Казакевич Максим - Двое из будущего Страница 49

   - Ну-с, Василий Иванович, давайте рассказывайте.

   Ну я и рассказал. Все как есть без утайки. Рассказал про свои нововведения на заводе, про свои "заигрывания" с рабочими, про ультиматум Баринцева, про наш конфликт. Чего мне стесняться, зачем врать? Я чувствовал себя правым и знал, что ничего предосудительного не сделал. Баринцева за лацкан пиджака оттаскал - это да. Но и только. А мои нововведения на заводе это моя забота и моя головная боль и никого они не должны касаться.

   Дознаватель меня внимательно слушал, быстро записывал мои показания, иногда задавал уточняющие вопросы. Он не высказывал никакого интереса к моей особе, просто делал свою работу. Я подробно рассказывал, он обстоятельно все записывал. Наконец, когда моя история закончилась, он отложил перо в сторону, сцепил вместе пальцы рук и, подавшись вперед, спросил?

   - Это все?

   - Да, - с чистой совестью ответил я.

   - Вы ничего не забыли мне сообщить?

   - Н-нет, - ответил я пару секунд спустя, заново вспоминая ход конфликта.

   - Что ж, - усмехнувшись, сказал он и жестом фокусника достал из ящика стола пухлую папку, а из нее несколько исписанных листов. - А вот по показаниям господина Баринцев, помимо того, что он был прилюдно оскорблен и унижен, вы отобрали его портфель с важными документами, а также несколько раз сильно ударили. А также пообещали организовать на его предприятии профсоюз и поднять рабочих на стачку. Несколько человек могут подтвердить его показания. Как вы можете это объяснить?

   Я только ахнул. Такой наглой лжи я не ожидал. Знал, что этот великовозрастный гаденыш будет юлить и спихивать всю свою вину на меня, но чтобы так!?

   - Да вы с ума сошли! - возмутился я. - Он нагло врет!

   - То есть про союз рабочих он говорил неправду? Вы такого не говорили?

   - Конечно же, не говорил, он врет! Ничего я не обещал ему устроить. Я предостерег его о том, что его рабочие сами поднимутся, если он и дальше будет их зажимать и штрафовать. У людей просто терпение кончится, и они сами устроят стачку.

   - Ага, значит так ему и сказали?

   - Да, так и сказал. Я не обещал ему ничего устраивать. Зачем мне это?

   - Хорошо, - кивнул он и, взявшись за перо, дописал мои показания. - А что насчет портфеля? Вы его отбирали?

   - Да больно нужен был мне его портфель! - воскликнул я, в очередной раз возмутившись. - Он его сам оставил, а я честно ему пытался вернуть. Он мог бы, и нагнуться и подобрать - не рассыпался бы.

   - Так вы подтверждаете, что в тот момент, когда господин Баринцев спасался от вас бегством, портфель был у вас? Он и сейчас у вас?

   - Ну да. Лежит никому не нужный.

   - А документы?

   - Там же и документы. Их никто не трогал.

   - Ага, - снова кивнул дознаватель и дописал мои показания. - И по вашим словам выходит, что вы его не били?

   - Нет!

   - А вот рабочие Вахрушев и Артакуни прямо утверждают, что вы не только оскорбили господина Баринцева, но и несколько раз его ударили.

   - Что?! - в который раз возмутился я наглой лжи и дознаватель шикнул на меня, требуя вести себя тише. - Это вообще кто такие? Да у меня у самого есть свидетели, что я его и пальцем не трогал. Кинул в него его же собственный портфель - это да, но, упаси Боже, не бил.

   - Ну-ка, ну-ка, - снова взялся за перо "особист". - Имена и фамилии своих свидетелей назвать можете?

   - Конечно, - я с готовностью поделился информацией. - А кто они такие Вахрушев и Артакуни? Откуда они вообще взялись?

   - Да как же? - удивился дознаватель. - Это ж ваши собственные рабочие. Они своими глазами видели, как вы избивали несчастного господина Баринцева, а тот потом был вынужден от вас спасаться бегством.

   - Мои?!

   Честно сказать - я был поражен. Я все делал для своих рабочих, холил и лелеял их, чесал за ушком и гладил по шерстке. И зарплату я им поднял, и штрафы я им снизил, и рабочее время сократил, и бытовые условия на предприятии наладил. А они вот так мне отплатили. Вот найду я этих предателей - поговорю с ними по-мужицки. А потом уволю к чертовой матери с волчьим билетом. Больше они никогда ко мне не устроятся.

   Видимо, мое выражение лица не понравилось следователю. Он нахмурился, кашлянул в кулак и продолжил допрос:

   - А скажите мне, Василий Иванович, на каком основании вы стали ожидать нападения?

   - Ну как же! Насколько я понял, господин Баринцев не склонен прощать обиды. Да, я признаюсь, что поступил неразумно, вспылил. Я его оскорбил и обидел, это правда. И потому я ожидал его мести. И вот, как видите, дождался.

