Николай Кондратьев - Маршал Блюхер Страница 17

Блюхер взглянул на часы — без четверти шесть. Как долго шла телеграмма! Что же делать? Собрать совещание — потеряешь дорогое время. Надо действовать. Вызвал секретаря:

— Товарищ Гозиоский! Разыщите Байбурина и передайте приказ: сводному отряду немедленно выступить в Троицк на помощь гарнизону.

Затем Блюхер написал телеграмму в Троицкий Совдеп, в которой предлагал ультиматум Половникова отклонить, провести мобилизацию и любой ценой отстоять город. Сообщил, что из Челябинска вышел сводный отряд Байбурина. Будут высланы дружины из других городов и заводов.

Перечитал. Последнюю строчку вычеркнул. Еще не известно, готовы ли эти отряды. О новой авантюре дутовцев надо сообщить в революционные комитеты Самары, Уфы, Томска и в центр — в Комиссариат по военным и морским делам. И самому Ленину — сейчас в Петрограде проходит III съезд Советов. Нужно копию направить президиуму съезда. Торопливо составил текст: «В связи с занятием Оренбурга советскими войсками контрреволюционеры отступают к Троицку. Контрреволюционным казачеством организуется восстание под Троицком. Под Троицком сосредоточен многочисленный казачий отряд силою до 4000 при орудиях и пулеметах. Совдепу казаками предъявлен ультиматум о разоружении 17 Сибирского полка. Челябинским военно–революционным комитетом на помощь Троицкому Совдепу спешно посылается отряд… Через два часа истекает срок ответа на ультиматум. Спешим на помощь. Своих сил недостаточно ввиду отсылки отрядов в Оренбург. Необходимо спешно выслать поддержку»[10].

Подписал. Отнес телеграммы. Приказал:

— Передайте немедленно!

Троицк стойко держался. Троицк отражал атаки казачьих сотен. Троицк требовал — помогите!

По призыву Коммунистической партии на борьбу с Дутовым вышли рабочие дружины Южного Урала, возглавляемые профессиональным революционером, боевиком 1905 года Эразмом Самуиловичем Кадомцевым.

Белорецкий отряд большевика Александра Михайловича Чеверева 25 марта 1918 года внезапно и стремительно атаковал Верхнеуральск и вышвырнул дутовцев из города.

Эту добрую весть Василий Блюхер получил в пути. Назначенный командующим Восточными отрядами, он вел боевые эшелоны на Троицк. Это была тяжелая, ожесточенная война на рельсах. Белоказаки взрывали мосты, разворачивали рельсы, валили телеграфные столбы. Расстреливали и вешали железнодорожников.

Командующий Восточными отрядами Блюхер вынужден был прибегнуть к суровым мерам воздействия. По казачьим станицам и заимкам был расклеен приказ № 14 от 30 марта 1918 года: «Объявляю Троицкую железную дорогу на осадном положении. За порчу железнодорожного пути и мостов, порчу телеграфного и телефонного сообщения возлагаю ответственность на близлежащие станицы, поселки и заимки…»[11]

На следующий день в штаб к Блюхеру пришли три казака. Сняли шапки. Опустились на колени. Седобородый казак в заплатанном полушубке робко попросил:

— Не вели казнить, вели миловать.

Блюхер поморщился:

— Вы что, подаяния пришли просить? Встаньте! Садитесь к столу и рассказывайте толком, зачем пришли?

Казаки переглянулись и не сдвинулись с места.

Блюхер прочел сводку, полученную от командира 1–го Пермского сводного полка Костарева, глянул на безмолвных ходоков и скомандовал:

— Встать!

Казаки вскочили. Прижимаясь друг к другу, шеренгой шагнули к столу. Седобородый сказал виновато:

— С Кичигинской мы. Послали станичники. Велели: просите у товарища генерала Блюхера пощады. Не мы столбы пилили. Видит бог, не мы. Не все с Дутовым…

Старик торопливо вытащил из кармана приказ и положил на стол.

Блюхер взял листок тетрадной бумаги, написал:

«Атаману и жителям Кичигинской станицы.

Немедленно!

Вместо подпиленных столбов поставить новые.

Выслать 50 человек для исправления пути». Подписал приказ, притиснул печатью, передал седобородому:

— Вручите атаману. Пусть зачитает на станичном круге. Срок для выполнения приказа… три часа.

— Слушаемся, господин генерал. Все будет сделано в лучшем виде.

— Какой я вам генерал! Поверили дутовпам, будто меня большевики в Германии купили. Русский я, поняли, русский. Из‑под Рыбинска. Был рабочим, солдатом, а сейчас вот поставили командующим Восточными отрядами.

— Все передадим. И мы видим… Совсем не генерал. Мигом, на рысях.

