Михаил Терентьев - Россия и Англия в Средней Азии Страница 36

Не долго торжествовал и Дост: через 2 недели после победы 73-летний эмир сошел в могилу.

Со смертью его Авганистан сделался ареною междоусобий, возбужденных честолюбием его сыновей и племянников. Шир-Али-хан, в руки которого умирающий отец передал власть, начал с того, что захватил обманом большую часть своих братьев, управлявших различными провинциями на вассальных правах. Старший брат его Могамед-Авзаль-Хан, правивший 11 лет Балхом, оказал, однакоже, сильное сопротивление. Битва, происшедшая весною 1864 года, не смотря на ее нерешительность, повела за собой признание Балха независимым, но Авзаль-хан, доверившись брату, приехал к нему без свиты в Таш-Курган и там был немедленно схвачен.

Сын Авзаль-хана — 19 -летний Абдуррахман — бежал в Бухару, но через год, пользуясь войною Шир-Али с братом его, правителем Кандагара, возвратился, занял Балх, собрал 12,000 войска и, после десятидневной осады, занял Кабул; Шир-Али, покончив в это время с Кандагаром, поспешил к Кабулу, но в 4-х от него переходах у Сеид-Абади был встречен Абдуррахманом и разбит, все пленные, которых Шир-Али возил постоянно за собою, в том числе отец Абдуррахмана и сыновья гератского сердаря: Шахнаваз, Сикендер-Амед и Абдулля ханы освободились от оков и бежали из Газнейна, где были оставлены в день боя. Авзаль-хан, благодаря победам сына, был объявлен эмиром и правил Кабулом до своей смерти, последовавшей в 1867 году. В течение этого времени Абдуррахман-хан овладел Кандагаром и еще два раза разбил Шир-Али. По смерти эмира Авзаль-хана, престол перешел к старшему по нем брату Магомед-Агзяму, который, однако-же, продержался всего один год: в 1868 г. Шир-Али-хан, пользуясь отсутствием Абдуррахмана, спокойно владевшего Балхом {57}, снова занял Кандагар, а потом и Кабул. Англичане вошли с ним в сношения и, решившись его поддерживать, прислали на первый раз 250,000 рупий, для раздачи войскам жалованья, что сразу привлекло к Шир-Али множество приверженцев и увеличило его шансы. Абдуррахман-хан, в свою очередь, обратился с просьбою о помощи к нам. Посланец его прибыл в августе 1868 г. в Самарканд, но генерал-губернатор воздержался от всяких сношений и согласился только на одну просьбу авганца: дать ему какой либо знак в доказательство, что письмо Абдуррахмана дошло по назначению. Знаком этим послужила рублевая ассигнация и двугривенный.

В ожидании ответа Абдуррахман-хан все таки двинулся на Кабул, осадил Газнейн, разбил два отряда, высланные из Кабула на помощь к осажденным, но, увлекшись своими постоянными успехами, разделил свои силы и лишь с небольшим отрядом подступил к укр. Зана-хана, где был застигнут всеми войсками Шир-Али, разбит на-голову и бежал в горы вместе с дядей своим, эмиром Агзям-ханом. Будучи отрезан от Балха, Абдуррахман просил покровительства Англии, но ему было объявлено, что пребывание в британских владениях обусловливается для него обещанием отказаться от своих претензий и противодействия Шир-Али-хану. Тогда развенчанный эмир вместе с племянником бежали в Мешед.

Наш бывший поверенный в делах в Тегерана — г. Зиновьев, сообщая это известие (депеша 17 апреля 1869 г.), прибавляет, что «новые попытки Абдуррахман-хана вряд-ли будут удачны, так как Шир Али, благодаря щедрости англичан, заплатил жалованье, которое был должен войскам, и долги местным купцам и потому пользуется большою популярностью».

С дороги на Мешед, Хиву и Бухару Абдуррахман прислал генерал-губернатору еще несколько писем с просьбою о содействии для возвращения авганского престола дяде его Агзям-хану. В конце июля 1869 г. прибыл в Самарканд родственник Абдуррахмана с просьбою о дозволении ему, со свитой в 300 человек, прибыть в пределы России; генерал-губернатор приказал передать посланному, что если Абдуррахман-хану не где преклонить голову, то в гостеприимстве ему отказано не будет, но чтобы он уже не рассчитывал на вмешательство наше в дела его с Шир-Али-ханом.

Между тем бухарский эмир вызвал Абдуррахман-хана к себе в Гиссар, где находился тогда по случаю экспедиции против отложившихся беков. Сухой прием и прекращение субсидий на содержание, а затем сношения эмира с Шир-Али-ханом, требовавшим выдачи Абдуррахмана, все это последний приписывал неудовольствию эмира на его сношения с русскими.

В декабре 1869 г. Абдуррахман писал из Гузара, что, вследствие всеобщего неудовольствия в Авганистане против эмира Шир-Али, он надеется на быстрый успех и для этого просит: 1) назначить ему какой-нибудь пункт на Аму-Дарье, где бы он мог жить и сноситься со своими приверженцами и 2) снабдить его деньгами, так как преданное ему купечество находится теперь во власти Шир-Али-хана и потому средства его иссякли. «Тогда Авганистан и его богатства будут принадлежать Белому Царю», соблазнял Абдуррахман. Однако-же, генерал-губернатор устоял и поручил Абрамову повторить прежний ответ о нежелании нашем вмешиваться в авганские распри.

