Януш Пшимановский - Четыре танкиста и собака Страница 23

11. В засаде

Глубокая прямоугольная выемка защищала корпус танка спереди и с боков до самого основания башни. Ствол пушки торчал над бруствером на две ладони. Василий повел им влево, вправо, проверяя сектор обстрела. Янек освободил ручной пулемет от зажимов, выбрался из танка и забросил за спину подсумок с запасными магазинами.

– Я пойду. Там внизу мне нечего делать. Пойду и буду вас охранять.

Василий подумал, что на своем месте в танке пареньку было бы безопасней, чем где-нибудь еще. Однако он не имел права удерживать его, не имел права лишать позиции пехоты дополнительного пулемета и меткого стрелка.

– Погоди, – остановил он Янека, – ты же не знаешь, куда идти. Я позову Черноусова.

Старшина положил руку на плечо Янеку и повел его в темноте за танк, а потом по ходу сообщения к окопу, который находился у левого борта танка. Огневая позиция была оборудована старательно, отрыта в полный рост в виде дуги, внешней стороной обращенной к противнику. На бруствере была приготовлена площадка для пулемета, на дне окопа стоял деревянный ящик, чтобы можно было присесть или положить магазинные коробки.

– Первым не стреляй. Жди, пока не подам команду или пока остальные не начнут. Здесь засада. Подпустим их поближе и только тогда ударим.

Старшина дотронулся рукой до лица, затененного сверху шлемом, пригладил усы. Это движение показалось Янеку удивительно знакомым. Он сделал полшага, чтобы лучше присмотреться, но не успел, потому что в это время телефонист, сидевший где-то рядом, наверное на дне окопа, произнес:

– «Волга» слушает… Ясно, передаю трубку ноль четвертому.

Старшина обернулся, наклонился и взял трубку.

– Я – ноль четвертый… Да, «кабаны» в лесу… на месте… Да, готовы.

Кос установил свой «Дегтярев» и осмотрелся. Почти ничего не увидел: темень подступала со всех сторон. Единственное, что он мог снизу увидеть на фоне неба, были сосны; высокие, они стеной стояли по обеим сторонам просеки. Просека была шириной не больше тридцати метров, а еще дальше впереди – свободное пространство, похожее на выкорчеванный участок леса, потому что кое-где светлыми пятнами проглядывали прогалины. За этим выкорчеванным участком виднелись очертания новой стены леса, острые, как отколотая грань скалы.

Позиции проходили по пологому скату высоты, местность понижалась в сторону противника. Прямо за лесом бушевал пожар; искры пригоршнями взлетали над деревьями, и от этого внизу становилось еще темней. В окопе горько пахло срезанными корнями и завядшей травой, а справа, со стороны танка, – металлом и маслом.

Янек довольно долго пребывал в одиночестве. Он дождался, когда снова появился узкий отвесный серп месяца, с трудом переползавшего между ветвями сосен влево от просеки. Орудия и минометы подавали голоса с флангов и с тыла и делали это как-то лениво, не спеша.

Неожиданно раздавшийся свист и последовавшие сразу за ним взрывы на выкорчеванном участке заставили Янека вздрогнуть. Сразу местах в шести, а то и больше сверкнул огонь, а потом еще раз, уже ближе. Янек смотрел, перепуганный, не зная, что делать, пока телефонист не потянул его сзади за руку на дно окопа. Янек едва успел схватить пулемет и прикрыть дуло ствола, чтобы туда не набилось песку. Снаряды рвались уже рядом, в воздухе жужжали осколки, но вскоре разрывы переместились дальше за окоп, на вершину высоты.

– Вставай. Перенесли огонь, – толкнул его телефонист.

В воздухе стоял резкий запах тротила и гари, где-то в лесу горел мох.

– Смотри, – советский солдат взмахнул рукой над бруствером.

Янек, напрягая зрение, всмотрелся в мрак и там, где месяц уже осветил часть выкорчеванной поляны, заметил маленькие расплывчатые фигурки, которые, быстро передвигаясь, то исчезали, то появлялись снова. Их становилось все больше, и в каждую следующую секунду они все больше приближались.

Янек установил пулемет, выдвинув его вперед, отвел затвор и дослал первый патрон в патронник.

– Не стреляй, – прошептал телефонист.

Янек увидел, что тот, привязав тесемкой и пояском от шлема телефонную трубку к голове, чтобы освободить руки, готовил винтовку к стрельбе.

Артиллерия уже вела огонь по обратному скату высоты, снаряды с резким свистом проносились прямо над окопом. Косу казалось, что он чувствует на лице дуновение ветра от них. Он никак не мог преодолеть страх и каждый раз втягивал голову в плечи.

