Тайна Спящей Охотницы - Сергей Анатольевич Смирнов Страница 75

…и оттолкнул от себя руками, оттолкнул всем тело ЭТО, что вдыхало в него жизнь и осторожно, но крепко держало в руках его сердце…

- Да уйди от меня, на фиг! – заорал он на всю тьму, на всю вселенную вокруг.

И зашелся кашлем.

Гулко отдалось из пустот чужой вселенной эхо, промелькнули сквозь кашель перед глазами Кита кадры его странного, потустороннего путешествия…

Так, наверно, ярко и стремительно переживает человек всю свою жизнь перед смертью, жадно повторяя все ее самые живые моменты – так Кит в пару мгновений снова пересмотрел всё, что только что пережил где-то там, где, как считают мудрые ученые, не может быть никакой жизни, а есть только галлюцинации умирающих, бьющихся в биохимической агонии страха нейронов-крокозябр… И так легко и полно было пережить это небывалое путешествие в памяти еще раз, потому что настоящий мир, в который вернулся Кит, был вокруг него совершенно пуст и безвиден… Откуда же взялись эти руки и эти живительные губы?

И тут сквозь свой судорожный кашель Кит услышал голос. Совсем не страшный, не опасный, просто такой девчачий голос. Очень звонкий – аж до дребезга в ушах, очень утренний такой. Так обычно девчонки кричат и переговариваются, когда барахтаются в каком-нибудь прохладном водоеме, кайфуя под ярким утренним Солнцем. Этот голос отдавался гулким, рассыпчатым эхом из каких-то подземных пустот.

Кит невольно устремился подальше от голоса, так нестерпимо дребезжавшего в ушах. Он заскреб ногами по шершавой поверхности, на которой лежал, уперся теменем в какую-то неровную твердь, приподнялся с трудом и… привалился лопатками к груде камней или обломков.

Ничего у него не болело, но всё стонало. Ныло все тело. В сердце, в лёгких как будто жгла и шипела какая-то серная кислота.

Снова зазвенел и обрушился сверху водопадом этот сильный и бодрящий голосок. Одна беда – звенел он на немецком языке.

- I don’t speak German, - пробормотал Кит.

Голос тут же запел-задребезжал на английском. Но Кит опять ничего не понял… и понял, что прикидываться кем-то не собою, типа, разведчиком в тылу врага, не получится – колись, чувак!

– Не, лучше бы русский, - тише проговорил он, ни на какое взаимопонимание, честно говоря, особо не надеясь.

- Русский? Лучше? – вдруг, чуть погодя, очень чисто выговорил голосок в кромешной тьме.

- Ага! – Кит опомнился почти совсем и даже заволновался, сердце в нем забухало, зажило своей жизнью само по себе, как хотело. – А ты кто?

Секунды три стояла мертвая тишина. Простояла бы еще столько же – Кит, пожалуй, испугался бы чего-то по-настоящему, как бывает в обычной жизни.

- Я? Анна… - донесся из темноты, сверху, ответ.

Земная, а не потусторонняя память Кита потихоньку расширялась, словно в ней медленно, с помощью реостата, загоралось освещение. Кит бессмысленно подвигал головой, огляделся… В отличие от памяти, в окружающей реальности оставалось темно, как в могиле. Хоть глаз выколи!

- А ты откуда здесь? – спросил Кит.

Снова трехсекундное молчание… странная задержка с ответом.

- Я?.. Я здесь живу.

- Где «здесь»? – Киту, наконец, становилось интересно, как в обычной жизни.

Снова странная задержка ответного сигнала…

- В Берлине.

Кое-что сходилось. «Значит, тут Земля… может, оно получилось?!» - подумал Кит с надеждой, отдавшейся волной ноющей боли во всем теле, а не только в коре головного мозга, изо всех нейронных сил оценивавшей ситуацию и старавшейся сориентироваться в реальности…

Кит попытался представить себе, как валится с Марса обратно на Землю настоящий Берлин… но у него ничего не получилось, только новая волна боли прокатилась по телу.

- А какое сегодня число? – спросил Кит.

- …Двадцать седьмое апреля.

- Сорок пятый год?

- …Да, это верная дата.

- А где мы сейчас?

- Мы находимся в метро… Нет, не совсем в метро… В двадцати метрах от выхода на дорожный путь. Здесь расположено не гражданское метро.

Интересная мысль мелькнула в аналитическом мозгу Кита: может, эта девчонка из числа тех, кто собрался смыться на Марс «зайцем», спрятавшись в каком-нибудь трюме… А может, она с той станции метро, которую они проезжали… чудом осталась в живых, когда он тут разнес весь секретный бункер вместе с этой… страшно подумать с кем! И как он сам-то остался жив?.. Видно, опять сработала какая-то защитная реакция мозга: этот вопрос тут же канул куда-то в подсознание, а вместо него возник менее интересный, но в эту минуту не менее важный: а откуда она, эта Анна, знает русский?!

- А откуда ты знаешь русский?!

Пауза уже не напрягла Кита, он успел привыкнуть.

- …Я жила определенное время в России… У меня там находятся родственники.

- А что тут было, вообще? – наконец, удосужился поинтересоваться Кит.

- …Здесь был большой поляризованный взрыв.

- Какой-какой?

- Поляризованный.

Кит не понял, какой, но расспрашивать не решился – сил выяснять технические детали пока не хватало.

- А кто-нибудь тут еще есть?

- …Здесь погибло много людей… Ты тоже был мертв.

- Я?! – легкомысленно уточнил Кит. – Что, совсем?!

- …Почти совсем. Клиническая смерть. Шесть минут двадцать семь секунд. Тебя сильно ударило обломками…

«Чё за убойная точность такая?» - подумал Кит про указанный срок его клинической смерти, но удивиться сил у него тоже пока не хватало, хотя интеллект уже работал исправно.

…И тут Кит вспомнил, что с ним было сразу после клинической смерти. И его бросило в жар. И он весь покрылся испариной… И облизал губы… И вдруг ему стало на несколько мгновений обалденно хорошо… Но он тут же взял себя в свои еще слабые руки.

- Ты это… вывела меня из клинической смерти?

- …Да. Реанимировала, - ответила тьма девчачьим, практически беззаботным голоском.

Снова Кит позволил себе чуть-чуть побалдеть от самого близкого воспоминания о тёплых губах… И снова невольно облизал пересохшим языком свои почему-то влажные губы.

- Классно реанимировала, - заценил он. – Спасибо.

- …Пожалуйста, - был до обиды бесчувственный ответ. – Не за что.

Кит и вправду чуть не обиделся. А, чуть не обидевшись, стал соображать еще лучше.

- Слушай, а как ты сюда попала, вообще?

- …Как все… Мы скрываемся от обстрела и бомбометания с самолетов.

Ответ мог показаться немножко странным