Ульяна Гицарева - Благо

Ульяна Гицарева

Благо

Драма в двенадцати явлениях

Посвящается П. К.

Действующие лица

Алексей,

Соня, его бывшая жена,

Егор, их сын,

Девушка в окне,

Лариса Борисовна,

Нянечка,

Обитатели дома престарелых,

Гуру,

Мальчик Августин,

Бомж,

Цыганка,

Продавщица,

Прихожанка,

Отец Федор.

Пролог

Пустой тихий двор-колодец. Сумерки. Халва из грязного снега.

Ярко освещенное окно четвертого этажа открыто нараспашку, виднеются углы кухонных шкафов. На подоконнике сидит девушка, ноги спустила на улицу. В одних трусах и бесформенной блузке. Курит. По двору волочится темная фигура в куртке с поднятым капюшоном. Мех, как у ежа иголки, в разные стороны торчит.

Девушка (по-пьяному громко). Мужчина! Эй! Вы слышите? Мужчина!

Фигура замедляет шаг, но не останавливается.

Вы что, не мужчина? Почему вы не останавливаетесь?

Алексей поднимает голову. На его неожиданно немолодое лицо падает свет с кухни.

Алексей. Ну, мужчина! Что мне теперь, застрелиться?

Девушка. Почему вы не говорите, что я простужусь?

Алексей. Мне наплевать.

Девушка. Вы так только с пьяными разговариваете? А я совсем не пьяная.

Алексей. Я со всеми так разговариваю. (Собирается уходить.)

Девушка. Посмотрите на меня! У меня рубашка, как у маленького Обломова!

Алексей. Женщина, я не понимаю! Что за навяз? Что вам надо?

Девушка. Вы думаете, я пристаю? Я же на четыре этажа выше, я даже рукой до вас не дотянусь. Как же можно без рук приставать?

Алексей. Вы мне ничего нового не способны сказать.

Девушка (скороговоркой). Вам надо новое? У человека ДНК наполовину как у банана! Новое? И мы информацию об этом ДНК в космос посылаем. И ждем, что нам ответят. А инопланетяшки это все читают и молчат. А чего им говорить? Ничего нового!

Алексей. Вы, что ли, посылаете?

Девушка. Нет, не я. А что?

Алексей. Если бы вы посылали, я бы попросил этого больше не делать.

Девушка. Почему?

Алексей. Зачем им знать, что мы как банан? Пошлите им ДНК таракана! Пусть думают, мы бессмертны!

Девушка. Так они, может, не хотят нападать…

Алексей опускает голову и идет дальше.

Стойте! Мужчина! Вы же только разговорились. Стой…

Алексей оборачивается и видит, как девушка без крика летит с четвертого этажа.

Падает на металлическую крышку подвала и кусты, зависает за полметра от земли.

Он подбегает к освещенным окнам первого этажа, бьет кулаком в стекло.

Алексей (громко). Помогите! Человек упал! Помогите! (Свет тут же гаснет, он бежит к следующему окну.) Помогите! Здесь лежит человек!

Бабка. Ты че орешь как оголтелый?

Алексей (оглядывается). Там женщина упала с четвертого этажа!

Бабка. Мертвая?

Алексей. Я не знаю. Она на кустах повисла.

Бабка. Так сымай!

Алексей. Нельзя. Вдруг я ей что нарушу – умрет, а я потом виноват… Пойдемте покажу.

Бабка. Нет уж, сам. Я пошла. Тороплюсь. (Поспешно уходит).

Алексей (вслед). Сволочь. (Возвращается к кустам. Девушка уже лежит на земле, без движения, на боку.) Женщина?..

Трогает ее носом ботинка за плечо. Тело переворачивается на живот. Алексей еще несколько секунд зачем-то внимательно рассматривает босую пятку на снегу и неловко изогнутую руку с зажатой между пальцами потухшей сигаретой.

Черт! Черт!.. Чтоб тебя… Зараза…

Быстро убегает.

Явление 1

Алексей стоит на остановке рядом с макдаком. Во всю ширину этажа, поверх окон, натянут баннер с огромным лицом маленькой девочки. Матовая от пыли сетчатая ткань полощется на ветру и кажется, что рот и глаза девочки то закрываются, то вдруг судорожно распахиваются в отвратительной гримасе.

Надпись на баннере: «Купи большую «Колу» и картофель фри! Два рубля с твоей покупки будут зачислены в фонд поддержки Лизы Ляхиной. Купи большую «Колу» и картофель фри! Помоги Лизе начать ходить».

