстройкой новых этажей, но основание его заложено прочно и остаётся твёрдым и необходимым фундаментом для роста и увенчания всего здания.

Таким образом, гомеопатия несомненно удовлетворяет первому требованию всякой науки — способности к бесконечному развитию и обогащению в однажды данном направлении и к бесконечному приращению новыми фактами без разрушения уже воздвигнутых частей и основания.

Вторым признаком «научности» индуктивной науки — это возможность приложения к ней дедуктивного метода, т. е., исходя из общего индуктивного закона, выводить из него частности и практические приложения, и путём силлогизма, без помощи наблюдения фактов, распространять индуктивные законы на новые и ещё небывалые случаи; другими словами, возможность предвидеть и предсказывать осуществление ещё несбывшихся фактов и явлений. Следовательно, задача слагается так: на основании данного опытного закона и данной одной серии явлений, определить неизвестную другую серию явлений.

Возможность такого предсказывания мы видим самым наглядным и убедительным образом в точнейшей из всех наук, в астрономии, которая с математической точностью предсказывает солнечные и лунные затмения и взаимные положения светил друг к другу во всякую данную минуту за десятки или сотни лет вперёд. А одним из наиболее блестящих осуществлений вышеупомянутой задачи служит открытие Нептуна. Вы знаете, что если бы планеты находились под влиянием притяжения одного Солнца, то орбита их движения представляла бы правильный эллипсис, в одном из фокусов которого находится Солнце. Но кроме притяжения Солнца, планеты, под взаимным влиянием их друг на друга, испытывают ещё добавочные притяжения, которые нарушают их правильный ход и придают им в каждую данную минуту положения, несколько различные от тех, которые они должны были бы занимать, если бы находились под действием одного солнечного притяжения. Отсюда — так называмые пертурбации, т. е. известные уклонения от эллиптического движения планет. И вот, на основании тщательного наблюдения пертурбаций Урана, астроном Леверье предсказал существование другой планеты, до тех пор совершенно неизвестной и ещё никем не виданной, и точно вычислил её величину, диаметр, объём, массу, плотность, расстояние её от Солнца и орбиту движения вокруг Солнца. Задача была такова: на основании данного опытного закона притяжения и данной одной серии явлений, а именно известных, наблюдавшихся, но ещё необъяснённых и непонятных пертурбаций Урана, требовалось найти неизвестную вторую серию явлений. Длиннейшие и многосложнейшие математические вычисления показали, что эта вторая серия явлений и заключается в притяжении какой-то другой, ещё неоткрытой планеты определённого объёма и величины и занимающей определённое место на небесном горизонте. Через шесть месяцев, действительно, другой астроном — фамилию забыл — устремляя внимание в указанном направлении, в первый раз увидел в телескоп предсказанную планету — Нептун, и, таким образом, была доказана правильность вычислений Леверье, а вместе с тем и правильность индуктивного закона, положенного в основу этих вычислений.

Точно так и в химии естественная система элементов проф. Менделеева даёт возможность предвидеть существование ещё неизвестных и неоткрытых элементов с определённым атомным весом и определёнными химическими свойствами. Так, галлий ещё не был открыт, но уже было предсказано его существование, вычислен его атомный вес и указано его место в ряду химических элементов, а именно — между алюминием и индием. И действительно, дальнейшие исследования вскоре открыли существование галлия с заранее предсказанными ему химическими свойствами.

Найти порядок, в котором совершаются факты наблюдений, открыть закон, которому подчиняются явления природы, а тем более предсказывать явления, которые ещё не осуществились, но должны осуществиться в более или менее далёком будущем, это значит достигнуть высшей возможной точки развития в области опытных наук и служить доказательством понимания с нашей стороны языка природы и постижения смысла её законодательных актов. Дальше этой степени совершенства естественные науки идти не могут, потому что тайные мотивы деяний природы и внутренняя сущность и первопричины её механизмов навсегда останутся сокрыты от ограниченного человеческого ума, и Гёте прав, когда говорит: «Ins Innere der Natur dringt kein erschaffener Geist».

Прилагая опять вышесказанное к терапии, мы должны опять сказать, что терапия, как опытная наука, имеющая дело с двумя сериями опытных явлений, а именно с явлениями естественных болезней и лекарственных действий на человеческий организм, должна не только представить нам закон, выражающий общее и постоянное отношение между явлениями болезни и явлениями лекарственного действия, но, мало того, с помощью этого индуктивного закона научная терапия должна быть в состоянии разрешать дедуктивную задачу предсказывания будущих фактов, по известному уже вам типу: на основании данного терапевтического закона и данной одной серии явлений, определить или предсказать, какова должна быть вторая серия явлений. А именно: имея, например, терапевтический закон и явления болезни, подлежащей лечению, терапия должна в точности предсказать, каковы будут действия лекарства, с помощью которого должна быть излечена болезнь, хотя бы это лекарство ещё вовсе не было известно или хотя бы действия его ещё не были изучены. И обратно, имея терапевтический закон и явления изученного лекарственного действия, терапия должна быть в состоянии предсказать, какие естественные болезни будут излечиваться данным лекарственным веществом, хотя бы эти естественные болезни ещё вовсе не были известны или не встречались бы ещё ни разу в наблюдении или в практике врача.