Бернард Корнуэлл - Перебежчик Страница 61

Кто-то плеснул ему вина и хотел узнать детальные подробности бегства из Ричмонда, и Старбак рассказал, как отправился на север, к Меканиксвилю, а потом свернул на запад, к веренице мелких дорог, проходивших севернее Чикахомини.

Он рассказывал так, словно проделал весь путь в одиночку, хотя на самом деле никогда бы не добрался до рядов северян без проводника Ги Белля, который безопасно провел его по безлюдным обходным дорогам и пустынным лесам.

Он вышли ночью, сначала к Меканиксвилю, затем на ферму к западу от Колд-Харбора, и в последнюю ночь прошли через заставы мятежников у железной дороги Йорк-Ричмонд к сосновому бору возле церкви Святого Петра, где женился Джордж Вашингтон. И именно там молчаливый Тайлер покинул Старбака.

- Отсюда пойдете в одиночестве, - сказал ему Тайлер.

- Где янки?

- Мы уже две мили как прошли мимо них. Но с этого места эти сволочи повсюду.

- Как мне вернуться назад?

- Отправитесь на мельницу Баркера и спросите Тома Вуди. Том знает, как меня найти, а если Тома там не будет, то разбирайтесь сами. А теперь идите.

Большую часть утра Старбак оставался под прикрытием сосен, а затем пошел на юг, пока не достиг дороги, где его захватил Нью-Хэмпширский полк.

Теперь, насытившись ужином, обильнее которого он уже не ел многие месяцы, Старбак отодвинул кресло от стола и принял предложенную ему сигару. Его брат нахмурился, увидев, что он употребляет табак, но Старбак убедил его, что это всего лишь средство облегчить бронхит, подхваченный в казематах мятежников.

Затем он описал, как с ним обращались в тюрьме и ужаснул компанию красочным рассказом о повешении Уэбстера. Он не мог сообщить Пинкертону никаких новостей о Скалли и Льюисе, ни о женщине, Хетти Лоутон, схваченной вместе с Уэбстером.

Пинкертон, набивавший трубку табаком с плантаций у реки Джеймс, захваченным в здании факультета, где они квартировали, нахмуренно взглянул на Старбака. - Почему они позволили вам присутствовать при смерти бедняги Уэбстера?

- Думаю, они ожидали, что я выдам себя, узнав его, сэр, - объяснил Старбак.

- Должно быть, считают нас дураками! - фыркнул Пинкертон, покачав головой от столь очевидного свидетельства глупости южан. Он раскурил трубку и просмотрел листки тонкой бумаги, на которых Ги Бель написал фальшивое письмо. - Могу я предположить, что вы знаете автора этого письма?

- Да, сэр.

- Друг семьи, да? - Пинкертон перевел взгляд с худого Старбака на тучного Джеймса и снова вернулся к Старбаку. - И я полагаю, мистер Старбак, что если этот друг просил вас доставить письмо, значит, знал о вашем сочувствии северянам?

Старбак посчитал этот вопрос неуклюжей проверкой его лояльности и какую-то секунду так оно и было, потому что он осознал, что настало время начать плести свою ложь.

Или придется выложить правду и увидеть, как его друзья из одиннадцатой роты и из Ричмонда сдаются армии северян. На одно слепящее мгновение он почувствовал искушение рассказать правду, чтобы спасти свою душу, но потом мысль о Салли заставила его улыбнуться выжидающему Пинкертону.

- Он знал о моих симпатиях, сэр. С недавнего времени я помогаю ему в сборе сведений, которые он вам отправляет.

Ложь вышла на удивление связной. Он даже произнес эти слова со всей возможной скромностью и в течение нескольких секунд ощущал безмолвное восхищение собравшихся, а потом Пинкертон одобрительно хлопнул по столу.

- Тогда вы заслуживали тюремного заключения, мистер Старбак! - он засмеялся, показав, что это была всего лишь шутка, и снова хлопнул по столу. - Вы храбрец, мистер Старбак, вне всяких сомнений, - с чувством заявил Пинкертон, и сидевшие вокруг стола шепотом одобрили чувства своего босса. Джеймс дотронулся до руки Старбака.

- Я всегда знал, что был на верной стороне. Молодец, Нат!

- Север обязан вас отблагодарить, - продолжил Пинкертон, - и я лично позабочусь о том, чтобы этот долг был оплачен. А теперь, если вы закончили вашу трапезу, не могли бы мы с вами побеседовать с глазу на глаз? Вместе с тобой, Джимми, конечно же. Захватите ваш бокал, мистер Старбак.

Пинкертон отвел их маленькую и элегантно обставленную гостиную. На полках стояли ряды книг по теологии, а на стол орехового дерева водрузили швейную машинку с наполовину законченной рубашкой, все еще зажатой между лапками машинки.

