Санин Евгений - Мы - до нас Страница 52

(склоняясь над умершим):

- Есть – раны!

        (показывает обломок стрелы)

- И половецкая стрела!

Мономах:

- Гляди, уже поверил прочно!

А ведь подумать бы пора б:

Что может знать, да еще точно,

О ханских планах русский раб?

Ратибор:

- Но ты же сам сказал, возможно,

Он был монахом, кузнецом…

Мономах

          (торопливо):

- Иль смердом! Верить ему сложно.

Ратибор

        (с надеждой):

- А может быть, он был купцом?

Мономах

   (машет рукой, давая понять, что разговор окончен):

- А! Что теперь? Конечно, скверно

Так говорить, когда он стих,

Но, думаю, что и, наверно,

Не будет ханов никаких!

Ратибор

  (глядя на пленника):

- Вот так живешь, ешь, пьешь, воюешь…

И вдруг – пожалуй на ответ

За то, о чем и в ус не дуешь,

Покуда мнишь, что смерти нет…

Мономах

          (задумчиво):

- И одинаково ведь спросят:

Будь раб ты или господин!

Иди… И пусть его уносят!

А я побуду тут один!

Мономах опять остается один, но уже не ходит, а стоит посередине гридницы, между троном и летописцем.

Мономах

         (как бы продолжая разговор с Ратибором):

- Нет, половцу не поклонясь,

Русь не спасти нам от разброда!

Ты – воевода. Я же – князь,

Ответственный за жизнь народа!

И должен я любой ценой -

Ковать мечи, латать кольчуги,

И для дружин – да не одной! -

Собрать мужчин со всей округи.

Мне нужен мир. Не после, а сейчас.

Сейчас, пока что еще можно

Объединить разъединенных нас,

Хоть это тоже невозможно…

Мой мир – это не золотой кумир,

Тельцом стоящий предо мною.

Мне нужен мир… мир…мир…мир…мир!

Любым путем! Любой ценою!

Мономах смотрит на дверь, на окно, словно опасаясь, что кто-то может услышать самые потаенные его мысли.

Мономах

      (понизив голос):

- Я больше обрету, чем потеряю,

И в этот час, когда все видят сны,

Я, Мономах, монахом повторяю:

Мне нужен мир… (после долгой паузы) для будущей войны!

Мономах снова начинает ходить и останавливается неподалеку от быстро пишущего летописца.

Мономах:

- Я просто виду не давал…

Конечно, раб тот что-то ведал:

Быть может, яства подавал,

А хан сказал, когда обедал…

Или молва по той стране

Прошла тайком, а он решился

Один – один! – прийти ко мне

Сказать, чтоб я посторожился…

И, если раб тот не солгал,

Мне мир сулить те ханы станут,

Которого я так желал!

А после… все равно обманут!

Уж голова идет кругом.

Пора пойти вздремнуть бы, что ли

Работы много нынче днем

А завтра и того поболе!

По совести и правде суд!

Вершить я людям своим буду

Летописец

(вставая и подходя к князю):

- Ты звал меня?

Мономах

        (оглядываясь):

- Я? Нет! Кто тут?

А-а… это ты…

Летописец:

- Да, как и всюду!

Мономах:

Все пишешь, отче?

Летописец:

- Все пишу!

Мономах:

- И до всего тебе есть дело -

Как я хожу, дышу, грешу?..

Признайся честно: надоело?

Летописец:

- Да нет! Отвечу, без похвал,

Чтоб не отнять венцов небесных,

Всегда, я с радостью писал

О всех делах твоих полезных!

Мономах:

- И что же, скажем, сделал я,

Иль сделать не успел, сегодня?

Мономах направляется к столику, но летописец преграждает ему путь.

Летописец:

- Нельзя. То тайна не твоя.

Мономах:

- Как не моя? А чья?!

Летописец:

- Господня!

Мономах:

- С ума сошел! Ведь я же – князь!

Летописец:

        (невозмутимо):

- Я знаю.

Мономах:

- Но тогда – как смеешь?

Летописец:

- Дана мне власть! И буквиц вязь

Моих прочесть ты не сумеешь!

Мономах:

- Ну, хорошо… Я не терплю

Коварства, трусости и фальши.

Но тех, кто помнит долг – люблю!

Даю добро творить им дальше.

Ты только вот что мне скажи

Да честно, как у аналоя…

Летописец:

- Уста мои не терпят лжи,

Глаголь, себя не беспокоя!

