Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы Страница 61

Так обстояли дела с японским «нейтралитетом» на море.

Что же до нарушений японцами воздушных и сухопутных границ СССР и провокационных обстрелов советской территории с периодическими жертвами с нашей стороны, то этих, по определению В. Молодякова, «различных инцидентов» за четыре года «нейтралитета» набралось великое множество.

ВПРОЧЕМ, всё это не закрывает главного вопроса: нарушил ли Советский Союз советско-японский Пакт о нейтралитете от 13 апреля 1941 года, или нет?

Василий Молодяков утверждает, что СССР нарушил Пакт, вступив в войну с Японией. То же самое утверждают многие и в Японии. Мол, Сталин не оценил «сдержанности японцев», так и не напавших на СССР после нападения Германии, и отплатил им якобы чёрной неблагодарностью, объявив Японии войну вместо того, чтобы принять в 1945 году предложение Токио о посредничестве между Японией и союзниками.

Но можно ли говорить о японской политике по отношению к СССР в 1941–1945 годах как о политике нейтральной?

В книге «Россия и Япония: меч на весах» Молодяков пишет: «Вернёмся к главному вопросу: было принято в эти годы (1941–1945 гг. – С. К.) в Японии решение о нападении на СССР или нет? И если да, то какое?»

Однако здесь налицо подмена сути дела! Главным вопросом по теме является иной: «Способствовала ли политика Японии по отношению к СССР облегчению положения Германии на советско-германском фронте? И если да, то в какой мере?»

А ответ здесь однозначен: «Да, способствовала!» И способствовала в настолько значительной мере, что, если бы СССР не вынужден был держать до осени 1943 года на границе с «нейтральной» Японией крупную группировку войск, война в Европе могла бы закончиться для СССР значительно раньше и с меньшими потерями.

А теперь немного фактов…

Немного потому, что это ведь не книга о советско-японской войне 1945 года, хотя написать её и стоило бы. Тем не менее в общем ходе событий 1945 года японский аспект имел – на фоне всего остального – второстепенное значение.

Но кое-что сообщить можно…

И нужно.

Скажем, 5 июля 1941 года министр иностранных дел рейха Риббентроп в шифровке германскому послу в Токио Отту сообщал последнему о заявлении японского министра иностранных дел Мацуока, сделанном в беседе с Риббентропом, состоявшейся 26 марта 1941 года в Берлине. Мацуока, обсуждая с германским коллегой перспективы заключения советско-японского Пакта, сказал тогда:

«Никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию остаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет конфликт. В этом случае Япония принуждена будет, естественно, напасть на Россию на стороне Германии. Тут не поможет никакой Пакт о нейтралитете».

Риббентроп информировал Отта о беседе четырёхмесячной давности для того, чтобы Отт мог при случае «деликатно» напомнить японцам об этом «авансе» Мацуоки, пусть официально и не зафиксированном.

«Но Япония не напала на СССР ни в 1941 году, ни позже», – может возразить кто-то.

И возражает. Так, в начале 90-х годов в газете «Известия» некто В. Руднев и А. Иллеш задались резонным, по мнению В. Молодякова, вопросом. Мол, обвинение Японии в агрессии против СССР базируется лишь на планах японцев, а не на их действиях, которых, мол, не было. «Но можно ли судить за неосуществлённый план по всей строгости закона?» – вопрошают В. Руднев и А. Иллеш.

Однако и здесь мы имеем дело с логическим и историческим шулерством. Речь ведь не о намерениях, а о прямом и масштабном пособничестве японцев немцам! Не переходя советских границ, японцы по свою сторону границы открыто демонстрировали враждебность к СССР, устраивали провокации. И это реально влияло на ситуацию, даже без прямого нападения Японии на СССР. Советский Союз был вынужден всю войну держать на Дальнем Востоке значительные силы.