Слева в глубине леса вспыхнула жаркая перестрелка. Янек улавливал сухие хлопки винтовок, треск автоматов, деловитый перестук «максимов» и захлебывающиеся очереди немецких пулеметов. Гулко бабахнула танковая пушка.

Почти в ту же минуту из лесу, из-за засеки, наискось взметнулась ракета, и яркий, ослепляющий глаза свет залил все вокруг. Янек и телефонист присели на дне окопа, но и здесь их достал мертвенно-бледный свет ракеты.

– Елки-палки! – воскликнул вдруг телефонист. – Это ты? Значит, ехал, ехал и доехал… А где твоя собака? Помнишь, как она кусок от моей шинели оторвала?

– Это ты, Федор? – обрадовался Янек. – Вот это да! – Он смотрел на улыбающегося толстощекого солдата, того самого, с которым еще в Сибири дрался за место в вагоне.

В небе повисла вторая ракета и стала медленно опускаться, а Федор быстро заговорил, словно спешил закончить раньше, чем ракета погаснет.

– Елки-палки! Встретились все-таки, а? Помнишь, как ты меня боднул?.. У меня прямо защемило внутри, как тебя узнал… Наших уже никого тут нет. Командира убило, когда Вислу форсировали, в роте остались только я да старшина. Помнишь, усатый?..

Ракета погасла, и внезапно они услышали грозный низкий рев моторов.

– После поговорим. Сейчас фриц в атаку полезет.

Через минуту уже ничего не было видно, только еще сильнее заревели моторы. Взлетела красная ракета, вершины деревьев на линии горизонта покачнулись, и на освещенную месяцем поляну выползли черные угловатые коробки. Они быстро двинулись вперед, на глазах вырастая ввысь и вширь. Между ними появились силуэты бегущих фигурок в глубоко надвинутых касках.

– Огонь! – скорее произнес, чем крикнул Черноусов.

Пробудился лес. Огоньки выстрелов замигали между деревьями и над бруствером окопа. Янек слушал их грохот, выбирая цель для пулемета, но затем эти звуки пропали, раздался треск коротких очередей, и Янек всем телом ощутил ритмичное подрагивание своего «Дегтярева», похожее на трепетание вытащенной из воды рыбы. Янек видел пламя у дула ствола и красные черточки трассирующих пуль, которыми он сегодня утром старательно набивал магазины. Заметив, что красная нитка пересекла двигающийся силуэт и цель исчезла, он слегка отводил ствол и снова нажимал на спусковой крючок.

За спиной один за другим охнули два миномета, извергнув в небо свист. В верхней точке траектории свист затих, мины как бы замерли на мгновение, потом ринулись к земле, свистя еще более злобно, и треснули, разметав по поляне огненные брызги.

У орудийных стволов немецких танков загорелись язычки пламени. Отрывистые взрывы и свист заполнили просеку; срезанное дерево сначала наклонилось будто неохотно, а потом, падая все быстрее, рухнуло на землю.

Танки немцев продолжали приближаться. Они уже перестали быть бесформенными коробками. Янек видел перископ на лобовой броне. Сжатый в руках пулемет испуганно прострочил и замолк, выпустив последний патрон. Торопливо меняя магазин, Янек подумал: «Почему наши молчат?»

Слева ударила советская пушка, а секундой позже отозвался укрытый в окопе Т-34. На броне немецкого танка, выползавшего на просеку, сверкнули два огонька и погасли. Он продолжал двигаться вперед; но теперь беспрерывно, раз за разом, по нему били по очереди то гвардейцы, то Василий из своей башни. Неизвестно, после какого выстрела над танком взметнулось высокое пламя, заклубилось вверху, накрыло его колпаком из черной сажи. Горючее из разбитого бака брызнуло в стороны, и танк запылал гигантским факелом.

Свет залил всю засеку. Янек и Федор увидели два других танка, повернувших назад, и вприпрыжку убегавших гренадеров. Янек преследовал их огнем, короткими очередями останавливал их бег. В горящем танке начали рваться боеприпасы, башня сорвалась, упала на землю.

Старшина, пробираясь рядом, положил руку на плечо Косу и крикнул:

– Довольно, побереги патроны!

Не задерживаясь, он подбежал к танку и застучал прикладом по броне.

– Назад!

Танк задом выполз из окопа и, ведомый Черноусовым, отошел метров на сто в тыл. Рядом одновременно отходили пехотинцы, помогая артиллеристам тянуть орудие. У самого гребня высоты остановились около окопов и снова заняли позиции.

– Чего мы отступаем? Не понимаю, – спросил Янек у Федора.

– Погоди немного, скоро поймешь.

– Янек! Янек! – услышал он рядом голос Григория.

– Я здесь. Что случилось?

– Ничего. Василий приказал узнать, где ты. Шарик беспокоится, скулит, зубами за ноги хватает. Иди в танк.