Юрий Удовенко - Агенты России Страница 55

Однако в процессе предварительного следствия Кузнецов Н.И. смог доказать, что совершал инкриминируемые ему деяния, выполняя установки руководства:

«Когда я писал донесения, — признавался на допросе Кузнецов Н.И., — мною руководила одна мысль: как можно резче ударить по контрреволюции, но так как благодаря неправильного руководства мною Тенисом, я в этом маршруте стал на роль провокации, то выполняя слова Тениса «называть вещи естественными словами», я раздувал, заострял»».

Отвечая на вопрос следователя, как в донесениях ложь отделить от правды, Кузнецов Н.И. отвечал: «Даты, встречи, состав присутствующих — это неоспоримо верно, но там, где в моих донесениях начинаются чужие слова, заключенные в кавычках, (…), все наиболее резкое, обобщающее основной костяк сказанного являлось выдуманной, намотанной мной грубой ложью. Я здесь руководствовался одним: если человек не говорил против Сов. власти, я ему ничего не выдумывал, но если этот человек настроен отрицательно к существующему строю и это мне в беседах высказывал, я ему приписывал не говоренное им по злости. Приписки эти я делал, основываясь на своих предположениях».

В жизни Николая Ивановича в очередной раз случилась чёрно-белая рокировка — его из тюрьмы выпустили, а на освободившиеся нары опустили гражданина Тениса.

Более того, из агентурного аппарата Кузнецова Н.И. не исключили, а для использования в разработке иностранных специалистов приняли на связь в областное управление НКВД. Уже под псевдонимом «Учёный» Кузнецова трудоустроили чертежником в Верх-Исетский завод, а 15 мая 1935 года перевели на режимный завод «Уралмаш».

Из характеристики агента усматривается, что «Учёный» находчив и сообразителен, обладает исключительной способностью завязывать необходимые знакомства и быстро ориентироваться в обстановке. Обладает хорошей памятью…».

Однако в феврале 1936 года Николай Иванович был уволен с завода «как прогульщик»,[353] а затем и арестован по печально знаменитой статье 58.10 УК РСФСР (Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.58-2, 58-9), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев).

Отдельные исследователи утверждают, что арест этот был осуществлён чекистами, дабы придать Николаю Ивановичу «…вес в определенных кругах. В том числе и среди иностранных спецов» [354] Но это вряд ли, ибо человек, вышедший из застенков НКВД, у шпионов вражеских спецслужб автоматически вызывает подозрение в сотрудничестве с чекистами.

Так за какие же деяния арестовали Николая Ивановича Кузнецова? Вопрос не праздный, однако ни один из официальных «биографов» Кузнецова ответа на него не дал.

Молчит по этому поводу и Лубянка.

Ладно, раз мы не располагаем процессуальными документами на этот счёт, давайте взглянем на личность Николая Ивановича глазами его друзей и сослуживцев.

Брат нашего героя Виктор Иванович Кузнецов в соавторстве с Лидией Ивановной Брюхановой в книге «Разведчик Николай Кузнецов»[355] ничего о судимости и исключении из комсомола Ники не упоминают, зато утверждают, что «благодаря настойчивости Николай Иванович так хорошо овладел немецким языком, что в 1936 году сумел защитить на нём диплом инженера. Экзаменационная комиссия индустриального института была поражена не столько обширными и прочными знаниями Кузнецова, сколько тем, что защита диплома проходила на безукоризненном немецком языке…».

Во-первых, возгордимся тем, что в 1936 году все члены экзаменационной комиссии Свердловского индустриального института были способны оценить знания испытуемого, высказанные на чистом немецком языке.

Во-вторых, уважим родственно-пропагандистские чувства авторов и отнесёмся ко многим изложенным в книге сведениям как к литературному вымыслу.

Ну а в-третьих, отметим, что Виктор Иванович Кузнецов и Лидия Ивановна Брюханова не удосужились думкой: их беспардонная ложь ставит под сомнение правдивые свидетельства других людей о неординарных качествах Николая Ивановича.

Невзирая на это попытаемся отделить зёрна от плевел и проанализируем некоторые извлечения из книги «Разведчик Николай Кузнецов».

…Инженер А. А. Яровой в своих воспоминаниях пишет: Изучению немецкого языка Николай Иванович уделял много внимания. Он доставал у немцев книги и основательно штудировал…

… Образ Николая Кузнецова ярко запечатлелся в памяти старшего техника-конструктора С.В. Инфантьевой. Однажды весенним вечером С.В. Инфантьева со своими знакомыми ехала в филармонию.

