Михаил Жданов - Советские разведчики в нацистской Германии Страница 16

А «Красная капелла» продолжала работать своим чередом…

НЕ ПОСЛАТЬ ЛИ НАМ ГОНЦА?

Миссия «Кента» была успешно выполнена, а радиосвязь с немцами установить так и не удалось. Грешили на малую мощность берлинских передатчиков. Стало ясно, что нужно отправлять очередных курьеров. «Кент» для этой роли пока не подходил, свою поездку в Берлин он по ряду причин не мог повторить до конца февраля 1942 года. Столько ждать было нельзя, а готовых связников в Европе у советской разведки больше не было. Оставалось одно: произвести заброску парашютистов.

Первая пара – два опытных агента, свободно владевших немецким языком, – потерпела фиаско. Вернее, дело даже не дошло до проведения операции – один из них во время тренировочного прыжка повредил себе ногу, и операцию пришлось отменить. Тогда обратились в Стокгольм: тамошним резидентам, супружеской паре Рыбкиных, следовало «кровь из носа» найти связника. После долгих размышлений супруги остановились на кандидатуре агента Адама, недавно завербованного шведского бизнесмена. Он был явно недостаточно проверен, но другого варианта попросту не имелось. Чтобы уменьшить риск, Адама планировалось использовать только в качестве курьера, он и сам не должен был знать содержание тех шифровок, которые повезет в Берлин и из Берлина.

Агент Адам смог вылететь в Берлин лишь в июле 42-го, когда германские армии, как гной, разливались по просторам Кубани, подходили к Кавказу и Волге. Там он встретился с Бергом, которому и передал документы. Задание Центра Адам выполнил далеко не полностью. Сначала грешили на его неопытность и плохую подготовку. Но осенью из Центра сообщили, что все явки, где он побывал, оказались проваленными. Берия предписывал Рыбкину немедленно избавиться от провокатора. Советский резидент, еще раз проверив коммерсанта по своим каналам, пришел к выводу: здесь какая-то ошибка. В Москву ушла шифровка следующего содержания:

Резидентура не может поручиться за то, что Адам не является провокатором. В то же время, анализируя его поведение, отношения с нами, мы не находим достаточных оснований для того, чтобы считать его в действительности таковым.

Берия прислушался к мнению Рыбкина. Очередное задание Адаму, которое должно было стать гибельным для последнего, отменили.

Волей-неволей пришлось вернуться к плану заброски парашютистов. Четвертого августа 1942 года в глубоком тылу противника приземлились два парашютиста в немецкой форме. Ими являлись Альберт Хесслер и Роберт Барт, кодовыми именами которых были «Франц» и «Бек». Двум людям с совершенно разной судьбой предстояло действовать вместе ради достижения общей цели.

Информация к размышлению. «Франц»

Хесслер был с самого начала непримиримым борцом с нацизмом. Родившийся в семье рабочего, он в 19 лет вступил в германскую компартию, после прихода к власти нацистов эмигрировал в Чехословакию, оттуда – в Советский Союз. Сражался в рядах интернациональных бригад в Испании, дослужился до командира роты, а после возвращения в СССР устроился работать на Челябинский тракторный завод. С началом войны его мобилизовали в войска НКВД, а потом направили в специально созданную разведшколу.

Информация к размышлению. «Бек»

Роберт Барт, напарник Хесслера, тоже вступил в КПГ в годы экономического кризиса. После прихода к власти нацистов остался в Германии, перебиваясь случайными заработками и не поддерживая отношений ни с кем из бывших товарищей. Женился, свою жену боготворил, считая ее необыкновенной женщиной. В 1939 году был призван в армию, а в апреле 1942 года попал в плен под Краматорском.

Почему чекисты решили отправить на ответственнейшее задание такого сомнительного человека? Неужели не хватало более достойных, таких как Хесслер? Хватать-то хватало, только вот в гестапо их всех великолепно знали и в фас, и в профиль. Поэтому пришлось рискнуть, тем более что первичная проверка показала: оснований не доверять Барту нет. Пленный, согласившийся сотрудничать с советскими спецслужбами, тоже был направлен в разведшколу.

Но все это – позади, а пока два немца медленно спускаются на парашютах на лесную поляну. Здесь их встретили партизаны, которые помогли им добраться до ближайшей железнодорожной станции. «Франц» и «Бек» под видом солдат-отпускников погрузились в один из эшелонов, следовавших в рейх. Все документы у них были в полном порядке: только специальный придирчивый досмотр мог бы обнаружить подделку. По легенде, солдаты не были знакомы друг с другом, и на случай ареста для каждого из них даже была разработана своя собственная легенда. На случай, если разведчиков вынудят работать под контролем гестапо, был придуман условный сигнал: повторение нескольких групп знаков. Каждому давалась своя задача: «Францу» как более надежному – установка связи с группой «Корсиканца», «Беку» – самостоятельный сбор данных и проведение радиосеансов с Москвой.

