Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум - Кевин Лейланд Страница 38

Мы с Саймоном пригласили Ифке ван Берген и с ее помощью принялись проверять гипотезу Уилсона. Нам нужно было составить из разнообразных параметров когнитивных способностей приматов общий набор, применимый к большому числу видов. Для этого пришлось хорошенько попотеть. Вновь засев за журналы, Саймон и Ифке методично накапливали количественные показатели интенсивности использования орудий, добычи труднодоступной пищи, разнообразия и качества рациона для более чем 100 видов приматов. Воспользовались мы и уже найденными признаками. Так, например, у человекообразных обезьян экспериментальные исследования обнаружили проявления способности к намеренному обману{527}. Под этим понимается поведение, призванное дезориентировать окружающих ради выгоды хитреца. Интенсивность проявлений тактического обмана уже определена для многих видов приматов{528}, установлена также их корреляция с размерами мозга{529}. Приматов, демонстрирующих повышенную склонность к лукавству, назвали обладателями «макиавеллиевского ума»{530}, напоминая о коварных и беспринципных политических манипуляциях, описанных Никколо Макиавелли в трактате «Государь».

Кроме того, мы располагали различными данными о размерах групп приматов{531}, и, хотя непосредственной оценкой когнитивной деятельности эти параметры не являются, их долго было принято считать связанными с социальным интеллектом. Приматы часто формируют союзы, а братья, сестры и родственники по материнской линии регулярно поддерживают друг друга в конфликтах. Отобравшему кусок у детеныша может сильно не поздоровиться, если этим детенышем окажется сын альфа-самки, поэтому разбираться в родственных связях жизненно важно. Однако способность вида к обработке информации, позволяющая отслеживать значительное количество таких социальных связей, может быть ограничена размерами мозга{532}. Приматам, живущим в больших группах, приходится держать в голове намного больше родственных отношений, чем принадлежащим к мелким сообществам, поэтому, возможно, именно это обстоятельство и породило потребность в увеличении мозга и его вычислительных мощностей. Соответственно, размеры группы считаются полезным показателем социальной сложности и, как правило, позволяют успешно прогнозировать размер мозга у приматов{533}. Для нас основной вопрос заключался в том, будут ли размеры группы, интенсивность проявлений тактического обмана, разнообразие рациона и еще некоторые параметры коррелировать с интенсивностью проявлений социального научения.

В конце концов мы отобрали восемь отдельных характеристик, служивших прямыми или косвенными показателями когнитивных способностей у широкого круга разных видов приматов. Первые пять параметров включали экологически релевантные маркеры поведенческой гибкости: склонность к тому, чтобы (1) искать свежие решения социальных или средовых проблем (новаторство), (2) перенимать навыки и приобретать информацию от других (социальное научение), (3) использовать орудия, (4) извлекать пищу из труднодоступных мест и (5) хитрить (тактический обман). Оставшиеся три параметра – (6) количество типов употребляемой пищи (разнообразие рациона){534}, (7) доля плодов в рационе и (8) размеры социальной группы – должны были отражать когнитивные запросы на обнаружение и добычу пищи, а также на отслеживание социальных взаимоотношений{535}.

Мы исследовали связи между упомянутыми характеристиками с помощью разных статистических данных. В крайних точках обнаруживалась либо плотная корреляция всех параметров, так что разница в умственных способностях приматов объяснялась каким-то одним фактором, либо абсолютная независимость всех параметров. Второй случай мог означать, что разум у приматов организован по принципу модулей, каждый из которых отвечает за свою область и отражает видоспецифичные экологические и социальные запросы. Применявшийся нами подход, известный как анализ главных компонент (PCA)[13]{536}, позволял определить, сколько независимых величин требуется, чтобы описать имеющиеся данные. Как ни удивительно, оказалось, что одна.