— Вон ваш немец сидит, — шепнула Инфантьевой приятельница. — Пройдем быстрее к выходу, чтоб он не заметил, а то неудобно: залопочет по-немецки, красней тут перед всеми. И что это он! Хоть бы с нами-то говорил по-русски. Знает ведь, что мы ничего не понимаем.

… У Николая была излюбленная манера одеваться под иностранца. На нем было серое полупальто с широким поясом, желтые краги, американские полуботинки. Шляпа слегка сдвинута на затылок. Из-под серого кашне в крупную зеленую клетку виднелись накрахмаленный необыкновенной белизны воротничок, красивый галстук, яркий свитер. Слегка улыбаясь, Николай глянул в сторону знакомых, блеснув очками в роговой оправе. В одном из боковых карманов его пальто виднелся немецкий журнал, в руках — газета.

Инфантьевой хотелось пройти по трамваю незамеченной. Но как только она поравнялась с ним, Николай вскочил с места и предложил:

— Садитесь, пожалуйста, — и повторил приглашение по-немецки.

Молодой женщине как-то неудобно было воспользоваться его любезностью. Она смутилась и готова была выйти из трамвая…

— Помню, — рассказывает С.В. Инфантьева, — той же весной мы спешили на вечерний концерт в филармонию. При входе в вестибюль нас заметил Николай. Он вежливо уступил дорогу и предупредительно распахнул дверь. Этим он привлек к себе внимание. В нем было много необычного, что отличало его от знакомых молодых людей.

…Летом тридцать четвертого года Кузнецов, прогуливаясь в Свердловске по Набережной Труда, встретил своего приятеля по Кудымкару А.С. Кылосова.

— О, Андриас-Андрико! — воскликнул он. — Гора с горой не сходится, а друзья летят навстречу друг другу! Привет горячий покорителю муз! Читал-читал заметку в газете о твоих успехах. Отличный скрипичный мастер! А что я говорил в Кудымкаре: «О НАС еще услышат!».

В тот день они долго прогуливались по набережной, делясь своими мыслями и планами.

— Когда я часто стал видеть Николая Ивановича с немцами, — рассказывает А.С. Кылосов, — я говорил ему с упреком: «Зачем ты связываешься с иностранцами? Ты видишь: время неспокойное, нередко берут на «заметку» сомнительных людей. Надо тебе порвать эту дружбу». А он смеется в ответ и напоминает старое: «О НАС еще заговорят и напишут! О тебе вот уже написали, может, и я заслужу такую честь». Потом серьезно: «Не волнуйся, Андрико! Я патриот, а к патриотам грязь не пристанет».

…Начальник конструкторского отдела Г.Н. Голосной, обеспокоенный тем, что Кузнецов проводит с «иноспециалистами» вечера, выходные дни, спрашивал его:

— Почему вы так часто встречаетесь со спецами? Они на удочку вас не зацепили? Смотрите, как бы плохо не кончилось!

— Не волнуйтесь, Георгий Никифорович, — отвечал Кузнецов. — Я ж не зря ношу голову на плечах. Я лишь практикуюсь. Положение с Германией у нас не весьма приятное. Может, придется воевать с фашистами. Знание немецкого языка пригодится. Я не стар и воевать мне придется.

…И в манере одеваться, — вспоминают многие сослуживцы, — Николай Иванович был большим оригиналом. Он мог одеться «под немца»: серый плащ с большим количеством деталей отделки из черной лакированной кожи, серая шляпа, брюки-бриджи или короткие брюки «на планку», ботинки и гетры…[356]

А вот Алекс Фельдман в книге «Убить Коха» приводит несколько другие мнения о Кузнецове:

Ведущий конструктор «Уралмаша» Л.Е. Грач: «С Николаем Ивановичем Кузнецовым мне пришлось мало общаться.

Его поведение мне не нравилось, он вел себя подчеркнуто вызывающе, старался при любом случае говорить или вставлять слова немецкого языка.

Одевался он в костюм того же фасона, какой носили немецкие специалисты — пиджак френч, брюки галифе и легкие сапоги, кроме того, носил шляпу и без надобности плащ на изогнутой руке.

Со мной он старался поближе познакомиться, т. к. я в конструкторском бюро работал с немецкими конструкторами, что его видимо интересовало.

Николай Иванович много расспрашивал о немцах, какие они специалисты, как работают, с кем дружат из советских конструкторов и т. п.