Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2 Страница 9

В первые же дни власти (30 ноября; см.: Правительственный вестник, № 17) появился приказ об отмене предварительной цензуры и о предоставлении военно-цензурному отделению ставки Верховного Главнокомандующего права закрывать газеты по целому ряду поводов, далеко выходивших за пределы компетенции военного ведомства.

Ни Председатель Совета министров, ни управляющий делами, ни министр внутренних дел не протестовали. Совет министров, который нес политическую ответственность, ничего не замечал, а язва беспорядочности и произвола, так рано появившаяся, росла и давала себя знать, заражая политическую атмосферу.

ГЛАВА XII

ИНТЕРВЕНЦИЯ

Со времени Директории некогда захолустный Омск становится видным центром. Его имя не сходит со столбцов иностранной прессы, а в самом Омске блещут мундиры всех наций, мелькают автомобили, замечается необычайное оживление, шумно проходят парады, проводы, встречи.

Это всё союзники. Каждый знает о союзниках, каждый говорит о них, о их помощи. Но что скрывается за этим? Были ли действительно союзники у адмирала Колчака, и в чем заключался этот союз? На этот вопрос едва ли многие имели и даже теперь имеют готовый ответ.

С союзниками мы встретились впервые во время поездки с Вологодским на Восток. Там только мы могли узнать о направлении японской политики на Дальнем Востоке, об ее близости к атаманам, об ее доминирующем положении во Владивостоке, где русские власти зависели всецело от японского генерала, как главнокомандующего всеми союзными силами, и, наконец, о тяжкой обиде, нанесенной национальному чувству русских разоружением офицеров во Владивостоке.

Грустные эпизоды начала

Некоторые подробности, относящиеся к начальному периоду интервенции, далеко не безынтересны.

Началась она военной поддержкой со стороны Японии атаманов Семенова и Калмыкова. Первый действовал в Забайкалье. Снабжали его оружием и французы. Он сформировал свой «Особый Маньчжурский отряд» в полосе отчуждения и дошел при поддержке отряда Враштеля, высланного из Харбина, до р. Онона. Второй расположился на станции Пограничная, т. е. на восточной границе полосы отчуждения, в сторону Никольск-Уссурийска.

Обоих атаманов поддерживали японцы. Но как? Была ли это случайная помощь отдельным отрядам или систематическая поддержка русских военных формирований? Япония была союзницей России в войне с Германией, и последнее было бы вполне естественно, особенно в то время, когда большевизм считался несомненным детищем Германии. Однако дело было не так.

Летом 1918 г. в Харбине уже появился адмирал Колчак в качестве организатора военных сил. Он стремился достигнуть объединения всех разрозненных отрядов, прекращения их своеволий, централизации управления и восстановления дисциплины. Но военные представители Японии предпочитали поддерживать Семенова и Калмыкова непосредственно.

На этой почве произошло столкновение адмирала Колчака с начальником японской военной миссии генералом Накашимой. Мне неизвестны подробности этого столкновения. Но рассказывали, что вспыльчивый адмирал, лишенный всякой дипломатической выдержки, наговорил Накашиме неприятностей, обвиняя последнего в том, что он мешает русским создать здоровую военную силу. Вслед за тем адмирал уехал в Японию и прекратил работу. Вероятно, неправы были обе стороны. Но главной причиной этого инцидента были, как мне казалось, не вспыльчивость адмирала и не коварство Накашимы, а отсутствие ясности в тех взаимных интересах и тех взаимных уступках, которые могли послужить основой добросовестного сотрудничества обеих наций.

С момента вступления иностранных войск на русскую территорию количество недоразумений стало расти. Не было той признанной русской власти, которая могла бы сразу определить взаимоотношения с интервентами, и в самом начале произошел прискорбный эпизод, как бы предвестник последующего.

Правительство Дербера сообщило союзному командованию, что генерал Хорват и его Деловой Кабинет подготовляют во Владивостоке переворот при помощи офицерства. Так ли это было или не так, но результатом явилось разоружение русского офицерства.

Не выдержав позора разоружения, один офицер застрелился. Когда его хоронили, английский крейсер салютовал. Общественное мнение было так возмущено, что под влиянием его вскоре произошел возврат оружия.