На приставном столике в ряд выстроились семейные портреты в серебряных рамках. Один из них, дагерротип с портретом маленького ребенка, был перетянут полоской крепа, означавшей, что тот недавно умер. На другом был изображен юноша в форме артиллериста армии Конфедерации.

- Жаль, что этот портрет обернут черным, а, Джимми? - сказал Пинкертон, усаживаясь. - Итак, мистер Старбак, как к вам обращаются? Натаниэль? Нат?

- Нат, сэр.

- Можешь называть меня Бульдогом. Меня все так зовут. Все кроме Джимми, потому то он слишком черствый бостонец, чтобы называть кого-либо прозвищем, так ведь, Джимми?

- Совершенно верно, шеф, - ответил Джеймс, жестом велев Старбаку сесть напротив Пинкертона у потухшего камина. В дымоходе завывал ветер, а дождь барабанил по занавешенным окнам.

Пинкертон вытащил сфабрикованное Ги Беллем письмо из кармана жилета.

- Плохие новости, Джимми, - мрачно начал детектив. - И всё именно так, как я и боялся. Теперь нам, по-видимому, противостоят около ста пятидесяти тысяч мятежников. Сам взгляни.

Джеймс нацепил очки на переносицу и положил протянутое ему письмо прямо под свет масляной лампы.

Старбак гадал, сможет ли его брат заметить фальшь в почерке, но вместо этого Джеймс выражал свое недовольство новостями и неодобрительно качал головой, явно разделяя пессимизм начальника.

- Это скверно, майор, очень скверно.

- И они посылают подкрепления Джексону в Шенандоа, ты это прочел? - Пинкертон вытащил изо рта трубку.

- Вот сколько у них людей! Они могут позволить себе снять войска с укреплений Ричмонда. Вот именно этого я и боялся, Джимми! Месяцами эти мошенники пытались убедить нас, что их армия невелика. Они хотят нас заманить, понимаешь? Втянуть нас. А затем всеми силами нанесут нам удар! - он обеими руками изобразил боксерскую схватку.

- Боже мой, если бы не это письмо, Джимми, это могло бы сработать. Генерал будет благодарен. Клянусь, будет благодарен. Я скоро навещу его, - удивительно, но Пинкертона, казалось, удовлетворили плохие новости, почти вселили энергию. - Но прежде чем я уйду, Нат, расскажи мне, что происходит в Ричмонде. И не осторожничай, парень. Сначала расскажи худшее, без утайки.

Старбак, как и было приказано, описал столицу мятежников, заполненную солдатами со всех частей Конфедерации. Он доложил, что с момента начала войны сталелитейные заводы Тредегара днем и ночью отливают пушки, которые теперь потоком выходят из заводских ворот на свежевырытые укрепления, опоясывающие Ричмонд.

Пинкертон подался вперед, словно ловя каждое слово, и вздрагивал при каждом новом доказательстве силы мятежников. Сидевший рядом с ним Джеймс делал пометки в записной книжке. Никто не оспаривал выдумки Старбака, они жадно заглатывали всю его вопиющую ложь.

Старбак закончил свой рассказ описанием виденных им входящих на ричмондскоую станцию петерсбергской железной дороги поездов, нагруженных коробками с британскими винтовками, тайно переправленными через блокаду флота федералистов.

- Считается, что теперь каждый солдат-южанин снабжен новейшей винтовкой и достаточными для дюжины сражений боеприпасами, - заявил Старбак. Джеймс нахмурился:

- Половина пленных, которых мы захватили в последние недели, была вооружена устаревшими гладкоствольными ружьями.

- Это потому что они не позволяют новому оружию просочиться из Ричмонда, - без запинки солгал Старбак. Он неожиданно начал получать удовольствие.

- Видишь, Джимми? Нас затягивают! Заманивают нас! - Пинкертон качал головой в знак признания очевидного вероломства мятежников.

- Они втянут нас, а затем ударят. Боже ты мой, как же это умно, - он попыхивал трубкой, с головой уйдя в раздумья.

На каминной полке тикали часы, а из дождливой ночи доносилась песня пьяных солдат. Наконец Пинкертон тяжело опустился в кресло, словно не мог понять, как пробраться сквозь окружающую его в гущу врагов.

- Твой друг, парень, который пишет эти письма, - сказал Пинкертон, ткнув трубкой в сторону Стартбака, - как он собирается передавать нам последующие донесения?

Старбак вынул сигару изо рта.

- Он предложил мне, сэр, вернуться в Ричмонд, чтобы вы использовали меня в той же роли, что и Уэбстера.

- Ад..., - он вовремя сдержался, чтобы не выболтать имя Адама.

- Правда, я не идеален, но, возможно, это получится провернуть. Никто в Ричмонде не знает, что я пересек линию фронта.

Пинкертон сурово глянул на Старбака.

- А каков твой статус у мятежников, Нат? Тебя выпустили из тюрьмы, но разве они настолько глупы, что ожидают твоего возвращения в армию?