UserXP - В полушаге от любви Страница 53

Ох, по-моему, я становлюсь такой же дотошной, как Эстли.

- Да внизу, прямо за лестницей - нашей, служебной. Там такой коридорчик, на

кухню ведёт. Вот там и слышала, - сообщила горничная.

Закончив работать над моей причёской, она отправилась на допрос к моему

"жениху". До обеда оставалось ещё прилично времени, и я решила взглянуть на то

место, где девушка слышала привидение.

Остановившись возле узкой винтовой лестницы, я терпеливо подождала, пока две

служанки пройдут мимо, оглядываясь и перешёптываясь. Конечно, ведь обычно

гости вроде меня в служебные помещения не заглядывают. Наконец, они скрылись

за дверью кухни, и я принялась осматривать помещение. Лестница как лестница,

старая, с неровными ступенями и обшарпанными перилами, ведёт на второй этаж.

Я прошла чуть дальше по коридору, продолжая оглядываться. Ничего особенного

по-прежнему не видно. Я замерла и прислушалась. Тоже ничего, только за

кухонной дверью тихо шушукаются, но в этом-то ничего потустороннего точно нет.

Я задумалась. Чтобы было удобнее стоять, облокотилась рукой о стену. И,

уставившись в пол, принялась думать. Что же могла услышать здесь горничная?

Может быть, кто-то просто, как и сейчас, болтал на кухне? Но нет, девушка не

показалась мне настолько впечатлительной, чтобы принять за стоны привидения

обычную болтовню. Что же тогда?

Словно отвечая на мой вопрос, узкий участок стены с тихим скрипом отъехал в

сторону. Вот это да! Видимо, прислонившись к стене, я невольно привела в

действие какой-то механизм.

Я постояла, вглядываясь в тёмный коридор. Практически ничего не было видно:

просто тянутся с двух сторон гладкие стены. Стараясь двигаться беззвучно, я

осторожно шагнула внутрь. Если и здесь ничего не вижу, развернусь и пойду за

Эстли, пусть он разбирается.

Немного подождала, надеясь привыкнуть к темноте и после этого разглядеть чуть

больше. Коридор уходил под уклон, больше ничего понять не удалось. Сделав ещё

пару шагов, я поняла, что таким темпами ни в чём не разберусь, и решила, что пора

возвращаться. И в этот момент услышала слабое поскрипывание за спиной. А ещё

через мгновение коридор погрузился в непроницаемую темноту.

Я с трудом удержалась от того, чтобы громко выругаться. Похоже, пока я

оглядывалась, сработал механизм, закрывающий проход. А я даже не прихватила с

собой свечи.

Метнулась назад к ставшей сплошной стене. Стала лихорадочно ощупывать

камни. Никакого эффекта. Если нужный участок стены и можно было различить, то

не на ощупь. От волнения сердце подскочило к горлу. Кричать? Немного боязно.

Мало ли кто скрывается там, в конце коридора? А главное, стена здесь плотная, и с

наружной стороны уже совсем ничего не слышно. Так что и меня том тоже скорее

всего не услышат.

Тишина коридора, столь же непроницаемая, сколь и темнота, давала надежду на

то, что я здесь одна. Даже если преступник и пользовался этим проходом, что

представлялось весьма вероятным, это ведь не означает, что он находится здесь

постоянно. Подбодренная этим выводом, я всё же рискнула постучать по стене и

даже несколько раз позвать на помощь. Бесполезно. Как я и предполагала, с той

стороны никто не отозвался. Ладно, раз так, придётся выбираться собственными

силами. В конце концов, куда-то этот коридор выводит. Вероятнее всего,

преступник пользовался им, чтобы проникнуть в особняк. Значит, продолжив идти,

я рано или поздно выберусь из дома. Вот и хорошо. Заодно узнаю, куда ведёт этот

ход. Придётся немного понервничать, зато в итоге поймать преступника станет

делом техники.

Итак. Главное - соблюдать осторожность. Двигаться тихо, крохотными шажками,

всё время держась рукой за стену. Я никуда не спешу. Да нет, спешу, конечно.

Спешу побыстрее отсюда выбраться. Но надо сдерживаться. Вдруг преступник всё-

таки надумает воспользоваться коридором именно сейчас? К тому же темнота

настолько полная, что зрение никак к ней не привыкнет.

И я стала потихоньку продвигаться. Ни на секунду не отрывала руку от стены.

Постепенно осмелев, пошла быстрее. Коридор стал более резко спускаться вниз.

Потом был поворот налево и - ещё через двадцать шагов - снова налево. Я поняла,

что такой спуск фактически заменяет лестницу. Что, кстати сказать, в моей

ситуации было весьма удачно. Если бы пришлось идти по ступенькам, мои шансы

упасть возросли бы в несколько раз.

