Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные Страница 51

Хотя в Bay View не будет таких захватывающих дух панорамных видов, подобных тем, что открываются со второго этажа туристических автобусов в Сан-Франциско, однако сотрудники Google хорошо разглядят отсюда современные скоростные катамараны, на которых компания будет перевозить их через залив80. А в ясные дни они даже смогут увидеть на горизонте четырехэтажную баржу Google размером с клуб The Battery, используемую компанией как плавучий учебный центр для персонала81.

Модернизированные Google роскошные и быстрые частные транспортные средства — катамараны, баржи, автобусы и вертолеты — будут доставлять сотрудников в Bay View по финансируемым из бюджета наземным и морским трассам. Возможно, когда-нибудь Google даже построит в Bay View собственный аэропорт, на котором будет базироваться эскадрилья Dassault, чтобы отражать атаки захватчиков с Марса или из Вашингтона, округ Колумбия.

Google — далеко не единственный технологический левиафан, который пытается превратить современную реальность в феодальный пейзаж, заполненный высокотехнологичными замками, рвами и башнями. Кремниевая долина и сама превращается в живую картину Средневековья — раздражающий пейзаж, где страшно обнищалые города наподобие Восточного Пало-Альто с высокими уровнями преступности и безработицы, с жителями, перебивающимися на продуктовых талонах, чередуются с фантастически богатыми и полностью самодостаточными техноградами, спроектированными такими знаменитыми архитекторами, как Норман Фостер и Фрэнк Гери.

Компания Apple, обвиненная в обмане правительства США на $44 млрд неуплаченного подоходного налога в период между 2009 и 2012 гг.82, строит в Кремниевой долине штаб-квартиру стоимостью $5 млрд по проекту Нормана Фостера. Новая штаб-квартира Apple будет представлять собой круглое четырехэтажное здание площадью около 260 000 кв. м с конференц-залом на 1000 мест, кафе на 3000 мест и офисными помещениями для 13 000 сотрудников83. Перед смертью Стив Джобс сказал, что спроектированное Фостером новое здание «слегка напоминает космический корабль». Илону Маску следует взять это на заметку. В конце концов, зачем колонизировать Марс, если марсианская архитектура уже колонизирует район залива Сан-Франциско?

И потом не надо забывать про «крупнейший в мире офис открытого типа»84, который строится для 3400 сотрудников Facebook по проекту Фрэнка Гери. Новый офис Цукерберга напоминает саму Facebook — абсолютно непрозрачную, скрытную компанию, построившую свой многомиллиардный бренд на лжи о прозрачности и открытости. Возможно, это здание станет «открытым» внутри, но, как и новые корпоративные города-государства Google или Apple, оно будет наглухо закрыто от внешнего мира. В действительности Цукерберг, глашатай чужой персональной прозрачности, наглядно продемонстрировал свою собственную приверженность «открытости» и «сотрудничеству», когда в октябре 2013 г. за более чем $30 млн скупил четыре дома вокруг своего особняка в Пало-Альто, чтобы обеспечить себе абсолютное уединение85.

Как и во времена Средневековья, Google, Apple и Facebook отделяются от физической реальности нищающих вокруг них городских сообществ. Мало того, предоставляя изобилие бесплатных услуг для своих сотрудников — от изысканного питания, сиделок и тренажерных залов до сухих химчисток, медицинского обслуживания и даже жилых помещений — эти компании разрушают местный малый бизнес, который традиционно занимался обслуживанием офисных сотрудников. Такое происходит даже в Сан-Франциско. В новом офисном комплексе Twitter в центре города имеется корпоративная столовая под названием «Общий стол» ("The Commons"), где всегда в наличии блюда для гурманов. Но, как отмечает Эллисон Арифф в New York Times, эта бесплатная столовая, хотя и является несомненным благом для сотрудников Twitter, разорила близлежащие ресторанчики и кафе86. Таким образом, и здесь конечный результат только усугубил дистанцию — или «Кремниевую пропасть», как назвала ее Шарлотта Аллен в Weekly Standard, между цифровыми миллиардерами и аналоговыми нищими87.

«Это джентрификация наоборот», — заметил местный обозреватель88. Именно так. Джентрификация наоборот — это обнищание районов, имеющих несчастье соседствовать со зданиями, похожими на космические корабли или искусственные алгоритмы. Забудьте про «региональную декларацию независимости». Интернет-компании, подобные Google, Apple, Facebook или Twitter, уже объявили свою независимость — архитектурным и любым иным образом — от мира вокруг них. Цифровые властители отделились от аналоговых крестьян. Это окончательный исход.