К сожалению, из поля зрения чекистов выпали два обстоятельства. Во-первых, особая инструкция вермахта, по которой семья дезертира ставилась под особый контроль. А Барт в немецких документах числился именно дезертиром. Во-вторых, страстная любовь Барта к жене. Сойдясь вместе, эти факторы предопределили провал операции. Но сначала все развивалось как по нотам. «Франц» быстро добрался до Берлина и установил контакт с Элизабет Шумахер (Идой), женой Курта Шумахера. Она вывела его на «Старшину» и Кляйна. Встреча была радостной, но наладить двустороннюю радиосвязь с Москвой так и не удалось. Максимум, чего удалось добиться «Францу», – это сделать так, чтобы его услышали в Центре.

По злой иронии судьбы «Беку» повезло гораздо больше. Его радиопередатчик, более современный, чем тот, который имелся у группы «Корсиканца», легко «поймал» Москву. Первые донесения говорили о всевозможных трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться в Берлине. А потом связь прервалась. Вопреки предостережениям и здравому смыслу Барт начал разыскивать свою горячо любимую жену. И естественно, тут же попал в руки гестапо, где его вынудили вступить в радиоигру с Москвой. В Центре, однако, довольно быстро раскусили обман. После этого «Бек» оказался не нужен гестапо, и его бросили в тюрьму.

Одновременно с ним провалился и Хесслер. Как это произошло? После войны Барт признался, что под пыткой выдал своего напарника. Скорее всего, дело было не так. На след «Красной капеллы» вышли и без помощи захваченного парашютиста. К тому моменту, как «Франц» и «Бек» садились в самолет на подмосковном аэродроме, кольцо вокруг «Старшины» и «Корсиканца» уже сомкнулось.

ОХОТА НА «ПИАНИСТОВ»

Само название «Красная капелла» родилось в недрах гестапо. По общепринятой терминологии, пианистами называли радистов-нелегалов. Когда по всей Европе зазвучал нестройный оркестр подпольных передатчиков, работающих на Советский Союз, его закономерно окрестили «Красной капеллой».

Это же название присвоили и особой группе – зондеркоманде гестапо, которая была сформирована летом 1941 года из наиболее опытных и талантливых контрразведчиков. Впрочем, в команду входили не только «ребята Мюллера»: здесь были представлены также люди Шелленберга и Канариса. Злейшие враги собрались вместе, чтобы положить конец «красной заразе». О результатах своей деятельности зондеркоманда докладывала непосредственно рейхсфюреру СС Гиммлеру. Ее главой был назначен 38-летний оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Паннцингер, земляк и старый друг Мюллера. В полиции он работал с 1923 года, но настоящий карьерный взлет начался после прихода нацистов к власти. В 1937 году Паннцингер перебирается из Мюнхена в Берлин, где становится заместителем начальника управления полиции. В 1940 году становится атташе полиции при германской миссии в Софии. Наконец, в 1941 году он был назначен заместителем Мюллера.

Отборная гестаповская команда приступила к поискам русских «пианистов». Но начала она не с Берлина, а с Брюсселя. Это на первый взгляд странное решение, напоминающее действия героя знаменитого анекдота, который искал свои ключи не там, где потерял, а там, где светло, было в данном случае глубоко оправданным. Потому что именно из Бельгии лились самые мощные «трели» «Красной капеллы». Именно здесь была расположена самая сильная советская резидентура в оккупированной немцами Европе.

«Звездой» этой резидентуры был, вне всякого сомнения, «Кент». Но не он являлся ее главой. Эту роль играл Леопольд Треппер (Отто), который весьма ревниво относился к успехам подчиненного и постоянно пытался совершить что-нибудь выдающееся, чем-то напоминая в этом Кобулова. Впрочем, до злосчастного «Захара» ему было, слава богу, далеко. Однако одну решающую ошибку Отто все же сделал. Но об этом чуть позже.

В 1940 году резиденты сняли у некоей Риты Арну, голландки, не слишком жаловавшей нацистов, домик в пригороде Брюсселя. Здесь, на втором этаже, они устроили конспиративную радиоквартиру. Радистом стал молодой Михаил Макаров (кодовое имя «Хемниц»). Как и старшие товарищи, он прятался под маской уругвайского гражданина, мелкооптового торговца. «Хемниц» быстро освоил радиопередатчик, кроме того, он отлично проявил себя в годы войны в Испании. Но в Центре не учли, что разведчику нужны совершенно иные качества, нежели боевому летчику. «Хемниц» оказался не слишком устойчив морально и пренебрегал конспирацией. На конспиративную квартиру он начал водить случайных знакомых и девушек легкого поведения. Кроме того, на вилле поселились еще два сотрудника резидентуры, что грубо нарушало известное правило: не превращать явку в место жительства персонала. Еще одним нарушением были частые и продолжительные выходы в эфир, против чего протестовал «Кент», заявлявший, что так легче всего дать себя обнаружить.