Невидимая горилла. Эксперимент, который раскрыл, почему внимание мешает сосредоточиться, память подводит, а интуиция обманывает - Кристофер Шабри Страница 60

человека отложится в воспоминаниях, а среднестатистические показатели – нет. И в убедительности историй есть определенный смысл. Наш мозг развивался в таких условиях, когда единственным доказательством произошедшего можно было считать либо персональный опыт, либо слова авторитетного человека. У наших предков не было доступа к огромным массивам данных, статистике и экспериментальным методам. Мы были вынуждены учиться на конкретных примерах, а не на совокупности фактов, полученных от огромного количества людей в самых разных жизненных обстоятельствах.

Мы можем проявить эмпатию к опыту конкретного автовладельца, особенно когда речь идет о проявлениях отрицательных эмоций, но не можем поставить себя на место сразу тысячи человек. Чтобы история оставила свой отпечаток, показалась нам убедительной и запомнилась надолго, важен элемент сопереживания.

Объясняя, как работает влияние примеров, известный нейробиолог В.С. Рамачандран использует следующую аналогию: «Представьте, что я прихожу к вам в гости со свиньей и заявляю, что она умеет разговаривать. Вы, вероятно, ответите: „Правда? Докажите“. Я делаю взмах палочкой, и свинья начинает говорить. Вы наверняка удивитесь и скажете, что это чудо, а не начнете сомневаться: „Ну это всего лишь одна свинья. Вот если бы и другие тоже разговаривали, может быть, я бы поверил“»[221]. Если вы убеждены в том, что вам встречалась говорящая свинья, то никакие научные доказательства не убедят вас в том, что эти животные вообще-то не разговаривают. Наоборот, ученым придется приложить усилия и доказать, что свинья, которую вы видели, не произнесла ни звука – это все Рамачандран, запудривший вам мозги. И чем больше людей, одинаково поверивших в волшебство, будет распространять эти истории, тем труднее придется науке.

Допустим, друг скажет вам: «Я тут попробовал новую пищевую добавку и теперь чувствую прилив энергии, да и голова меньше болит». Вы сделаете вывод, что улучшения в самочувствии вызваны именно добавкой, причем если вы придете к этому заключению самостоятельно (или доверитесь приятелю), то лучше запомните его. История родителя о том, что состояние его ребенка ухудшилось после MMR-вакцины, и его убежденность в том, что именно прививка стала причиной аутизма у сына, привлекает наше внимание и хорошо запоминается, этот рассказ просто так не выкинуть из головы. Даже при наличии лавины научных доказательств и статистических данных, полученных в результате исследований с участием сотен тысяч человек, личный опыт одного человека оказывает непомерное влияние. Родители дают оценку тому, что пережили сами, но не владеют научными данными на достаточном уровне. Помните эксперимент с застежкой-молнией? Мы интуитивно полагаем, что разбираемся в ее устройстве, но не стремимся проверять правдивость своих суждений. Так же и здесь: ничто не побуждает нас проверить на практике мысли, появившиеся на основе чужих историй. Как и в случае с иллюзией знания, иллюзию причинности можно распознать путем систематической проверки нашего понимания, изучения логических основ наших убеждений и осознания, что заключения о причинности событий могут исходить из источников, не содержащих в действительности никакой доказательной базы. До такого уровня самоанализа мы доходим крайне редко.

Поговорим о Дженни Маккарти – звезде журнала Playboy, телеведущей MTV, актрисе и матери сына с диагнозом аутизм. Наверняка действуя из лучших побуждений и намерением помочь таким же детям, как ее собственный ребенок, она невольно стала «лицом» иллюзии причинности. Когда ее сыну Эвану поставили диагноз, она, как и многие родители, начала искать причину. И несмотря на огромное количество научных данных, опровергающих связь между прививками и аутизмом, она представила этот ложный след как логичное объяснение: «Инфекции, и/или токсины, и/или грибки в вакцинах вызывают неврологическое расстройство, которое мы называем аутизмом». Личный опыт настолько убедил ее, что на вопрос о том, должны ли родители прививать детей, она отвечала: «Будь у меня еще один ребенок, я бы ни за что так не поступила»[222]. Аналогичные заявления Маккарти сделала на Oprah Winfrey Show, внеся свою лепту в запугивание огромной аудитории родителей, и без того обеспокоенных причинной связью между прививками и аутизмом. К сожалению, ее активные выступления вкупе с широким освещением этой иллюзорной связи в СМИ не прошли бесследно. Печальным последствием стало снижение коллективного иммунитета к таким заболеваниям, как корь, что оставляет простор для возникновения вспышек вроде той, которую мы описали в начале главы.

Сильная история о матери, которая убеждена, что ей очевидна истинная причина диагноза сына, воздействует на людей куда сильнее, чем исследования с участием сотен тысяч детей, опровергающих ее слова. (Опять же, такая история будет выглядеть увлекательнее на экране.) Подобно тому, как уверенные показания Дженнифер Томпсон помогли осудить Рональда Коттона, личный опыт конкретной матери не дает нам трезво взвесить все имеющиеся факты. Она апеллирует к эмоциям, к нашей естественной склонности сопереживать попавшему в беду человеку, к нашему стремлению переоценивать значимость историй из жизни. К сожалению, проявляя эмпатию, мы менее критично относимся к смыслу чужих переживаний. Более того, мы лучше запоминаем эту информацию. На этом строится огромное количество рекламных кампаний: если вам удастся заставить зрителя сопереживать персонажам ролика, то он будет не так критично относиться к посылу. В случае с аутизмом последствия оказались катастрофическими.

Сильная история о матери, которая убеждена, что ей очевидна истинная причина диагноза сына, воздействует на людей куда сильнее, чем исследования с участием сотен тысяч детей, опровергающих ее слова.

Когда родители хотят отказаться от вакцинации своих детей и тем самым подвергнуть их риску заражения опасными заболеваниями, действующее законодательство, по сути, предоставляет им такое право. Но важно понимать, что это решение принимается не в абсолютном вакууме. Не прививая собственного ребенка, вы подвергаете риску заражения и других детей при вспышке инфекции. Вирусолог Пол Оффит отметил: «В США проживает полмиллиона человек, которым вакцинация противопоказана: это может быть рак и последующая химиотерапия, или проведенная пересадка костного мозга, или пересадка внутренних органов, или курс стероидов при тяжелой форме астмы. Их здоровье зависит от того, привиты ли окружающие их люди»[223]. Если такой ребенок заразится корью, он может не выжить.

Вакцинация позволяет создать барьер, препятствующий быстрому распространению болезни; врачи могут сдержать наплыв, отправив на карантин сравнительно небольшую группу людей. Чем больше среди населения непривитых граждан, тем выше вероятность того, что болезнь одного человека станет причиной крупной вспышки. Благодаря относительно высокому уровню вакцинации, который пока еще сохраняется в США, вспышку в Индиане удалось легко сдержать. В Великобритании, где кампания Уэйкфилда активно освещалась прессой, широкомасштабные вспышки случаются все чаще, и корь снова считается эндемическим заболеванием. Вот что случается, когда медиа уделяют эфирное время и придают вес не авторитетным эпидемиологическим исследованиям, а заявлениям о