Кто боится гендера? - Джудит Батлер Страница 16

она нападает на "естественную" семью. Это призрачное скопление проблем приводит к призыву оградить "гендерную идеологию" стеной, как это делают мигранты, как это должен сделать ЕС и мощные "иностранные" силы, как это должен сделать Сорос и его институты. Нам остается понять, что Сорос, предположительно, ненавидит христианство, потому что он еврей, что является откровенно антисемитским предположением. Но, как и другие подобные фантомы, он также представляет угрозу капитализма для венгерских семейных ценностей. Сорос характеризуется как владелец почти всего, а его влияние на университеты и "исследования" представляется как подавляющее, если не неостановимое.

На своей ежегодной встрече в Тбилиси в 2016 году Всемирный конгресс семей сделал ряд официальных заявлений, которые перекликаются с заявлениями правых правительств и религиозных групп по всему миру: "Правительства и транснациональные организации должны прекратить любую пропаганду в пользу "гендерной теории" и "сексуальной ориентации", которые не имеют никакой основы в биологической реальности"; "Скажите тиранам ЛГБТ-толерантности, этой лавандовой мафии, этим гомофашистам, этим радужным радикалам, что им не рекомендуется продвигать свою антирелигиозную и антицивилизационную пропаганду в ваших странах."

Снова разрозненные и конфликтующие элементы сшиваются вместе, как во сне, но это не сон - это официальный дискурс могущественных транснациональных институтов. Синтаксис мечты и фантазии превратился в подстрекательский синтаксис мобилизующего политического дискурса. Эта гендерная "теория" - пропаганда, эта петиция за "толерантность" - тирания, а радуга, обычно обозначающая либеральные ценности инклюзивности и разнообразия, обычно порицаемая за теплоту и приятные ощущения, вдруг разгорается как знамя мафиозной организации или отчетливо новой формы фашизма. Было бы слишком легко просто разоблачить глупость этих сопоставлений, стать ехидным или принять атмосферу превосходства, но мы были бы глупцами, если бы не увидели, как сила сопоставления работает для создания цепочек ассоциаций, инсинуаций соучастия и риторических констелляций, способных - при определенных условиях - установить "причину" разрушения в центре психосоциального фантома. В той мере, в какой эта синтаксическая связка оказывается убедительной, любой, кто выступает против тирании, будет в равной степени выступать против гендера и миграции; любой, кто выступает против гибели цивилизации, будет выступать против них обоих; и любой, кто выступает против преступных организаций вроде мафии, увидит, что они тоже каким-то образом представлены гендером и миграцией. Эти цепочки ассоциаций не просто обрываются, они сгущаются в идентифицируемый объект опасности, от которого, согласно этим схемам, можно защититься, только подвергнув опасности транс и квиров, феминисток, геев и лесбиянок, а также сообщества мигрантов. Такой дискурс, претендуя на защиту от вреда, наносит огромный вред, но он может называть этот вред защитой от вреда. Тавтология, к сожалению, и яркая, и эффективная, и действует так, будто это форма разума. Различным уязвимым сообществам, на которые сейчас направлено такое обоснование вреда, угрожает исключение и криминализация, патологизация и потеря основных свобод, включая репродуктивную свободу и гендерную самоидентификацию. Подобные стратегии лишения прав относятся к истории фашизма: они усиливают уязвимость тех самых сообществ, на которые ложно возлагается ответственность за нестабильное состояние мира. Они идентифицируют такие сообщества как "причину" разрушения, чтобы обещать, что, уничтожив их, можно предотвратить разрушение, хотя оно явно усиливается. Они настаивают на том, что такие сообщества и их политические требования являются разрушительной силой, но при этом они мобилизуют эту самую силу, поскольку она экстернализируется в другом. По сути, они переименовывают объект разрушения в его причину, участвуя в современной форме фашистского ребрендинга.

Эти ассоциации и связи организованы таким образом, что они продолжают быть эффективными не только в обращении к существующим страхам, но и в организации и мобилизации их против целого ряда людей и политик. Сокращение феминистского и ЛГБТКВ+ движений до "гендерного" позволяет свести подобные проблемы к единой "идеологии" и создает ощущение, что существует единый враг, и его можно и нужно победить. Помимо WCF, есть и другие христианские организации, которые мобилизуют транснациональные альянсы против "гендера". В США бывший вице-президент Майк Пенс выступил на саммите "Ценные избиратели" в сентябре 2018 года, евангельской встрече, организованной Советом по семейным исследованиям (союзником WCF), сразу после дискуссии "Как гендерная идеология вредит детям", которая была направлена на обоснование конверсионной терапии для геев и утверждение, что никто не должен быть обязан печь свадебный торт для пары геев (ссылка на решение Верховного суда Masterpiece Cakeshop v. Colorado Civil Rights Commission, решение по которому было принято 4 июня 2018 года). В этом контексте Пенс защищал религиозные свободы, что было косвенным способом разрешить гомофобное и трансфобное поведение, утверждая, что отказ от дискриминации будет представлять собой ограничение религиозных свобод для христиан. Как представляется, обязательство дискриминировать вытекает из приверженности религиозной свободе, предполагая, что обеспечение свободы дискриминировать является высшим признаком того, что религиозная свобода жива и здорова. Однако этот вывод правомерен только в том случае, если религиозная свобода является ценностью, превосходящей социальное равенство, которое призвано обеспечить антидискриминационное законодательство. Утверждается главенствующий характер религиозной свободы, квалифицируемой как право христиан, вследствие чего право на дискриминацию теперь защищается как освященная свобода, а христианство становится более прочной религией, чьи свободы должны быть защищены от претензий на равенство. Важно, что "гендер" также означает равенство в этих контекстах, включая равные права на брак, равные права на создание интимных партнерств и социальных форм вне гетеронормативного мандата. Выступать против гендера - значит выступать против равенства в том виде, в каком оно было, очевидно, неправомерно и скандально, для женщин, лесбиянок и геев, транссексуалов и всех тех, кто устанавливает свои родственные связи гомосексуальным образом.

В 2010 году монсеньор Тони Анатрелла, который несколькими годами позже способствовал вмешательству Ватикана во французские учебные программы по гендеру, выступил в качестве пресс-секретаря Ватикана и призвал католических епископов Африки противостоять различным группам по защите прав геев и лесбиянок, спонсируемым ООН, Европейским союзом и другими неправительственными организациями. Язык, который он использовал для обозначения гендера в своем обращении, был предсказуемо ярким и изобиловал, казалось бы, захватывающими противоречиями. По его мнению, те, кто якобы продвигает "гендерную теорию", которую он сравнил с "интеллектуальным вирусом", отстаивают опасную позицию, подобную марксизму, но также, как это ни парадоксально, позицию, которая может привести к безудержному капитализму, если ее не контролировать. Монолитная "гендерная теория" также может, или будет, "дерегулировать" моральный центр человека и ввергнуть саму концепцию человека в безнадежный беспорядок. Если евангельские группы, выступающие против гендера, обычно не ссылаются на католическую идею взаимодополняемости, то они согласны с тем, что спектр прав, связанных с феминизмом и движением LGBTQIA+, противоестественен и опасен для детей и нравственного порядка, и поэтому должен быть решительно отвергнут.

Анатрелла - не единственный религиозный деятель, который пытается влиять на политику и нагнетать страх