Союзные дипломаты

Еще в Харбине Вологодского посетили Высокий Комиссар Англии сэр Чарльз Эллиот и начальник японской дипломатической миссии на Дальнем Востоке граф Мацудайра.

Сэр Чарльз Эллиот, впоследствии английский посол в Токио, уже не раз бывавший в России, свободно говорит по-русски, хорошо знает Восточную Сибирь и Восток вообще. Он проявил большой интерес к положению дел в Сибири и намерениям Вологодского и на другой день отправился на Запад, в Омск, для личного ознакомления с обстановкой.

Граф Мацудайра — типичный японский дипломат. Он никогда не отвечает на вопросы без оговорок и предпочитает спрашивать.

Оба посла отнеслись к главе Омского Правительства с большим вниманием и интересом.

Во Владивостоке круг дипломатических сношений расширился. Там были еще представители Франции и Америки, послы Реньо и Моррис.

Почтенный Реньо долго служил на Ближнем Востоке. Перед приездом во Владивосток он был французским послом в Токио. Более сердечного отношения к Правительству, чем проявил он, я не представляю себе. Это был действительно благожелательный друг. Он отлично понимал, как трудно положение Вологодского во Владивостоке, где в его распоряжении не было никакой реальной силы, и где всё, и русское и иностранное, было одинаково расчленено, запутано, сложно и непонятно. И он охотно давал советы и указания, помогая или ускоряя решение.

Совершенно иначе встретил Вологодского Моррис. Он не только не сделал визита главе Сибирского Правительства, даже после признания его всеми группировками Дальнего Востока, но и не отдал визита, к чему, казалось, обязывала обычная вежливость. По впечатлениям лиц, сопровождавших Вологодского при поездке к американскому послу, Моррис встречал его надменно и иронически.

Каково было людям, сохранившим в себе национальное чувство, видеть себя в русском городе на положении худшем, чем положение иностранцев! В то время как чехи, обладавшие военной силой, были на положении, равном со всеми союзниками, мы, «хозяева» страны, должны были просить разрешения на проезд по некоторым загородным шоссе. Так, однажды, когда я с кем-то из членов делегации выехал кататься за город, наш автомобиль остановил американский часовой, потребовавший пропуска.

Через несколько дней после нашего приезда уезжал на Запад Гайда. Провожать его собрался весь дипломатический корпус. В блестящем обществе дипломатов серенькие фигуры скромных омских представителей совершенно терялись. На вагоне Гайды, быть может намеренно, была оставлена надпись «Иркутск—Москва». Публика проводила Гайду овациями.

Американская инициатива и цели интервенции

«Военное вмешательство скорее принесет России вред, нежели помощь, в ее тяжелом положении». Так говорится в заявлении правительства Соединенных Штатов Америки, 5 августа 1918 г.

С пророческой правдой предсказывает дальше заявление Америки, что «вмешательство в дела России для нанесения удара Германии может скорее всего явиться способом использования России, нежели оказанием ей помощи. Состояние русского народа будет употреблено на содержание иностранных армий, а не на реконструкцию ее армии и прокормление населения».

Твердо решив направить всю энергию на западный фронт и выиграть войну там, правительство Соединенных Штатов поставило себе в отношении России лишь следующие цели:

оказать покровительство и помощь чехословакам против нападения на них бывших австрийских и германских военнопленных;

охрану в России военных складов, необходимых для ее будущей армии, и

оказание русским той помощи, которая может быть принята русскими в организации их собственной самозащиты (подразумевается, против немцев, но не против большевиков).

Исходя из этих соображений, правительство Соединенных Штатов «предложило правительству Японии отправить во Владивосток отряд из нескольких тысяч человек в целях совместной деятельности с американскими войсками».

Дальше в американском заявлении дается обещание, которое мы должны твердо помнить в будущих наших международных отношениях: «Совершая такой акт, правительство Соединенных Штатов желает широко и торжественно осведомить русский народ, что оно... не предполагает произвести никакого ухудшения территориальной независимости теперь или потом».

Таким образом, правительство Соединенных Штатов определенно заявило, что инициатива посылки японских войск принадлежит ему, и по дальнейшим торжественным словам заявления можно заключить, что оно гарантирует территориальную неприкосновенность российских владений.