Сначала мы рассмотрели пять когнитивных параметров (новаторство, социальное научение, использование орудий, экстрактивный способ добычи пищи и тактический обман{537}) на приматах 62 видов, о которых имелись данные по всем параметрам. В результате анализа выявилась единственная преобладающая компонента{538}, объясняющая более 65 % вариативности когнитивных параметров; все другие были тесно связаны именно с ней{539}. Иными словами, 65 % различий между приматами в показателях по пяти параметрам можно было приписать этому единственному фактору. Все наши параметры устойчиво коррелировали друг с другом{540}: виды, преуспевшие в одной из рассматриваемых когнитивных областей, обычно преуспевали и в остальных. Аналогичный анализ, охватывавший, кроме этих параметров, еще и разнообразие рациона, долю плодов в нем и размеры группы, дал практически идентичные результаты, также выявив главную компоненту{541}, а дальнейшие расчеты подтвердили, что эти когнитивные способности не только коррелируют в настоящем, но и развивались совместно в ходе эволюции{542}.

Наши аналитические исследования выявили у приматов особую сферу когнитивных способностей{543} – речь примерно о том, что у человека называют общим интеллектом. Понятием «человеческий разум» принято обозначать «умственные способности самого общего характера ‹…› включающие способность рассуждать, планировать, решать задачи, мыслить абстрактно, воспринимать сложные идеи, быстро усваивать знания и учиться на опыте»{544}. Со способностями, выделяемыми в таких определениях, совпадают переменные, которые мы анализировали (показатели эффективного решения проблем, научения, творчества, использования орудий, обмана). Таким образом, ничто не мешало назвать единственный фактор, охвативший весь объем вариаций когнитивных способностей приматов, общим интеллектом, и мы обозначили его как фактор примат-g[14]{545}. Все виды приматов были ранжированы по этому фактору{546}, и с тех пор данный показатель служит мерой их общего интеллекта. У таких видов, как шимпанзе, демонстрирующих высокий уровень использования орудий, новаторства, социального научения, разнообразия рациона и так далее, высок и фактор примат-g, тогда как виды вроде южноамериканского лысого уакари{547}, не замеченные ни в применении орудий, ни в новаторском поведении, отстают и по величине этого фактора. В итоге обладателями высокого примат-g оказались виды, у представителей которых часто отмечаются поиск новых приемов, решение социальных и экологических задач, быстрое научение и извлечение уроков из собственного опыта, изготовление и применение орудий, способность учиться у других и умение обманывать. Все эти качества считаются характерными и для разумного человека. В среднем самые высокие показатели мы видим у человекообразных обезьян, а самые низкие – у полуобезьян, как и предположило бы большинство приматологов. Таким образом, с помощью наших статистических показателей можно легко ранжировать виды в соответствии с умственными способностями представляющих их животных{548}.

В обоснованности этой трактовки нас убедили два комплекта цифр. Если показатели примат-g действительно отражают когнитивные способности приматов того или иного вида, мы вправе ожидать, что эти показатели будут согласованно варьировать с размерами мозга. Именно это мы и обнаружили. Какой бы вариант оценки размеров мозга мы ни выбирали – абсолютный, относительный к размерам тела или определяемый на основе иных параметров{549}, – неизменно выявляется прочная связь фактора примат-g с объемом мозга{550}. Складывается картина, схожая с той, которая наблюдается у человека: у нашего вида отмечается умеренная корреляция общего интеллекта, обозначаемого просто g, с общим объемом мозга и серого вещества{551}. Судя по таким данным, размер этого органа действительно связан с функционально релевантными когнитивными способностями, и учитывающая данный фактор «волюметрическая позиция» исследователей мозга оправданна.

Впоследствии мы получили еще более убедительное подтверждение своим расчетам: показатели примат-g у каждого вида устойчиво коррелировали с результатами лабораторных тестов на когнитивные функции. Несколькими годами ранее нейробиолог из Университета Дьюка Роберт Динер с коллегами опубликовал важную статью, в которой анализировались многочисленные результаты лабораторных сравнительных исследований когнитивной деятельности у приматов{552}. В каждом исследовании предлагались свои экспериментальные задания, виды-участники тоже различались, поэтому интерпретировать полученные результаты при сравнении традиционным способом было бы нелегко. Однако в рамках анализа, проведенного Динером, виды ранжировали в соответствии с успехами их представителей в фокусном задании, а затем полученный рейтинг обработали с помощью хитрых статистических методов, выискивая закономерности