Опасения за свою участь казались Абдуррахман-хану тем основательнее, что Шир-Али, во-первых, не принял бежавшего к нему Катты-Тюря, старшего сына бухарского эмира и, следовательно, мог рассчитывать на подобную же услугу, а во-вторых, обещал бухарцам помощь Англичан оружием и деньгами.

Все это заставило Абдуррахмана просить генерал-губернатора уже о том только, чтобы мы как-нибудь выручили его из Бухары, где он и его авганцы жили под строгим надзором и во всем нуждались. «Вам известно, писал принц, что наша страна поддалась покровительству англичан. Я же возложил надежду на вас, потому что мне очень хорошо известно, что владения Белого Царя гораздо обширнее немецких, французских и английских, вместе взятых. Прибыв чрез Визири в Мешед и узнав там, что Иран (Персия) подчинился покровительству Белого Царя, я отправился через туркменскую степь рода Текке в Ургенч (Хиву), с целью пробраться к вам». Считая себя поэтому гостем России, Абдуррахман-хан просил, чтобы мы потребовали для него от эмира свободного пропуска.

Тогда генерал-губернатор решился, наконец, отвечать хану и, в письме от 7 февраля 1870 г., обещал ему радушный прием, но предупредил, что надежды его на материальную помощь для осуществления видов его, относительно Авганистана, останутся тщетными. «Настоящий правитель Авганистана, пояснил генерал-губернатор, признан законным владетелем этого края дружественною с нами державою — Англиею, и до тех пор, пока он не нарушит мир и спокойствие на границе с Бухарою, я не имею основания видеть в нем нашего врага».

Абдуррахман-хан, не дождавшись этого письма, вышел из Бухары. 13 февраля 1870 г. он уже прибыл в Самарканд со свитою в 221 человек {58}. Генерал-губернатор разрешил ему прибыть на свидание в Ташкент. Здесь Абдуррахман заявил новая желания: 1) получить от нас 3000 ружей и 7 пушек, хотя бы из числа отбитых нами у бухарцев; 2) сформировать отряд из авганцев и персиян, вышедших в разное время из Бухары; 3) получить разрешение от эмира поселиться не надолго в Керки или Ширабаде, чтоб оттуда разослать прокламации к своим приверженцам в Авганистане и 4) не распускать своей свиты, чтобы не обратить воинов в лавочников, как это было сделано с партизанами Искандер-хана. Абдуррахман доказывал, что о сношениях его с друзьями все равно известно эмиру Шир-Али, а если тот и перехватит какое-нибудь письмо, то ведь ничего нового не узнает, так как брань ему давно не новость. Да наконец не друг же он России, чтобы его щадить. На все эти доводы генерал-губернатор снова повторил ему, что в дела его с Шир-Али-ханом он не вмешается и ни деньгами, ни оружием содействовать ему не будет и что сношения его с своими приверженцами в Авганистане будут нам неприятны. Только по вопросу о свите Абдуррахману предоставлено было право оставить ее при себе в Самарканде на том содержании, которое будет ему назначено {59}. Такая постановка дела совершенно отвечала видам центрального правительства. Директор Азиятского Департамента т. с. Стремоухов сообщал например (от 16 мая), что Абдуррахмана лучше было бы даже выслать внутрь России во избежание всяких затруднений. «После дружественного обмена мыслей, происходившего по поводу средне-азиатских дел с английским кабинетом, правительство наше старается устранять все то, что, не представляя существенной пользы для нас, может служить поводом к возбуждению недоверия», писал г. Стремоухов.

Для устранения каких-либо недоразумений, возникающих обыкновенно вследствие ложных слухов, сопровождающих всякое событие, генерал-губернатор уведомил кабульского эмира (письмом от 10 марта 1870 г.) о прибытии Абдуррахман-хана и оказанном ему гостеприимстве. Это был кстати прекрасный случай познакомить эмира с принятою нашим правительством системою действий.

«Владения Белого Царя в Туркестане писал генерал-губернатор, и земли ныне вам подчиненные, не имеют общей границы, — нас разделяет бухарское ханство, правитель которого эмир Сеид-Музаффар, заключив мир с Россиею, состоит в дружбе и под покровительством Великого Императора Всероссийского. Поэтому между нами не может быть никаких столкновений и недоразумений, и мы, хотя и дальние соседи, можем и должны жить в мире и согласии. Я не намерен вмешиваться во внутренния дела Авганистана, как потому, что вы состоите под покровительством английского правительства, которое, как вам вероятно известно, находится в дружбе и согласии с правительством Белого Царя, так и потому, что не вижу, с вашей стороны; никакого вмешательства в дела бухарские. Авганистан и Бухара не должны иметь ничего общего между собою и каждое из этих ханств должно жить своею собственною жизнью, не заботясь о том, что делается у соседа».