Эдвард Дри - Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 Страница 2

Выдержка из журнала боевых действий 2‑го батальона 28‑го пехотного полка

Во–вторых, батальон действовал как отдельное подразделение, временно включаемое в состав разных тактических групп для выполнения различных задач. В-третьих, батальон не настолько мал, чтобы его действия оставались в тени основной части (полка или дивизии), но и не слишком велик для изучения тактики малых подразделений. И наконец, батальон принимал участие и в наступательных и в оборонительных операциях против Красной Армии, что позволяет получить представление о тактике Японской Императорской Армии в разных ситуациях.

Основные документы, использованные в работе над этой монографией, являются частью архивов Японской Императорской Армии, открытых для общественности. Один сборник документов доступен на микрофильме в Библиотеке Конгресса США. Оригиналы документов хранятся в архивах Колледжа Национальной Обороны в Токио. Эти документы Японской Императорской Армии первоначально были засекречены, и при цитировании этих документов я упоминал об их первоначальном статусе секретности, чтобы отметить для читателя ту важность, которую командование Императорской Армии придавало этим документам. Все японские имена в монографии приводятся в соответствии с японской традицией — сначала фамилия, потом имя.

Эдвард Дж. Дри

НИИ боевых разработок

Командно–штабной колледж армии США

Форт Ливенуорт, Канзас

2. Солдаты, доктрина, оружие

Маньчжурия между двух огней

С начала двадцатого столетия Японская Императорская Армия своим основным потенциальным противником считала царскую Россию, а позже Советский Союз. Успехи японского оружия в Русско — Японской войне 1905–1905 гг. временно устранили русскую угрозу и позволили Японии разместить постоянные гарнизоны в Маньчжурии — основном районе боевых действий той войны. После создания в 1905 г. генерал–губернаторства (управляемого генералом Японской Императорской Армии) для охраны японских интересов в районе Южно — Маньчжурской железной дороги, части двух дивизий Японской Императорской Армии были оставлены в Маньчжурии для защиты жизни и имущества японских граждан. Со временем эти войска были возвращены в Японию, и к 1910 г. была сформирована отдельная гарнизонная часть из шести батальонов, укомплектованных резервистами, на которую была возложена ответственность за защиту японских интересов в Маньчжурии. В 1916 г. резервистов сменили кадровые военнослужащие, а в 1919 приказом по армии № 12 был учрежден штаб Квантунской Армии для командования гарнизонными частями в Маньчжурии. Контингент японских войск в Маньчжурии насчитывал тогда около 10 000 солдат и офицеров.

Офицеры штаба Квантунской Армии считали себя защитниками границ Японии. В случае с Маньчжурией за эти границы было заплачено кровью более 160 000 японцев, погибших в Русско — Японской войне. Офицеры Квантунской Армии считали, что в Военном министерстве и Генеральном Штабе в Токио не вполне осознают опасность, которую представляет Советский Союз для японских владений в Маньчжурии. Чтобы противостоять этой угрозе, офицеры Квантунской Армии предприняли односторонние действия, создав повод для войны между Японией и маньчжурским военным диктатором Чжан Сюэляном, что, в конечном счете, позволило Квантунской Армии оккупировать всю Маньчжурию[3]. После так называемого Маньчжурского инцидента 1931 г. командование Квантунской Армии в 1932 г. инициировало создание марионеточного государства под названием Маньчжоу — Го.

Хотя Квантунская Армия быстро завоевала Маньчжурию и столь же быстро создала марионеточное государство, ее конечный успех не мог быть гарантирован, пока Советский Союз угрожал новым японским владениям с трех сторон. Офицеры Квантунской Армии и — после принятия свершившегося факта оккупации Маньчжурии — их единомышленники в Генштабе в Токио считали создание Маньчжоу — Го промежуточным шагом в подготовке к войне с СССР. Японская Императорская Армия, используя природные богатства Маньчжурии, могла обновить и модернизировать свои силы для предстоящей борьбы. Однако в 1937 году японцы оказались втянуты в незапланированную войну с Китаем — классический случай не той войны не в том месте, не в то время и против не того врага.

Потери на китайском фронте продолжали расти (к декабрю 1937 г. было убито и ранено уже около 100 000 японских солдат), и Военное министерство и Генштаб пытались скорее завершить эту войну. В общих чертах японских офицеров можно было разделить на экспансионистов и анти–экспансионистов. Экспансионисты считали, что любое проявление японцами слабости лишь воодушевит дальнейшее сопротивление китайцев. Только военный разгром может убедить китайцев в ошибочности их курса. Анти–экспансионисты же считали войну с Китаем напрасной тратой сил, ослабляющей японскую армию, пока главный враг — СССР — продолжает наращивать военное присутствие на Дальнем Востоке и угрожать Маньчжурии с севера. Общим знаменателем для обеих групп было то, что те и другие продолжали считать Советский Союз врагом номер один. Экспансионисты полагали необходимым силой оружия уничтожить потенциальную китайскую угрозу японскому флангу в будущих операциях против СССР. Анти–экспансионисты предпочли бы прекратить бессмысленную трату ресурсов японской армии, чтобы использовать эти ресурсы для подготовки войны с СССР. Тем не менее, военные и гражданские лидеры Японии не смогли найти решение, которое бы позволило остановить эту войну, и к 1939 г. 25 пехотных дивизий японской армии — всего около миллиона человек — были вовлечены в боевые действия на бескрайнем китайском фронте.

