Россия и локальные войны. 1991–2023 - Димитрий Олегович Чураков Страница 3

В то же время на практике, особенно в сознании региональных лидеров, сложное ленинское строение государства воспринималось как неравенство, можно даже сказать, определенная неполноценность одних автономий по сравнению с другими. Наиболее отчетливо это ощущалось в российских автономных областях, некоторые из которых имели гораздо большее население, огромные пространства и экономическую мощь по сравнению со многими союзными республиками. В частности, это можно отнести к Татарстану, Башкирии, Удмуртии и Якутии. В этих автономных областях РСФСР периодически возникали настроения, вызванные желанием улучшить свое положение. В то же время повышение статуса означало выход автономий из состава Российской Федерации и их прямое вхождение в состав СССР на правах союзных республик. Эти настроения связаны с появлением в недрах правящей Коммунистической партии первой оппозиционной группы, открыто стоявшей не на интернационалистских, а на националистических позициях, то есть такого внутрибольшевистского течения, которое в официальном лексиконе 1920‑х годов называлось «Султан-галиевщина».

Российские автономные республики стали особенно трудно объяснимыми после создания так называемой Казахской Автономной Социалистической Советской Республики на базе российского Туркестана, а также ряда российских регионов Южной Сибири, Урала и Поволжья и провозглашения ее союзного статуса 5 декабря 1936 года. В условиях кризиса государственности конца 1980‑х годов для многих российских автономий подражание казахстанскому примеру было естественным и подпитывалось необходимостью поддержания стабильности хотя бы внутри самих автономий. Казалось, начавшийся парад суверенитетов должен был способствовать стремлению национальных элит наиболее развитых автономных областей РСФСР укрепить свои позиции и перейти от российской к высшей – союзной – лиге.

В то же время парад суверенитетов и война законов были лишь «верхушкой айсберга». Тенденции дезинтеграции, тенденции обострения этнополитического противостояния в Российской Федерации были и глубже, и масштабнее простого стремления отдельных субъектов федерации к большей самостоятельности в национальной, политической и экономической сферах. Многие противоречия между центром и регионами накапливались не годами, а десятилетиями, а некоторые из них имели еще более глубокое прошлое. Просто конфликты, имевшие разную подоплеку и предпосылки – в связи с нарастающими негативными тенденциями, сопровождавшими «перестройку» и «радикальные реформы» начала 1990‑х годов, – совпали по времени, что породило картину общего кризиса в этнонациональной сфере, ставшего отличительной чертой эпохи независимости Российской Федерации. Энергия распада угрожала целостности не только самой федерации, но и ее отдельных субъектов.

Таким образом, этнотерриториальные конфликты привели к тому, что некоторые автономные образования, искусственно укрупненные в советское время за счет объединения двух (а то и более) очень часто совершенно не связанных между собой народов, оказались близки к внутреннему разделению. Пожалуй, наиболее остро вопрос сохранения целостности официальных границ автономии стоял в Дагестанской АССР. Съезд народных депутатов республики 13 мая 1991 года принимает постановление, в котором статус республики был резко повышен: из ДАССР она была преобразована в Дагестанскую Советскую Социалистическую Республику – Республику Дагестан в составе РСФСР.

Вторая часть названия республики не случайна – она должна была снизить межэтническую напряженность в самом Дагестане, что было замаскировано фразой этой резолюции об укреплении и приумножении исторически сложившегося единства, дружбы и братства народов Дагестана. Но в то же время республика объявила себя «равноправным участником Договора о Союзе суверенных Республик и Федеративного договора», то есть заявила о своем желании присоединиться к так называемой Российской Федерации наравне с Россией. Вскоре должен был начаться «Новоогаревский процесс», в рамках которого должны были начаться процедуры развода и формирования новых механизмов объединения народов вместо СССР. Постановление Верховного Совета Дагестана от 17 декабря 1991 года о неделимости и целостности республики также было направлено на сохранение целостности республиканских границ Дагестана.

Однако это были лишь добрые пожелания, столь же беспомощные, как и большинство правовых актов, деклараций, обращений и т. д., которые на рубеже 1980‑х и 1990‑х годов были приняты на разных уровнях пирамиды советской власти для предотвращения или, по крайней мере, замедления процессов распада. На практике в разных частях Дагестана отчетливо проявлялись автономистские и сепаратистские настроения, которые приобрели особо опасный характер из-за слабости властей: союзной, российской и местной дагестанской. Не все было хорошо в Дагестане с чеченской диаспорой. Политические силы, выступавшие за формирование собственного национального государства ногайцев, проживавших на севере Дагестана, заявили о себе. На юге республики аналогичные движения возникли среди лезгин – народа, оказавшегося после распада СССР разделенным российско-азербайджанской государственной границей.

В центральном Дагестане среди некоторых кумыков возникли сепаратистские устремления. В 1989 году среди них появилась организация так называемого Кумыкского народного движения «Тенглик». В нем провозглашается курс на приобретение кумыками национально-территориальной автономии. Движение имело собственные печатные издания: газеты «Тенглик», «Къумукъ иш», «Къумукъ Тюз» и «Тюзню Танги». На Втором съезде КНД, состоявшемся в Махачкале в ноябре 1990 года, была принята «Декларация о самоопределении кумыкского народа». Примерно в то же время начала создаваться еще более радикальная ассоциация «Ватан», которая выпустила свой информационный бюллетень в духе времени под названием «Айан» (что переводится на русский язык как «Гласность»). На втором съезде кумыкского народа, состоявшемся 27 января 1991 года, был образован Милли Меджлис, который был провозглашен руководящим органом нации.

Реакцией на позицию чеченцев и кумыков стало появление в 1988 году Народного фронта Дагестана имени имама Шамиля. Эта организация, формально защищавшая целостность республики, на практике превратилась в еще одно национальное движение, деятельность которого не могла привести к консолидации многонационального общества и преодолению межэтнического недоверия.

Еще одним тревожным фактором в развитии Дагестана является радикализация исламского движения в нем. В первые годы «горбачевской перестройки» в республике проводились религиозные представления. В будущем откровенно экстремистские течения, такие как ваххабизм, начнут проникать в Дагестан из-за рубежа. Приверженцы чуждого учения вступали в столкновения не только с властями, но и с представителями традиционного суфизма республики. Это приведет к вспышке вооруженного противостояния в республике менее чем через десять лет[2].

Напряженность возникла в Кабардино-Балкарии, титульные народы которой прошли совершенно разные исторические пути, а в советское время были во многом искусственно объединены. Аналогичная ситуация сложилась и в Карачаево-Черкесии. Изоляционистские настроения могли возникнуть даже в республиках РСФСР, объединяющих очень близкие народы. Вайнахская автономия, объединившая два близких вайнахских народа – ингушей и чеченцев, дальше всех пошла по пути внутриреспубликанского разделения. Результатом стало отделение независимой Чечни от Чечено-Ингушской АССР, которая сразу же выбрала курс на отделение от Российской Федерации. В этих условиях ингуши также создали свою собственную независимую государственность, но они не выражали активного желания находиться за пределами Российской Федерации. После референдума, проведенного среди ингушей,