   - А почему вы подумали, что мстить Баринцев будет именно таким способом? По-моему, вам в первую очередь следовало ожидать его обращения в суд.

   Я кивнул.

   - Да, этот вариант мы тоже предусмотрели. Мы провели консультации с нашим юристом и по его совету мы стали подыскивать толкового адвоката. Но и вариант с нападением мы не стали исключать. И время показало, что мы не зря подготовились.

   - Понятно.... И потому вы подготовили таких головорезов.... А вот скажите... ваши "бандиты" работают у вас уже полгода. Так?

   Я кивнул.

   - С какой целью вы их готовили? Вы знали, что нападение когда-нибудь произойдет?

   - Скорее догадывался, - поправил я его.

   - Почему же?

   - У нас уже было одно нападение. Несколько человек пробрались на территорию завода, разгромили оборудование, взломали сейф и сожгли кабинет с документами. Полиция ничего не смогла найти. И потому мы подстраховались на всякий случай, наняли охрану. Выходит - не зря.

   - И колючей проволокой с этой же целью обмотались и собак завели?

   Я улыбнулся. Вспомнил момент нападения. Те десять гоп-стопников под руководством длинного нападали на нас каждый соответственно своей роли. Двое взламывали парадную дверь, двое пытались пролезть в окно, четверо стояло на шухере и ждали момент, когда падет дверь, а еще двое попытались лихо перемахнуть через кирпичный забор. Один подсадил другого и тот, с ходу влетел в нашу "егозу" где и запутался благополучно. Попытался самостоятельно выбраться, но не смог, лишь изодрал одежду в клочья, порезался и своим шумом привлек злого волкодава, который в течение нескольких долгих и страшных минут пытался вырвать клок мяса из филейной части бедолаги. Спасли его мои ребята, притащив лестницу и ножницами по металлу вырезав "егозу".

   - Да, именно с этой целью, - подтвердил я. - Вроде проволока неплохо себя зарекомендовала, не правда ли?

   На этот раз на лице следователя мелькнула тень улыбки. Но он ее быстро погасил, и снова превратился в скучного и дотошного дознавателя.

   - Хорошо. А с какой целью вы привлекли журналиста? Хотели дешевой известности?

   - Не такой уж и дешевой, - возразил я. - Мне не нужна дешевая известность, меня и так многие знают. В газетах не раз про меня и мой завод печатали. Бывает, что на улицах узнают.

   Похоже, мои ответы его удовлетворили. Он записал мои последние слова, промокнул чернила тяжелым пресс-папье. Потом протянул исписанный листы мне.

   - Ознакомьтесь и распишитесь.

   Внимательно, но бегло, я ознакомился с протоколом допроса. Черканул внизу листов свою подпись.

   - Я могу идти?

   - Да, свободны, - ответил он и отдал мой паспорт.

   Я поднялся со стула.

   - До свидания, - сказал я и поспешно вышел из кабинета. В коридоре облегченно вздохнул. Почти три часа я убил на этот допрос, устал. Что ж, значит пора домой. И с этими мыслями я вышел из здания Охранного отделения.

   Петра долго искать не пришлось. Едва я показался из дверей, он "посигналил" мне, помахав кепкой.

   - Домой, Василий Иванович? - спросил он маршрут.

   - Домой, Петр. Не спеша - проветриться надо.

   Петр дернул вожжами, и наша повозка медленно покатилась по брусчатой мостовой, негромко перестукивая по камням окованными колесами.

   - Как все прошло? - спросил меня Истомин.

   Я махнул рукой:

   - Нормально. Ничего страшного не было.

   - Не били?

   - Нет, конечно, Семен. О чем ты?

   Мой телохранитель уклончиво пожал плечами и дальше мы поехали молча. Я отходил от утомительного допроса и не о чем не хотел говорить.

   Несколько дней назад в газете "Русское слово" вышла заказанная и проплаченная нами статья, где было в подробностях описано нападение на наш завод. Статья небольшая, всего лишь на одну восьмую полосы, вставленная между другими, более заметными и весомыми статьями. Но она не осталась незамеченной и вызвала бурное обсуждение в народе. "Русские заводы" уже имело имидж предприятия заботящегося о рабочем народе и активно внедряющие новые правила на рынке труда. Простой народ был к нам не равнодушен, рабочие и крестьяне считали за высшее счастье устроиться к нам на работу и потому, по рассказам нашего штатного извозчика Петра, в кабаках и трактирах последние дни только и было разговоров о нападении конкурентов на наше предприятие. Простой народ сумел сложить два и два, он понял, чьих это рук было дело. И всерьез костерил своих работодателей, матерно ругая их за жлобство и подлое коварство. А вот аристократы и предприниматели всех мастей за своими дружескими беседами меня и Мишку не иначе как "социалистом" не называли. Они считали, что я заодно с рабочими и крестьянами, желаю перевернуть устои, и приписывали мне все грехи, какие только могли придумать. Хорошо, что меня еще в бомбисты не записывали и не говорили на каждом углу, что я желаю свергнуть монарха. В общем, мы поставили себя в этом мире против местной элиты.