Белый. История цвета - Мишель Пастуро Страница 12

поражением последнего, Минос потребовал от афинян невиданную по жестокости дань. Каждые семь лет Афины должны были отдавать семь юношей и семь девушек на съедение Минотавру. Когда настало время отправлять на Крит третью партию обреченных, сын Эгея Тесей попросил включить его в число жертв. Тесей, успевший совершить немало подвигов, надеялся, что сумеет справиться с чудовищем и освободить Афины от тяжкой зависимости. Прощаясь с отцом перед тем, как взойти на корабль под страшными черными парусами, Тесей обещал, что, если уничтожит чудовище, на обратном пути поднимет на корабле белые паруса в знак победы и ликования. На Крите Тесей получил поддержку, на которую не рассчитывал: Ариадна, дочь Миноса и Пасифаи, полюбила его и решила ему помочь. Она подробно описала Тесею таинственный Лабиринт и дала ему огромный клубок, который он должен был начать разматывать, как только войдет внутрь: разматываемая таким образом нить поможет ему найти дорогу обратно после того, как он убьет чудовище. За это Тесей пообещал Ариадне, что увезет ее в Афины и возьмет в жены.

Все случилось, как было задумано. Тесей победил Минотавра, который очень кстати задремал, и с помощью путеводной нити, полученной от Ариадны, сумел найти дорогу обратно и выйти из Лабиринта. Затем он взошел на свой корабль и отправился домой, но по пути остановился на острове Наксос в архипелаге Киклады и там вероломно покинул Ариадну, поскольку вовсе не собирался брать ее в жены. Дионис, тронутый горем Ариадны, утешил ее, сделал своей женой и забрал к себе на Олимп. Тем временем Тесей продолжил путь в Афины, но, упоенный радостью и победой, забыл поменять паруса на корабле. Увидев с берега знакомый корабль, плывущий под черными парусами, Эгей решил, что его сын погиб, и, обезумев от горя, бросился со скалы в море, которое с тех пор носит его имя. После этого Эгея никто не видел, и Тесей как его законный наследник взошел на трон64.

Мифологические предания и литературные тексты не единственные источники, в которых белый изображается как противоположность черного. Многочисленные свидетельства этого можно найти в материальной культуре и в повседневной жизни. Например, в мире игр, особенно тех, где противоборствуют две группы фигур, расставленных на доске, одна белая, а другая черная. Древний Рим еще не знал шахмат (они появились в Северной Индии только в VI веке нашей эры), но там были другие настольные игры, по правилам которых иногда после броска кубика, иногда сразу надо было двигать на игровом поле фишки или жетоны, выкрашенные в белый и в черный цвета: игра гладиатора (ludus latronculi), игра в двенадцать линий (ludus duodecim scriptorum), игра в семь камешков (ludus septum calculorum) и так далее65. Повсюду, где проводятся раскопки, археологи постоянно и в большом количестве находят подобные предметы – камешки, жетоны, костяные (иногда даже из слоновой кости) фишки и кругляши, которые служили не только для игры, но и для счета, а также в качестве пропуска на собрание, празднество или на пир либо в гадательных практиках. Ими пользовались также для голосования. В мире магистратов и общественной жизни, когда нужно было узнать мнение присутствующих, костяной жетон или кругляш (tessera) белого цвета означал «да», а черный – «нет». То же самое происходит и на судебном процессе: у каждого судьи есть два камешка (calculi), белый и черный. Если он считает, что подсудимый виновен, то кладет перед собой черный камешек, если же считает его невиновным – белый66.

Позже, в Средние века, при выборах на государственную должность или в члены той или иной закрытой корпорации применялся (а кое-где применяется до сих пор) еще один вид тайного голосования: участники заходили в комнату по одному и опускали в ящик шар, белый либо черный. Белый означал «за», черный – «против».

Как мы видели, в западноевропейской культуре белый цвет считается целительным и благотворным, мирным и счастливым.

ГЛАВА 2

Цвет Христа

(IV–XIV века)

Антагонизм белого и черного имеет природное происхождение, или, во всяком случае, восходит к природному явлению – чередованию дня и ночи, света и тьмы. Закладывая основы научного знания, технических навыков и социальных кодов, человеческое общество постепенно сформировало представление о белом и черном как двух противоположностях. А вот антагонизм белого и красного никак не связан с природой: он в значительной мере культурного происхождения и возник сравнительно поздно. Как ни странно, его первые проявления отмечаются не в живописи – на стенах пещер эпохи палеолита, на скалах, на валунах нет ничего похожего на контраст белого и красного, – а в красильном деле, то есть приблизительно за четыре-пять тысяч лет до нашей эры, когда человек перешел к оседлому образу жизни, изобрел ткачество и начал применять одежду в таксономических целях – чтобы распределять людей по группам, а затем выстроить иерархию этих групп внутри социума. Наряду с противоположностью «белое – черное», пришедшей из тьмы времен, формируется пара антагонистов «белое – красное», которая постепенно выходит за рамки ткачества, проникая в другие области материальной культуры, а затем и интеллектуальной жизни. В первом тысячелетии до нашей эры уже существуют две системы противоположностей. А иногда они сливаются в триаду «белое – красное – черное», о которой мы здесь уже говорили67.

Однако в Древней Греции и Древнем Риме, когда нужно противопоставить две группы, две сущности, две идеи, пара «белое – черное» приводится в пример чаще, чем пара «белое – красное». В Библии дело обстоит несколько иначе: там в качестве главного антагониста белого иногда предпочтение оказывается красному, а не черному, в частности, когда речь идет о тканях и об одежде. Но только с приходом христианства противопоставление белого и красного приобретает истинный размах, сначала в сочинениях отцов Церкви, потом у богословов и у специалистов по литургии, которые комментируют их теоретические положения. Начиная с эпохи Каролингов Церковь все чаще выводит красный на первый план и мало-помалу со столь же веским, – а порой даже с более веским основанием, чем черный, – делает этот цвет антагонистом белого.

Так продолжалось до XV столетия, то есть до того, как появилась печатная книга и получила распространение гравюра. С этого момента чернила и бумага становятся для европейской культуры проводниками в новый мир, где господствуют два цвета – черный и белый. Раньше, в Средние века, сочетание этих двух цветов можно было встретить не так часто. Оперение некоторых птиц (например, сорок), шерсть некоторых домашних животных (лошадей,