Мономах:

- Допустим, в чем-то я не прав,

Так что же, все про то пусть знают?

И в хартии твоей средь слав

Моих былых, о том читают?

Летописец:

- Н-не думаю…Пока что ты

Все делал право и достойно.

И, эти исписав листы,

Я чувствовал себя спокойно…

Мономах:

- А коль что сделаю не так,

Переписать потом ты сможешь?

Летописец:

- Нет.

Мономах:

- А велю?

Летописец:

- Нельзя никак!

Мономах:

- Так значит, просто уничтожишь?

Летописец:

- Нет, княже, нет – я не могу!

Да и что сделал ты худого

Ты - милость даже ко врагу

Оказывавший, право слово?

Мономах:

- Ну, скажем, людям не помог,

Иль злом за зло воздал сторицей…

Летописец

        (качая головой):

- То может вычеркнуть лишь Бог,

По милости Своей велицей!

Мономах:

- Ни изменить, ни даже сжечь,

Что в жизни сделал я беспечно…

Ну, хорошо – дела. А речь?

Мои слова?

Летописец

      (жестко, отрезая):

- И то навечно!

Дверь, скрипнув, приотворяется.

Мономах

     (с сожалением, разводя руками):

- Потом продолжим разговор!

Видать, пора для дел настала –

Пришел с докладом Ратибор…

Дверь открывается, входит Гита.

Мономах:

- Ты? Почему не спишь?

Гита

       (с заметным акцентом):

- Уж встала!

Летописец возвращается за столик и, перебирая листы, отыскивает нужное место.

Летописец:

- Гита – английская принцесса,

Дочь Гаральда, что пал в бою,

Когда кровавая завеса

Закрыла всё в ее краю.

Жена и друг незаменимый,

Мать сыновей и дочерей,

Пряма, умна, и муж любимый,

Бывало, всем делился с ней…

Гита:

- Всю ночь я плохо провела,

И мысли были неспокойны.

Мне снилось, я тебя ждала,

И всюду – войны, войны, войны…

А после - крики наяву… Или во сне?

Скажи на милость!

Мономах:

- Скажу-скажу… Иди ко мне!

       (обнимая жену):

Тебе – пригрезилось, приснилось!

Видать, болела голова,

Вот и попритчилось усталой…

Гита:

- Какие трудные слова!

Но я запомню их, пожалуй…

Летописец продолжает, пользуясь тем, что супруги замолчали – Мономах думая о своем, а Гита, запоминая незнакомые слова, шевелит губами.

Летописец:

- Приятных первых отношений

Им не испортили года,

И радости, и скорбь лишений

Здесь были общими всегда.

Союз с такой женой прекрасен,

И это - ясного ясней!

С одним лишь князь был не согласен -

Что был во всем согласен с ней!»

Мономах:

- Что дети?

Гита

           (потягиваясь и зевая):

- Спят! Так сладко-сладко…

Мономах:

- И ты еще поспи пойди!

Гита:

- Утро! Не будет же порядка…

Мономах:

- Тогда скорее их буди!

Гита:

- Да пусть поспят… Совсем немножко!

Наш Святослав вчера упал -

Я это видела в окошко.

Как бы теперь не захромал!

Мономах:

- Не захромает, иль забыла,

То, что его, как и меня

Судьба впервые посадила

Уже в три года на коня!

Гита

       (жалобно):

- Да ведь ему одиннадцати нет!

Да и Мстислава не жалел ты тоже…

Мономах:

- Я князем стал в двенадцать лет!

А дед мой – и того моложе!

Гита:

- Да-да, я помню, кто твой дед!

Ты – царский внук, и, Боже правый,

Наследник всех его побед,

В тебе – частица римской славы!

Мономах:

- Я русич! И сказал тебе сейчас

О князе - Ярославе Мудром!

Ну, чем твои ромеи лучше нас?

Гита:

       (пытаясь остановить мужа):

- К чему такие речи утром?

Мономах:

- Что грамотны они, так что ж?

И мы читать-писать умеем.

Их град красив? И наш на их похож.

Они храбры. Мы тоже не бледнеем!

У них история? Немало лет и нам!

И если перейти к победам, -

Мы щит прибили к их вратам

Чтоб вечно помнили об этом!

А наши русские купцы?

Они так честно всё считают,

Что с ними всей земли концы

Иметь дела предпочитают!

Гита:

- В моей далекой стороне

Я слышала про вашу честность.