Великая Река: Зелёный рассвет - Токацин Страница 68

оружие твари сделано из стали. Фойст ударил в лицо, пытаясь вырвать человеку глаза, царапины пролегли по щитку скафандра – но прозрачный фрил выдержал, Фрисс только почувствовал, как тварь располосовала ему скулу. А потом что-то коротко свистнуло в воздухе, и серебристо-лиловый демон осел на землю бесформенной кучей костей. Золотистая кровь залила мостовую.

- Куски стекла вместо оружия, Фойст перед тобой – и ты ещё жив?! – голос сармата был изумлённым сверх меры. Фрисс в свою очередь уставился на троих Фойстов с раздробленными черепами и рёбрами, потом – на Гедимина, который держал окровавленный сфалт за сопло. На чёрной броне сармата золотились глубокие царапины.

- Гедимин! Вот так битва! – Речник вскинул мечи вверх в жесте уважения. – Демоны должны трепетать перед тобой!

- Ты идти можешь? – нахмурился Гедимин и взял сфалт так, как подобало держать это оружие. – Или нужно тебя нести? Фойсты так легко не сдаются…

Он выстрелил в окно, за которым что-то мелькнуло, и предсмертный вопль демона долго ещё метался над руинами. Пришельцы же уходили прочь, так быстро, как только могли.

Фойсты не решились за ними гнаться… так сначала подумал Речник, но у Гедимина слух был острее – и сармат вовремя развернулся, когда они проходили мимо космодрома. Пригоршня гранёных стальных игл ударилась о его скафандр, некоторые чиркнули по земле у ног Речника, но Гедимин успел отбросить его к стене. Пока Фрисс поднимался на ноги, всё кончилось – дымящаяся груда горелой плоти на мостовой, две тени, ускользающие по крышам, и больше никаких врагов.

- Они сбежали, не стали сражаться… почему? – удивился Речник в полный голос, но сармат жестом велел молчать. За оградой космодрома слышались знакомые визгливые голоса Крыс Моджиса. Вопивших было много, и что-то разозлило их. Речник и сармат проскользнули мимо тише, чем крадущиеся Фойсты. Похоже, армия Стинка ни с чем вернулась из завоевательного похода…

И снова Фрисс сидел в комнате для дезактивации и купался в неведомых веществах вместо чистой речной воды. Правда, в этот раз он не так извалялся в пыли мёртвого города, а излучение от остатков альнкита не могло на него «налипнуть». Но это не помешало Гедимину вколоть ему флоний – по словам сармата, с момента последней инъекции прошло слишком много времени, пора было упрочнить защиту… Фрисс тоскливо покосился на кувшин с хумикой, но понял, что отметить победу над Фойстами ему не суждено. Что же, он их и не победил.

Царапина на скуле была на вид безобидной, но долго болела, несмотря на воинский бальзам и растворы, найденные Гедимином. Фрисс был уверен, что если бы сармат не вымывал из ранки что-то невидимое с таким усердием, она так не разболелась бы. Иногда он не мог открыть глаз – так тянуло и дёргало всю щёку.

Изыскатели снова покинули Город и сидели у Реки ещё три дня. Фрисс был только рад. Что думал Древний Сармат, осталось неизвестным. Поиски его что-то не спешили увенчаться успехом…

- Гедимин… Если у моих предков были альнкиты, у них и станции были? – осмелился спросить Речник, когда увидел, что Гедимин вернулся в благодушное настроение. Сармат даже убрал прозрачную пластинку со шлема и смотрел на гладь Реки незащищёнными глазами. «Как он выглядит без скафандра?» - думал порой Фриссгейн. Казалось, что броня приросла к сармату намертво…

- Да, - кивнул Гедимин и с большой неохотой продолжил. – Вы расщепили атом раньше нас. Вы создали первую бомбу и первый реактор. Нас ещё в проекте не было, когда Брайан Вольт синтезировал ирренций. И даже ЭСТ-излучение нашёл и измерил человек, а не сармат. У вас были станции… на одной из таких я начинал работать.

- В этом городе… Нью-Кецель? – подпрыгнул на месте Речник. Наверное, он стал первым человеком, который услышал от сармата столько лестного о своей расе. Надо будет пересказать это Халану!

- Нью-Кетцаль, - машинально поправил Гедимин и посмотрел на Фрисса с удивлением. – Ты что, запомнил?

Фрисс молча кивнул. Сармат пожал плечами.

- Что ещё сказать… После Третьей войны вы отдали свои станции нам – чтобы не держать такие опасные и грязные альнкиты у себя. И с тех пор любая атомная энергостанция называется сарматской. А я видел много альнкитов и станций с тех пор, как покинул Нью-Кетцаль. Строил их, следил за ними, распутывал стержни и разбирал обломки. А теперь я хожу по городу, где ирренций втоптали в землю и вплавили в стены, и где вместо энергии получили от него смерть. Неприятно…

Он замолчал и спрятал глаза под прозрачным щитком. Фрисс несколько раз пытался что-то сказать, но тут же передумывал.

- Гедимин… - решился он наконец. – Ты знаешь столько всего… про нашу и вашу историю, про ирренций и излучения… А что насчёт Применения? Ты… помнишь ту ночь?

- Помню. Такое не забудешь, - сармат склонил голову. – Не сейчас. Как-нибудь расскажу, но не сейчас…

…У Фрисса осталось совсем мало человеческой еды – одна рыбина, кусок Листовика, пряности и хумика. На день, не больше. Он вздыхал и смотрел на Би-плазму, шевелящуюся в контейнере под рилкаровой плитой. Гедимин заверил, что Би-плазмы на двоих хватит и ещё останется. При всей несъедобности это вещество отличалось ценным качеством – оно отращивало съеденную массу. Фрисс боялся, что Би-плазмы-то хватит, а вот духу питаться ею столько дней – нет…

К этой вылазке Гедимин готовился особенно тщательно, проверяя все приборы и каждую заклёпку скафандра.

- Рискнём пробраться на завод, - сказал он Фриссу. – Надеюсь, Иреглан хорошо потрепал Стинка, и население завода уменьшилось. Проберёмся со стороны Центральной улицы, с тылов, походим по развалинам корпусов, возможно, спустимся в подвалы. Там есть люки и туннели на любой вкус. Я снова буду