Под баннером сидит цыганка с крупным, наверное, пятилетним ребенком. Ребенок завернут в цветастый плед бревнышком, как грудной. Спит.

Алексей смотрит сквозь надпись. Ярко горит свет. Человеческие тени пьют, едят, разговаривают, целуются.

Подходит его автобус, полный таких же теней в окнах. Алексей надевает варежку и, брезгливо придерживаясь за поручень, поднимается внутрь.

Явление 2

Тот же вечер. Узкий коридор прихожей. Голая лампочка под потолком слепила бы всех, но слепить некого. Алексей здесь один и голову наверх не поднимает. На полу в пластмассовом тазике моет ботинки. Звонит телефон. Алексей морщится, нехотя снимает с рук резиновые перчатки и берет трубку.

Соня. Алеша?

Алексей (хмуро). Нет, это кот.

Соня. Алеша, я же знаю, что кот умер.

Алексей. А это новый кот, с биркой еще. Бирка всю лапу отдавила, трубку мешает держать.

Соня. Ты никогда не заведешь нового. Я тебя знаю.

Алексей. А я тебя нет.

Соня. Ну что ты кривляешься опять? Я с кладбища.

Алексей. Мы все, Соня, оттуда. И одновременно туда. Кто?

Соня. Никого. Я ходила к своим. И к маме твоей зашла. Алеша, это невозможно. Ты там когда в последний раз был?

Алексей. Я слушаю тебя.

Соня. Там соседи заборчик устанавливали своим и весь лишний мусор на ее могилку скидали. Потому что она даже на могилу-то не похожа. Алеша! Там крест упал! Я сначала подумала, сатанисты какие-нибудь баловались… У меня с собой ни лопатки, ни совка. Я только щетку брала. Я этой щеткой снег разгребла. Всю спину себе изломала. Смотрю, а крест-то под снегом прямо вдоль, на могилке-то нашей Анны Брониславны и лежит. А куст?! Леша, помнишь, ты сажал шиповник, потому что она любила напиток из шиповника? Куст так разросся, что его и от мусора соседского не отличить… Ужас?

Алексей. Ну.

Соня (энергично). Ты, Алеша, как хочешь, но я тут подсчитала. Я могу и сама, у меня есть накопления. Я поставлю твоей маме нормальный человеческий памятник. Это, конечно, дорого сейчас ужасно. На старую могилу еще дороже, чем на свежую. Все ж у них, у паразитов, посчитано. За любое движение копеечка. Но без лавочки подешевле. Я думаю, зачем нам лавочка? Ты туда не ходишь, я редко, Егорку не заставишь. Я считаю, что это мой долг. Потому что она меня, конечно, больше любила… Ой, да ладно.

Алексей. Да говори-говори! Больше, чем меня?! Да неужто? Какие новости! Надо было ей на тебе жениться, а не мне!

Соня. Перестань, пожалуйста, меня попрекать. Никакого смысла уже.

Алексей. Я когда в первый класс пошел, учительница всем родителям бумажки раздавала. Надо было написать, чем ваш ребенок особенный. Ну там, у кого диабет или зрение плохое. Шнурки завязывать не умеет или дерется. Так знаешь, что она написала? Она написала: «У меня самый обычный ребенок. Ничего особенного». Ты понимаешь? Ничего во мне особенного для родной матери! Так какой с меня спрос?

Соня. Я это сто раз уже слышала. И чего? Жизнь уже прошла.

Алексей (почти кричит). Потому что не надо от меня добра тут или слез умиления ждать! Я дам тебе денег! Поняла? Дам!

Соня. А я, Алеша, и не сомневаюсь, что дашь. Я не про то. Что ты завелся? Успокойся, пожалуйста. Без добра добра не будет, миленький. Ты вот все экспериментируешь. Думаешь, вопреки получится, а не благодаря. Так жизнь уж на этот эксперимент потрачена. Ответ есть. Он отрицательный. Так можно новый начать. Или тебе надо, чтобы свыше на тебя знак какой упал?

Алексей кладет трубку и продолжает чистить ботинки, уже без перчаток, но теперь гораздо усерднее.

Явление 3

Раннее утро. Та же остановка. Цыганка с ребенком на прежнем месте. Алексей зябко переминается с ноги на ногу. Не знает, куда положить взгляд. У зеркальной стенки киоска стоит бомж, в руках маленькие маникюрные ножницы. Подстригает усы, смотрит на свое отражение, доволен. Оглядывается на цыганку, которая тоже волчьим немигающим взглядом наблюдает за бомжем.