Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает Страница 6

Выбрали старшего кубрика, в его обязанности входило каждое утро после подъема докладывать дежурному унтер-офицеру о численности личного состава, а мы при этом стояли навытяжку — кто одет, а кто и полураздет. В конце коридора располагался общий умывальник, где сразу после подъема царила чуть ли не давка.

Назначили людей во внутренний наряд по кубрику, и мы приступили к заправке коек, что было особым искусством. Требовалось встряхнуть соломенный матрац — никаких вмятин на нем после сна не допускалось, — затем натянуть на него простынь, пододеяльник и одеяло и разгладить так, чтобы не было ни единой складки. Осмотр коек проводил дежурный унтер-офицер.

Предстояла ежеутренняя проверка тумбочек и кубрика на чистоту. А мы при этом должны были стоять навытяжку. Иногда тому, у кого что-то оказывалось не в порядке и по его милости мы должны были стоять лишние минуты, намазывали зад сапожной ваксой в наказание. Девиз: «все за одного, один за всех». Впрочем, этот девиз, знакомый мне еще с гитлерюгенда, вновь обрел актуальность. И уже скоро мы представляли собой вполне спаянный коллектив.

Уже на второй день с утра нам пришлось познать все тяготы солдатской службы. День начался с дождя и с преподанной нам науки, которую я запомнил на всю жизнь. В обмундировании для повседневных занятий мы сначала отправились на плац. Там мы полдня отрабатывали важнейшие для солдата навыки «Встать!», «Лечь!» Причем на мокрой траве (примерно 15 см в длину), и строжайше воспрещалось даже прикоснуться оружием к ней. Учил нас всем этим премудростям унтер-офицер Ауге, командир нашей группы. И когда мы все же уяснили, что к чему, то промокли до нитки. Из сапог приходилось выливать воду.

После обеда прошло первое занятие на технике — на 3,7-см противотанковом орудии. Естественно, на занятия полагалось являться в до блеска начищенных сапогах, так что ни о каком послеобеденном отдыхе нечего было и думать.

Унтер-офицер Ауге растолковал нам все, что касалось обслуживания, ухода и боевого применения противотанкового орудия. Затем он быстро разобрал орудийный затвор и снова на наших глазах собрал. Ну, кто желает попробовать? Я, не раздумывая, вызвался перцы м. Разобрать особого труда не представляло, но вот при сборке тот самый штифт, удерживающий весь механизм, вдруг почему-то оказался на сантиметр длиннее. Я ведь не знал, что перед сборкой полагалось разжать зажим, чтобы штифт влез. «Идите к начальнику службы вооружений и передайте ему, чтобы укоротил штифт на один сантиметр — он не подходит». И, верите, я поддался на этот явный розыгрыш. Отправился к начальнику службы вооружений и, как положено, доложил ему обо всем, передав слова Ауге, но от себя добавил, что, дескать, такого быть не может, раньше ведь штифт помещался.

Что было потом, не берусь описывать, тем более, я так и не понял, в чем дело. Начальник службы вооружений гонял меня по всему гаражу взад и вперед (100 м в длину). Лечь, встать, снова лечь, снова встать, бегом марш. «После службы ко мне в кабинет». Так точно! После службы мне вручили кусок кордоленты, и я надраивал пол его кабинета, а после этого было приказано натереть его мастикой. Этим дело не кончилось — начальник службы вооружений приказал мне почистить его сапоги. Я почистил. Не так — блеска маловато. И так пять раз! После пятого раза я швырнул сапоги в угол, выждал несколько минут, а затем уже в шестой раз явился к начальнику службы вооружений. Реакция: «Вот так бы сразу! Давно бы спали в коечке!» Этот жуткий день закончился для меня в 22.00. На негнущихся ногах я кое-как добрался до койки. Но зато до конца службы я никогда и нигде не вызывался первым.

Последующие дни прошли в занятиях на местности, на травяном поле или в песчаном карьере в противогазе и без него. Особенно мучительными были занятия в противогазе на песке — песок забирался везде, расцарапывал тело, а бег по песчаной местности — сущее мучение. Встать, лечь, встать, бегом марш. Вверх по склону, вниз по склону и так больше двух часов.

Одним из навыков было отрыть большой окоп для орудия. Потом нас учили вручную вытаскивать орудие из окопа и снова ставить в окоп.

При этом не забывали и о сборке-разборке затвора, и о навыках работы с оптическим прицелом. У каждого из орудийного расчета были свои обязанности, и все навыки их требовалось довести до автоматизма.