Заключение

ОТВЕТ

Маскарад

Я познакомился с Майклом Бёрчем, владельцем социального клуба The Battery, на вечеринке в округе Марин, фешенебельном пригороде Сан-Франциско рядом с мостом «Золотые ворота», где находится один из «трофейных» особняков Тома Перкинса. Это была одна из тех весьма утомительных костюмированных вечеринок в стиле 60-х, где все приглашенные должны втискиваться в расклешенные брюки, мини-юбки от Мэри Куант и психоделические рубашки времен хипповской контркультуры полувековой давности. В историческом плане мероприятие было таким же аутентичным, как и фальшивая Венеция в лас-вегасском отеле Venetian Resort Hotel Casino. Однако худощавый Майкл Бёрч со своими развевающимися светлыми волосами и очками действительно напоминал хиппи, даже без обтягивающей сиреневой рубашки и такого же цвета банданы. В облике англо-американского предпринимателя было нечто странное и неземное, словно он только что сошел с трапа инопланетного космического корабля.

Мы стояли рядом с купелью, в которой, по доброй традиции округа Марин, уже плескалась толпа гостей. «Эй, брат, — спросил я, пытаясь без особого успеха подстроиться под атмосферу вечеринки, — как идут дела?»

Дела эти касались клуба Майкла Бёрча The Battery. В этот теплый калифорнийский вечер он изложил мне свое видение не-клуба. Объяснил, что хотел сплотить разношерстное сообщество. «Разнопланово мыслящих людей» — как выразился Бёрч на специфическом языке веб-программиста. Он бесстрастно говорил о своем «социальном проекте», призванном развивать взаимопонимание и общность интересов жителей Сан-Франциско. Своим британским акцентом и эксцентричным обликом он производил на меня впечатление современного Иеремии Бентама, который с математической точностью объяснял социальную полезность принципа наибольшего счастья.

— Как можно стать членом клуба? — поинтересовался я.

— Мы хотим разнообразия. Поэтому приветствуем всех оригиналов, — пояснил он, по-британски растягивая слова. — Особенно людей, которые мыслят вне традиционных рамок.

— Это похоже на Интернет, — сказал я. — Или на деревенский паб.

— Именно так, — подтвердил он без тени улыбки.

— Значит, я тоже могу вступить в ваш клуб?

«Социальный инженер» с подозрением посмотрел на меня, видимо, сомневаясь в моей способности мыслить вне традиционных рамок.

— Твою кандидатуру должен предложить кто-нибудь из членов клуба, — пробормотал он.

Тем не менее пригласил меня посетить The Battery.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Зайду как-нибудь на ланч.

— Клёво, — ответил он.

Но сегодня некогда «клёвая» эстетика подлинного бунтарства перестала быть «клёвой». Мятежная подрывная культура стала общепринятой в нашу сетевую эпоху. Томас Фридман определяет общественные силы, движущие глобальными изменениями, — так называемых «людей Давоса», как «ограниченных людей»1. Однако действительно ограниченными людьми нашей сетевой эпохи являются те, кто считает себя уникальными разрушителями. «Если вам приходится сообщать всему миру о том, что вы оригинал, — язвительно замечает в Financial Times Эдвард Люс, — скорее всего, вы не оригинальны»2. Остерегайтесь «"клёвого" капитализма Кремниевой долины», — предупреждает в Observer Ник Коэн по поводу инопланетных властителей наподобие Майкла Бёрча, Кевина Систрома и Шона Паркера, ставших умело разрекламированными иконами «безграничного будущего» сетевого капитализма. Такое либертарианское поклонение нерегулируемой сети и презрение к государству ведет к уничтожению рабочих мест «без создания новых», говорит Коэн, что усугубляет «и без того головокружительную пропасть между богатыми и остальными людьми»3.

Истоки этого беспредельно подрывного либертарианства с его единственным правилом об отсутствии всяких правил можно проследить в 1960-х гг. По словам профессора истории Стэнфордского университета Фреда Тернера, безграничный идеализм Интернета и его внеисторическое презрение к иерархии и власти, особенно к традиционной роли правительства, были унаследованы от контркультурных идей пионеров Интернета, таких как основатель WELL Стюарт Брэнд и автор «Декларации независимости киберпространства» Джон Перри Барлоу4. Кремниевая долина, говорит Тернер, стала расширенной версией костюмированной вечеринки в стиле 60-х, на которой я познакомился с Майклом Бёрчем, — ностальгическим маскарадом, организованным внеземными сводниками наподобие Бёрча, похоже, выпавшими из времени и пространства.