Утверждается, что свидетельства об агрессивных планах Японии якобы исходят от малокомпетентных второстепенных японских генералов, чьи фамилии то и дело повторялись в «советской научной и научно-популярной (?. – С. К.) литературе». Но вот краткие извлечения из обширных собственноручных показаний командующего Квантунской армией генерала Ямада Отодзо от 8–9 апреля 1946 года:

«… Факты говорят, что Япония вооружённой силой захватила значительную часть Советского Дальнего Востока (генерал начал с исторического обзора от момента «революции Мэйдзи» 1867 года и в данном случае имел в виду гражданскую войну. – С. К.). Нет нужды говорить, правильно или неправильно было поступлено во время зверского убийства Лазо…, это был неправильный поступок <…>

Ниже я привожу цифры увеличения войск в Маньчжурии: после русско-японской войны – 1 дивизия, 1 самостоятельный охранный отряд; 1937 г. – 3 дивизии…; 1938 г. – 7 дивизий…; 1939–1940 гг. – 12 дивизий…; 1941 г. – 14 дивизий…; 1942 г. – 15 дивизий…; 1944 г. – (начало года) – 15 дивизий…

Только что указанное увеличение войск в Маньчжурии является нарушением Портсмутского договора…»

Писал бывший командующий Квантунской армией и так:

«Отрезок времени между 1941 и 1943 гг. был периодом наибольшего расцвета мощи Квантунской армии. Причём по плану «Кантокуэн» («Особые манёвры Квантунской армии». – С. К.) после июля 1941 г. Квантунская армия была развёрнута до штатов, близких к военному времени. План «Кантокуэн» не являлся оперативным планом войны. Это был план мероприятий по подготовке к наступательной войне против СССР…»

Кому, как не командующему Квантунской армией, полностью и давно ориентированной на советский Дальний Восток, принадлежит приоритет в оценке роли и направленности этой японской группировки?

Япония, действительно, не имела войну с СССР первоочередной целью. Расчёт здесь был верным, если Рейх бесповоротно разгромит Россию в Европе, то, пока немцы доберутся до Байкала, там в любом случае первыми будут японцы. И ради такого варианта можно будет ослабить нажим на янки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Тем более, что тогда Америке срочно потребовалось бы спасать ситуацию в Европе, и ей было бы не до Японии.

Поэтому «нейтралитет» Японии стал источником постоянной головной боли как для Сталина, так и для командующего войсками Дальневосточного фронта генерала армии Апанасенко. В декабре 1941 года против суммарно 24 пехотных дивизий японцев, 3 939 орудий, 885 танков и примерно 1 200 самолётов Апанасенко имел 19 стрелковых дивизий и 7 стрелковых бригад при 3 659 орудиях, 1 381 танке и 1 800 самолётах. Такое соотношение сил при возможности для Японии быстро нарастить их заставляло советские войска на Дальнем Востоке находиться в постоянной боевой готовности…

Апанасенко писал Сталину о том, что готов «ко всяким неожиданностям». И японцы постоянно наращивали мощь Квантунской армии, доводя её численность чуть ли не до миллиона человек, что составляло почти четверть сухопутных вооружённых сил Японии.

Хорош «нейтралитет»!

Правда же такова…

ПАКТ от 13 апреля 1941 года был заключён сроком на пять лет, и в Статье Третьей его было сказано:

«… если ни одна из договаривающихся сторон не денонсирует Пакт за год до истечения срока, он будет считаться автоматически продлённым на следующие пять лет».

То есть своё отношение к продлению или денонсации Пакта мы должны были высказать, по крайней мере, до 13 апреля 1945 года.

В Европе ещё шли тяжёлые бои, когда 5 апреля 1945 года в 3 часа дня, нарком иностранных дел СССР Молотов пригласил к себе японского посла Сато и объявил ему о том, что с того времени, когда был заключён Пакт 1941 года, «обстановка изменилась в корне».

В заявлении Советского правительства, опубликованном 6 апреля 1945 года в «Правде», далее говорилось:

«… Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в её войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.

При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным.

В силу сказанного выше и в соответствии со статьёй 3-й упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия Пакта, Советское Правительство настоящим заявляет правительству Японии о своём желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».

Казалось бы, чего яснее?

Это ещё не было объявлением войны, но было внятным заявлением о том, что СССР в любой момент после 13 апреля 1945 года может выступить против Японии на стороне США и Англии. И уж, во всяком случае, после окончания войны в Европе вопрос о выступлении СССР против Японии с учётом денонсации нами Пакта становился вопросом считаных месяцев.