А затем впереди забрезжил свет. Сперва я обрадовалась, понадеявшись, что

долгожданный выход близок. Но вскоре стало ясно: свет не дневной. Скорее где-то

впереди горит факел. Поэтому я очень долго стояла, прижавшись к стене, готовясь

к тому, чтобы осторожно выглянуть из-за очередного поворота. Людей не увидела:

в коридоре по-прежнему было пусто. Но факел далеко впереди действительно

горел. А спуск между тем прекратился. Вместо того, чтобы выбраться наружу, я

попала на подземный этаж. Странно: не могу вспомнить, чтобы сюда вела хоть

одна лестница.

По мере того, как я приближалась к пламени факела, осматриваться становилось

всё легче. Постепенно я различила по правую руку пару зарешёченных дверей. Всё-

таки не зря особняк напомнил мне замок. Видимо, когда-то здесь держали

заключённых.

Я шла всё дальше. И уже была готова ускорить шаг, как вдруг услышала мужской

голос.

- Кто здесь?

Вздрогнув, я остановилась. Сердце снова подскочило к горлу. Теперь я услышала

шорох и негромкое звяканье, будто кто-то тряхнул решётку. И тут же раздался

возглас:

- Пожалуйста, не уходите! Помогите! Умоляю вас, помогите!

Я замерла в нерешительности. Голос звучал хрипло, устало и одновременно

отчаянно. Я позволила себе пару осторожных шагов и наконец увидела взывавшего

к помощи. В одной из камер, вцепившись обеими руками в решётку, стоял

мужчина. Высокий и очень худой, что подчёркивала откровенно висевшая на нём

одежда. Молодой, но с сединой в волосах. Осунувшееся лицо, тёмные круги под

глазами.

- Кто вы? - спросила я, на всякий случай продолжая держаться от камеры

подальше.

- Меня зовут Норрей Грондеж.

От удивления я бы, наверное, села, если бы только было на что.

- Но вы же умерли! - воскликнула я, и сразу же сообразила, что сморозила что-то

не то.

- Как видите, не совсем, - невесело усмехнулся узник.

- И давно вы здесь оказались?

Если судить по внешнему виду, то давненько. Хотя одежда кажется вполне новой,

пусть она ему и велика. Язык не повернётся назвать эти брюки и рубашку

обносками. К тому же, немного успокоившись, я стала замечать сквозь прутья

решётки различные предметы, как правило не размещаемые в тюремных камерах.

К примеру, свет факела позволил мне разглядеть стул, несколько книг, гусиное перо

с чернильницей и даже деревянный сундук приличных размеров. Похоже, кто-то

постарался сделать заключение Норрея максимально комфортным.

- Пять лет назад, - послышался ответ.

Значит, с того самого момента, когда он якобы погиб, спасаясь от преследования.

- Кто же так с вами обошёлся?

Я всё никак не могла понять, что же произошло пять лет назад.

Снова горькая усмешка.

- Мой отец.

- Барон Грондеж? - изумилась я. Довольно странный поступок по отношению к

собственному сыну.

- Он самый. Вы были с ним знакомы?

- Не совсем, - уклончиво ответила я, не желая вдаваться в детали. - Я только

недавно впервые приехала в этот дом. Вы знаете, что ваш отец скончался?

- Знаю, - с грустью кивнул Норрей. - Наверное, в это трудно поверить, но мне

действительно жаль. Он был хорошим человеком, хотя и не без странностей.

Последнее слово было произнесено с особой горечью. Молодой человек давал

понять, что странности отца стоили ему чрезвычайно дорого.

- Может быть, вы расскажете мне, что случилось? - предложила я.

- Конечно, - согласился он. - Мне так мало приходилось с кем бы то ни было

разговаривать за последние годы. Странно даже, что я не разучился говорить...

Простите, не могу предложить вам сесть. - Он смущённо развёл руками.

- Ничего страшного, я вполне в состоянии постоять, - заверила я и для удобства

прислонилась спиной к стене. Подходить ближе к камере я на всякий случай по-

прежнему не торопилась.

- Насколько я понимаю, вы не в первый раз услышали моё имя, - заметил Норрей.

- Стало быть ,что-то слышали о моей истории?

- Да, - осторожно подтвердила я, - однако, признаться, мне было очень сложно

определить, где в этих рассказах правда, а где вымысел.

- О, готов отдать руку на отсечение, что вымысла там значительно больше! -

рассмеялся он. - Вы знаете, что меня обвинили в поклонении Орэнду?

- Да, я об этом слышала.

- Это самое нелепое обвинение, какое только возможно придумать. - Лицо юноши