Приговоренные к вечности. Часть 2. Не стать зверем - Ольга Белошицкая Страница 64

и Юлька предположила, что возраст их не меньше возраста самой башни. Большой старый камин не имел гнезд аэров, а значит, топить его можно было только дровами. На верхнюю площадку можно было попасть только через кабинет хозяина, так же, как и спуститься в такую же круглую спальню на третьем этаже, не имевшую выходов на центральную лестницу, только на узкую боковую, выбитую в стене, ту самую, часть которой выводила на крышу башни. Второй этаж был официальным: половину занимал полукруглый зал для приема гостей и проведения совещаний, и гостевые комнаты. На плоской стене зала совещаний размещался еще один громоздкий закопченный камин и гигантская, во всю стену, уникальная карта земель, выполненная в виде гравюры по металлу, со множеством отметок из тускло светящихся огоньков-камешков. Крохотные гостевые комнаты, уютные и вполне современные, отапливались аэрами и ничем не напоминали весь этот музей. На первом этаже располагалась прихожая, кухня и еще две комнаты для слуг, одну из которых занимал Нвер. Рес пояснил, что под башней имеются обширные подвалы, часть из них завалена всяческой любопытной древней рухлядью, и признался, что время от времени любит в ней покопаться, хотя у него ни разу не хватило терпения разобрать эти завалы до конца.

— Хотя в некоторые годы я даже пытался их каталогизировать, — признался он со смехом. — Но меня никогда не хватало больше, чем на два дня.

— Так нанял бы кого-нибудь более терпеливого, — предложила она.

— А вдруг там хранится что-нибудь… зловещее? — Рес забавно приподнял одну бровь, отчего его лицо вдруг приобрело комичное выражение.

— Ага, полуобглоданный скелет птеродактиля, — хихикнула Юлька. — Консервы на черный день.

— Фу, — поморщился он. — Вонючий, наверно. Тухлятина. Не для гурманов.

Пожелав хозяину спокойной ночи и оставшись одна, она поразилась тишине, от которой успела отвыкнуть в вечно шумном студенческом мирке. Там, наверху, под сводом, гулко и пронзительно завывал ветер, громыхали ставни, что-то все время свистело и дребезжало. Здесь, внизу, было на удивление, прямо-таки зловеще тихо. Переодевшись для сна в забавную пеструю хламиду из тонкого шелка ("Мода пятидесятилетней давности", — пояснил Рес со смешком), она завернулась в одеяло и стала вспоминать этот невероятно длинный, насыщенный откровениями день. Рассказ Реса о потерявших человеческий облик Вечных ее изрядно напугал, и теперь она не могла отвязаться от мысли, что кто-то может проделать подобное с Сашей. Вон, Вагабр до сих пор не вернул себе человеческий облик, так и бродит, бедняга, в виде оленя вокруг Рузанны.

В конце концов она заснула и сразу же провалилась в какой-то муторный и душный сон, который с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее. Ей снилось черное с алмазными сполохами небо и кристально-прозрачная земля, неожиданно переходящая в странную серую пустошь, за которой простирался иссиня черный, неспокойный океан, от которого веяло холодом и смертью. Там, на серой полоске земли, на половину пространства расползлась угрюмая белая с черными полосами тварь, с отталкивающей трехглазой мордой, большеухая, желтоглазая, с пастью мелких острых зубов, увенчанных четырьмя внушительными клыками. Тварь с отвратительным чавканьем что-то ела, пуская кровавые слюни и время от времени выдирая клыками куски мяса. Вокруг нее лежали… да, именно они: белый олень с перерезанным горлом, бездыханная серо-рыжая рысь, огромный лохматый зубр со вспоротым брюхом, огромный ящер со скорпионьим хвостом, придавленный здоровенным камнем, ворон, насквозь пронзенный гигантской стрелой. Она поспешно огляделась в поисках змея, и, не найдя его, испугалась, не он ли превратился в эту омерзительную тварь, но к счастью, та ничем не напоминала ей змея. Там, за спиной твари, она разглядела еще тела погибших, но, испугавшись до безумия, отпрянула назад, привычно выставив руку, чтобы вырваться из Маара…

Выскочив в реальность, она обнаружила, что падает с гигантской башни прямо в океан и, подхваченная яростным воздушным потоком, летит, пытаясь справиться с порванными крыльями, прямо на скалы, навстречу вырастающему из них аспидно-черному змею. «Ты меня предала, — сказал ей змей, когда она поравнялась с ним в воздухе. — Ты меня бросила, — крикнул он, когда она попыталась выровнять полет и обойти его, чтобы не упасть на камни. — Сбежала, оставила меня с этими… кошками, ящерицами и прочими тварями. Рядом со мной нет людей…Что же ты теперь хочешь от меня, если сама толкнула меня к ним?» С трудом удержавшись в воздухе, она почти уже проскочила мимо него, но он неожиданно ринулся навстречу, захлестывая ее кольцами сильного змеиного тела. Она дернулась, чтобы вырваться, но кольца сжались, затягиваясь все сильнее и душа ее, и когда в груди уже не осталось ни капли воздуха, она неожиданно вывалилась в темное беззвучное пространство каменной комнаты. Тяжело дыша, она вскочила с кровати — призрак змея, казалось бы, все еще витал здесь, таращась на нее из темноты желтыми, неподвижными глазами.

Иди сюда, требовали эти глаза. Ты моя. Не надо длить агонию. Ты моя, смирись с этим.

Охваченная неконтролируемым ужасом, она выскочила вон из комнаты и, плохо соображая, где находится и что делает, бросилась вверх по лестнице. Улететь. Улететь, как тогда, с верхней площадки Наган-Карха, надо только надеть крылья и прыгнуть, не побояться прыгнуть, а дальше крылья сами сделают свое дело.

Выскочив под ледяной ветер, она кинулась искать крылья, но в темноте никак не могла найти их. Обшарив всю площадку, она убедилась, что их нет. Паника и ужас захлестывали все сильнее и сильнее, и тут ей пришла в голову совершенно безумная мысль — а может, она тоже сможет обернуться в какое-нибудь крылатое существо? Мысль оказалась настолько дикой и притягательной, что она, нащупав несколько каменных ступеней, поднялась по ним почти до зубцов и увидела лежащий за ними черный, холодный океан.

«Ты моя, — прошептала тварь из глубины сознания. — Иди ко мне».

И тут кто-то властно стащил ее со ступеней. Заорав от ужаса, Юлька попыталась вырваться, но ее крепко, железной хваткой прижали к груди и держали, пока она не перестала импульсивно дергаться и кричать. Когда силы безумия иссякли, она, тяжело дыша и едва не падая от изнеможения, вцепилась в одежду своего спасителя и бурно разрыдалась.

— Пойдем-ка отсюда, — сказал Рессер, поспешно уводя ее с ледяного ветра. — Расскажешь, что за кошмар с тобой приключился.

Она снова оказалась в кабинете, завернутая в плед, и, по прежнему цепляясь за его шею, словно за спасительный якорь, вперемешку со всхлипываниями пересказывала ему