Винтовка или «солдатская невеста» занимала в боевой подготовке тоже отнюдь не последнее место. Она служила не только личным стрелковым оружием, но и частью спортивного инвентаря — держать винтовку на вытянутой руке, поворот направо, потом налево, потом держать на вытянутых руках впереди. Строевые приемы с оружием — оружие к ноге, оружие на караул, на плечо. Иногда строевая подготовка проводилась в противогазе, иногда без него, но почти всегда в каске. Мы спрашивали себя: неужели все это понадобится нам на фронте?

Во время перерыва на обед без сил валились на койку, но все равно требовалось до блеска надраить сапоги и хорошенько вычистить обмундирование. В любую погоду.

На расположенный в четырех километрах полигон орудие приходилось тянуть вручную. Стреляли из малокалиберных снарядов, которые вместе с гильзой вгоняли в затвор. При оценке навыка учитывались не только точность попадания в мишень — довольно большой крытый ящик с песком, — но и скорость обнаружения и захвата цели или целей (если их было несколько). В субботу и воскресенье занятия проводились исключительно на казарменном плацу. Строевая подготовка — приемы с оружием. Если что-то не выходило, градом сыпались угрозы, нередко совершенно незаслуженные. кое-кого гоняли буквально до потери сознания. Я научился точно рассчитывать силы, поэтому выдерживал, хоть и падал в койку без чувств. Чему я научился — так это не лезть в первопроходцы. Из 10 новобранцев нашей группы было двое, кто стремился любой ценой стать первым, однако физических сил на это не хватало, поэтому приходилось их подтягивать, если требовалось, ибо промах одного неизбежно отражался на остальных.

Однажды наш командир взвода оберфельдфебель Линднер объявил: «Мне нужно двое добровольцев». Вперед шагнул почти весь взвод. Вскоре выяснилось, что добровольцев отрядили на чистку нужников, что, разумеется, в восторг их не привело. Что же касается нас, оставалось лишь криво улыбнуться.

Я вновь повторил себе уже однажды сказанное: никогда не лезть в добровольцы. Приказали — выполнил, и на этом точка. То, что прикажет твой непосредственный начальник, высший закон. Тут уж нечего пререкаться и морщить нос. Я был фюрером в юнгфольке и в гитлерюгенде, мне было не в новинку самому принимать решения и настоять именно на своей идее. Но теперь все круто изменилось, теперь приказывал не я, теперь приказывали мне.

Однажды вечером после ужина раздался сигнал тревоги. Последовала команда: «Подготовиться к марш-броску и строиться в коридоре». Ничего хорошего это не предвещало. После поверки личного состава на предмет наличия всего необходимого тут же выяснилось, что не все в порядке. Нам заявили, что мы не уложились в нормативы построения. «Через пять минут всей роте в спортивных костюмах выстроиться в коридоре!» И это вовремя мы не успели, последовал новый приказ: «В парадной форме роте выстроиться в коридоре!» Но когда мы вернулись в кубрики, нам предстояло пережить шок: двери всех тумбочек и шкафов стояли настежь, а обмундирование в беспорядке было разбросано по полу. Кому могло прийти в голову запирать шкафчик? Естественно, и на это построение мы вовремя не успели. Результат: «Снять парадное обмундирование, подготовиться к построению в полевом!» На сей раз каждый имел при себе все необходимое, включая противогазы. И тут сигнал: «Газы!». Нам было приказано до блеска вымыть полы в коридорах, после чего протереть их насухо. В противогазах. Не помню, как я добрался до койки. Вообще противогазы использовали весьма часто. Нас учили работать и действовать в противогазах, что отнюдь не легко, поскольку в них дышится с трудом. Вот поэтому при каждом удобном случае подавалась команда «Газы!» Мы должны были чувствовать себя, как в боевой обстановке.

Бесконечные изнуряющие занятия вкупе с придирками доводили нас до отчаяния. Мы были на пределе сил. Лишь гораздо позднее мы поняли, что это были не просто придирки от нечего делать, а элемент подготовки к выживанию в экстремальных условиях, что впоследствии не раз сослужило нам добрую службу и даже уберегло от верной гибели.

Только во второе по счету воскресенье нас вывели в город. Мы строем проследовали через весь город во главе с оберфельдфебелем Линднером в какой-то лесной ресторанчик, где выпили по паре кружек пива и тоже строем проследовали назад в казарму. Неделю спустя, в воскресенье мы уже вышли в город группами в сопровождении унтер-офицера Ауге. До принятия присяги покидать территорию казармы без сопровождения старших по званию категорически воспрещалось.