— Не разрушать, а охранять дорогу надо. Ваша. Народная.

Не прошло и минуты — копыта звонко ударили о мерзлую землю.

Блюхер прислушался. Торопятся. Старик, видать, неглупый, веско намекнул: «Не все с Дутовым». Об этом надо серьезно подумать. Посоветоваться с комиссарами групп и дружин. Обратиться к казакам Оренбургского войскового округа с призывом оказать помощь Советской власти в борьбе с Дутовым. Есть казаки бедные и богатые. Вон под Верхнеуральском действуют отряды братьев Кашириных — сплошь казачьи. Пусть будет больше таких отрядов.

И, не откладывая это важное дело, Блюхер решил поговорить о воззвании со своим другом комиссаром Соломоном Яковлевичем Елькиным. У него есть опыт. Старый партийный работник, боевик 191)5 года, по юности избежал виселицы и был осужден на двадцать лет каторги.

Елькин одобрил предложение Блюхера и посоветовал:

— Надо это дело поручить Николаю Гурьевичу Толмачеву. Умница, прекрасный журналист. Поднабросает текст, а потом мы коллективно обсудим, отшлифуем, размножим и пустим по станицам и заимкам.

Прошло несколько дней, и Обращение штаба войск, действующих против Дутова, пошло к оренбургскому казачеству. Это был документ большой агитационной силы, обращенный к казакам–фронтовикам и трудовой бедноте:

«…К вам, братья, наше слово…

Идите к нам с открытою душою и всегда найдете поддержку 160–миллионной остальной такой же бедноты, как и вы… Долой царских опричников и холопов! Долой иуд и каинов, продающих и убивающих за жалкие серебреники свободу трудового народа!

Казаки! Так протяните же руки, ваши братские руки, через головы этих подлецов. Окружим их тесным железным кольцом…

Ловите Дутова, ловите дутовцев, ловите всю эту бежавшую к нему сволочь и приводите их к нам для справедливого народного суда…»[12]

«Окружим их тесным железным кольцом» — эти слова принадлежали Блюхеру. Для достижения цели он не жалел сил.

Смелый удар по врагу нанесли екатеринбургские дружины у Черной речки (в 12 верстах юго–западнее Троицка). Рабочая пехота сражалась мужественно и разгромила хорошо обученные, отчаянно храбрые сотни Дутова.

И сразу же Блюхер двинул отряды на Троицк. Кольцо окружения города распалось. Станицы, прилегающие к полотну дороги, сдали оружие. Красногвардейские части вступили в Троицк.

Допросив пленных и ознакомившись с захваченными документами, Блюхер пришел к выводу, что надо иметь сильную конницу, способную окружить и уничтожить умело маневрирующих, неуловимых дутовцев. Следует увеличить и использовать для этой цели казачий отряд бывшего есаула Николая Дмитриевича Каширина.

Штаб Блюхера разработал операцию по ликвидации противника. Восточные отряды должны были одновременно наступать на Дутова в северном, восточном и южном направлениях. Западную линию фронта прикрывали красногвардейские отряды Э. С. Кадомцева и М. В. Калмыкова.

11 апреля боевые группы перешли в наступление. Через неделю Блюхер замкнул кольцо окружения. Теперь он не сомневался в успехе. Командиры групп ежедневно сообщают о занятых станицах, о трофеях и пленных. Победа близка. И вдруг неожиданная, обрывающая радость сводка — в ночь на 19 апреля Дутов со своей отборной сотней прорвался у станицы Наваринской и помчался в сторону Орска.

Блюхер приказал — догнать и добить.

И по бездорожью, через разлившиеся ручьи и речки Екатеринбургский отряд Бобылева помчался за Дутовым. Вскоре Блюхер получил оперативную сводку за 23 апреля. В ней сообщалось, что отряд настиг Дутова в поселке Бриенском. Сбили засаду, вступили в бой. Стрех сторон окружили поселок, но взять в «мешок» не удалось. Резвые кони вынесли Дутова и его офицеров в просторные Тургайские степи.

«Надо продолжать преследование», — решает Блюхер и выезжает в Бриенский. Оттуда мчится в Ново–Уман–ский. И там узнает горькую правду: не догнали Дутова, следы потеряны в степи.

В конце апреля Блюхер выехал в Троицк. Болела голова, слипались покрасневшие веки, ныли старые раны. Надо выспаться, отдохнуть хотя бы два–три дня.

Не пришлось. Только вернулся в Троицк, вручили телеграмму — немедленно прибыть в Екатеринбург для доклада о ликвидации дутовщины.

Дорога до Екатеринбурга длинная, мучительная. Приехал. Доложил уральским областным организациям о боевых операциях против белоказаков. Одобрили. Похвалили. Заседание кончилось поздно вечером.