Так как основная задача Квантунской Армии — защита Маньчжоу — Го от советской агрессии — оставалась прежней, главные силы Квантунской Армии не принимали участия в боевых действиях против Китая. Командование Японской Императорской Армии продолжало усиливать войска Квантунской Армии, численность которой увеличилась почти в два раза — с пяти пехотных дивизий в 1937 г. до девяти в 1939. Число пехотных дивизий во всей японской армии выросло за это время с двадцати четырех до сорока одной. Для Квантунской Армии не представляло сложностей найти оправдания для такого усиления. Увеличивавшееся число пограничных инцидентов — нарушения границы, перестрелки, похищения — привело, в свою очередь, к усилению мер по охране 3000‑мильной советско–маньчжурской границы — строительству новых долговременных огневых сооружений, заграждений из колючей проволоки, формированию новых подразделений для охраны границы[4]. С 1936 г. в пограничных стычках между подразделениями Красной Армии и Японской Императорской Армии принимают участие механизированные войска и авиация.

Это превратилось в порочный круг. Силы Квантунской Армии росли, но так же увеличивалась и численность Красной Армии на Дальнем Востоке. С шести стрелковых дивизий в 1931 г. силы Красной Армии к 1936 г. увеличились до двадцати дивизий, насчитывая к тому времени более 1000 танков и примерно столько же самолетов. Особая Дальневосточная Армия стала слишком большой и начала восприниматься Сталиным как угроза для его власти. Вследствие этого после создания Забайкальского Военного Округа она потеряла свои западные элементы. После инцидента у озера Хасан в 1938 г. Сталин расформировал Особую Дальневосточную Армию, сформировав вместо нее 1‑ю и 2‑ю Особые Краснознаменные Армии, ответственные за оборону Уссурийской и Амурской областей соответственно. Обе армии подчинялись непосредственно Народному Комиссариату Обороны. Кроме того, в 1938 г. во Внешнюю Монголию был направлен 57‑й Особый стрелковый корпус[5].

В 1938 г. 19‑я пехотная дивизия Японской Императорской Армии оказалась вовлечена в кровопролитные 12-дневные бои с войсками Красной Армии у высоты Чжангуфэн/озера Хасан, на границе Кореи и СССР[6]. Хотя 19‑я дивизия сумела удержать первоначально захваченные позиции, отразив несколько мощных советских контратак, она понесла тяжелые потери. Более 500 японских солдат были убиты и свыше 900 ранены. Потери советских войск, по некоторым данным, составили 236 убитых и 611 раненых[7]. Однако, по мнению штаба Японской Императорской Армии, Советы не продемонстрировали инновационной тактики и искусства управления войсками, подтвердив, таким образом, мнение офицеров Квантунской Армии, что политические чистки Красной Армии серьезно ослабили ее эффективность. В результате этого, в начале 1939 г. штаб Квантунской Армии принял ряд более агрессивных правил задействования сил и средств с целью в будущем сокрушить любое советское вторжение на территорию Маньчжоу — Го.

Первые стычки

В апреле 1939 г. командование Квантунской Армии сформулировало новую оперативную директиву под названием «Принципы урегулирования спорных вопросов по советско–маньчжурской границе». Позже в том же месяце командир Квантунской Армии генерал Уэда Кенкити объяснил эти новые принципы на совещании с командирами корпусов[8]. С этого времени, согласно оперативной директиве № 1488, подразделения Квантунской Армии могли предотвращать эскалацию пограничных инцидентов решительными действиями против советских нарушителей границы. Тем же приказом японским войскам давались полномочия входить на советскую или монгольскую территорию, если это требовалось для выполнения поставленных задач. В таких случаях всех убитых и раненых японских солдат следовало забрать с поля боя и, вместе с убитыми и пленными вражескими солдатами, доставить на территорию Маньчжоу — Го. От командиров на местах ожидались решительные действия («агрессивное патрулирование»), и в случаях, когда граница была определена неточно, командиры имели право сами принимать решение о ее переходе[9]. Командиры дивизий Японской Императорской Армии, ответственные за охрану определенных участков длинной и неточно определенной границы были наделены весьма широкими полномочиями, и ожидалось, что они будут эти полномочия использовать.