Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке Страница 47

Чем больше слабела власть султана, тем большим образцом стал Сулейман. Для Ахмеда I образ деда превратился в ориентир и объект неизменного поклонения, он принимает свод законов, поддерживает создание литературных и художественных произведений и участвует в масштабных парадах. Былые военные кампании (sefername) описываются в повествованиях и иллюстрируются миниатюрами придворных художников. Механизм Османского государства, его власти над обществом зиждется на «мифе о величии султана»[209]. Поэтому необходимо обновить этот миф, создав альтернативную фигуру: проникнутый иератическим достоинством, видимый в редкие моменты, скупой на произносимые слова, «султан-вседержитель» охраняет вселенский порядок с вершины императорского престола[210]. Возникла традиция султанских портретов. Книги привязывают историю династии к генеалогическим представлениям пророков ислама. Вокруг ее членов разрабатывается сложный церемониал: появление и дни рождения наследников, а также прибытие послов, особенно из Индии или Ирана, отмечаются с большой пышностью, отражая великолепие, которое окружает трон, и щедрость, которую желает демонстрировать тот, кто его занимает; во время обрезания наследника в 1582 году сиротам и беднякам раздается более 10 000 платьев с карманами, набитыми деньгами.

Реконфигурации власти: Порта и императорский гарем

Открывший этот период великий визирь Соколлу Мехмед является одновременно одним из самых ярких политиков в османской истории и единственным сановником, который без перерыва занимал этот пост при трех султанах (1565–1579). Именно он обезопасил трон Селима II, подавив восстание янычар в начале правления. В благодарность новый султан выдал за него одну из своих дочерей – не редкость для великого визиря. Еще важнее, что султан предоставил ему дворец недалеко от Топкапы, на ипподроме, до Соколлу Мехмеда эту выдающуюся привилегию получил Макбул Ибрагим-паша, друг и фаворит Сулеймана. В своей деловой активности этот политик знал, как соблюсти интересы различных корпораций, одновременно выстраивая административную систему, тесно примыкающую к его дивану. Он оздоровил бюджет, укрепил оборону границ, отговорил султана от проведения сомнительных походов, координировал военные и административные действия, не покидая Стамбула и отправляя на войну своих главных соперников. На него же была возложена ответственность за поражение при Лепанто, он оказался подвергнут критике за размах сетей клиентелы, подозревался в желании захватить власть любыми средствами. Несмотря на сохранение поста, он потерял влияние в правление Мурада III и погиб.

В последующие десятилетия Порта развивает политические и институциональные преимущества, завоеванные Соколлу Мехмедом, но испытывает структурные проблемы. Великий визирь иногда подолгу отсутствует в столице (на восточном фронте в 1623–1631 годах). Каймакамам (kaymakam), которые его заменяли, приходилось лавировать и учитывать соперничество между домами визирей и растущим влиянием имперских зятьев (damad) и мужей сестер султана (enişte). Утраченная властителем Порты доля непосредственной власти во дворце перешла к султаншам-матерям и ближайшим лицам (musahib) в силу их нахождения подле монарха. Должность переживала трудности, и это отразилось в участившейся смене людей на посту великого визиря. За последние пятнадцать лет правления Мурада III его занимали 11 политиков. За первые двенадцать лет правления Мехмеда IV (1648–1656) сменилось 15 великих визирей, в том числе пять за один только 1656 год.

Стабильность восстанавливается в 1656 году с прибытием в Порту Кёпрюлю Мехмеда. Великий визирь настолько отличился на своем посту, что получил от султана право – уникальный случай в истории Османской империи – сделать своим преемником старшего сына Фазыл Ахмеда. Мало того, что последний занимал эту должность в течение пятнадцати лет, что еще более примечательно – в общей сложности в течение полувека эту функцию выполняли шесть членов одной и той же семьи. За это время династия визирей заключила союзы с наиболее влиятельными государственными деятелями, построила множество зданий и учредила большие вакфы. Возобновляя завоевания, но также и поражения, династия закрепила в лоне империи Крымское ханство, которое на протяжении полувека беспрестанно пыталось его покинуть. В это же время великий визирь создал собственный кабинет и администрацию, отдельную от Императорского дворца, – Высокую Порту (bab-ı ali).

С конца XVI века великому визирю приходилось считаться с растущим влиянием императорского гарема. Эта институция приобретает значительный вес, его население между 1575 и 1652 годами увеличивается с 49 до 436 человек; Султан Мехмед III строит там свои апартаменты; после смерти в них остается 20 сыновей и 27 дочерей; его сыновья вынуждены проживать во дворце в смежных покоях. В отличие от европейских дворов, женщины гарема – рабыни по происхождению, они были скрыты от взоров мужчин, за исключением султана, их несовершеннолетних сыновей и евнухов. С другой стороны, некоторые из них играют значительную политическую роль: выходя замуж за мужчин Порты, они обеспечивают своих близких союзниками.

Микрополитика гарема строится вокруг двух фигур. Первая – мать царствующего государя. Начиная с Мехмеда III мать султана возведена в правящий ранг. Махпейкер Кёсем, самая могущественная в этот период, главенствует в течение двадцати пяти лет во время правления сыновей – Мурада IV и Ибрагима I. Практически регентша при первом (1623–1632) и при втором (1640–1643), а также при Мехмеде IV (1648–1651), она действует в непосредственной связи с великими визирями и дает указания членам дивана по политическим вопросам; выдает своих дочерей за высокопоставленных лиц, некоторые из которых становятся великими визирями; ведет масштабные благотворительные проекты. Второй ключевой фигурой в гареме является глава черных евнухов (dar üs-saade ağası) – новый пост был создан в 1582 году. В последующие годы под его началом состоят примерно 600 мужчин. Расовое деление соответствует делению институциональному: в отличие от евнухов внутренних частей дворца (enderun-ı hümayun), набираемых в основном в Восточной Европе и на Кавказе, евнухи гарема – африканцы. Они поддерживают тесные связи с Египтом.

Подобное деление было связано не только с тем, что этих людей обычно кастрировали, прежде чем нанять главным управляющим в великие дома Каира; важно, что их начальник являлся распределителем фондов, связанных с двумя святынями (evkaf ül-haremeyn), значительной сетью земель и владений, многие из которых были расположены в Египте. С середины XVII века главу черных евнухов после отставки обычно ссылали в Каир. Там он покупал обширные наделы и создавал собственные благотворительные организации.

Социология имперской администрации

Диверсификация набора на различные государственные службы усилилась. С одной стороны, они шире открываются для волонтеров-райя и клиентов высокопоставленных лиц, стремящихся к социальному продвижению[211]. С другой стороны, в XVII веке почти половина высших должностных лиц государства происходила из домов визирей и пашей. Администрация провинций столкнулась с эволюцией того же типа. С одной стороны, в XVII веке для подавления возросшего числа восстаний дворец назначал на эту должность верных людей или