Фридрих Дюрренматт - Ангел приходит в Вавилон Страница 13

Навуходоносор (испуганно). Садись обратно, дорогой Утнапиштим. Я ведь не так уж тороплюсь. Палач подождет. Продолжай.

Акки. Только не надо либеральничать с богословами, ваше величество. С ними нужна твердая рука.

Утнапиштим (спокойно). Ты, кажется, считаешь, что небеса стали жертвой твоего маскарада и в ту ночь приняли тебя за нищего. Это смешно. Ангела ты мог сбить с толку, но небеса, которые его послали, точно знали, кому они отдают девушку. Тебе, царь Навуходоносор. Это и не может быть иначе, потому что, как я доказал, бог не только всемогущ, но и всеведущ.

Навуходоносор (мрачно). Небо предназначило Курруби беднейшему из людей.

Утнапиштим. Указания небес нельзя принимать буквально, их надо понимать в самом общем смысле. Все люди почти одинаково ничтожны, и надо иметь в виду, с какой громадной дистанции небеса взирают на то, что находится под ними. Волей божьей тебе ниспосланный дар ты по глупости отверг.

Навуходоносор (после короткой паузы, любезно). Вся затея с твоей казнью, конечно, чепуха.

Утнапиштим. Благодарю тебя.

Навуходоносор. И вообще в нашей империи надо внедрять богословие. А все остальные науки я прикажу запретить.

Утнапиштим. Твое рвение похвально, но не следует впадать в крайности.

Навуходоносор. Тогда придется повесить только одних поэтов.

Утнапиштим. Мне их жаль.

Навуходоносор. Совершенный государственный строй не может терпеть разгула фантазии. Поэты проповедуют чувства, которых не существует, рассказывают ерунду и внушают бессмысленные идеи. Я думаю, что раньше всего церковь должна быть заинтересована в том, чтобы все это было запрещено.

Утнапиштим. Как сказать...

Навуходоносор. Палач!

 Слева появляется Акки.

Акки. Иду, спешу. Виселица для главного богослова готова.

Навуходоносор. Прикажи арестовать поэтов.

Акки (испуганно). Поэтов?

Навуходоносор. Они должны быть истреблены.

Акки. Тогда по крайней мере только эпические поэты. Они самые тихие.

Навуходоносор. А также лирики и драматурги.

 Акки послушно уходит.

Конфликт между церковью и государством, таким образом, улажен.

Утнапиштим. В который раз.

Навуходоносор. И ты полагаешь, что я должен жениться на девушке?

Утнапиштим. Давно пора.

 Справа входит архиминистр.

Архиминистр. Ваше величество! Ангел недавно спустился па глазах у всех в городской парк. Он ловит колибри и собирает кокосовые орехи, перелетая с пальмы на пальму.

 Справа появляется секретарь Утнапиштима и шепчет ему что-то на ухо.

Утнапиштим (радостно). Мой секретарь сообщает, что массовое вступление в государственную веру превзошло все наши самые оптимистические прогнозы.

 Секретарь раскрывает перед Навуходоносором большой свиток, где указаны имена новообращенных.

Архиминистр. Это потустороннее явление вряд ли можно одобрить с политической точки зрения. Народ в восторге. Толпы ворвались во двор царской резиденции и требуют, чтобы ваше величество женилось на Курруби. Девушку, увенчанную цветами, несут сюда в паланкине банкира Энггиби.

Утнапиштим. Бунт?

Архиминистр. Стихийное восстание масс, которое носит пока консервативно-вавилонский характер, по все же заставляет насторожиться.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Подавить восстание!

Архиминистр. Народное восстание не надо подавлять, если оно направлено к такой цели, которая нас устраивает.

 Навуходоносор и Нимрод задумываются.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Я слушаю.

Навуходоносор (удивленно). Почему ты повторяешь за мной слова, подставка для ног?

Нимрод. Не только твой – наш трон под угрозой.

 Навуходоносор и Нимрод снова задумываются.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Наш трон под угрозой. Что ты предлагаешь, архиминистр?

Архиминистр. Ваши величества! Трон Вавилона – это величественная государственная система, основанная в седой древности нашим национальным героем Гильгамешем, и являющаяся центром земли, к которому тянутся все народы...

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Какая прекрасная точная формулировка!

Архиминистр. ... Этот трон на протяжении тысячелетий стал вызывать такое недоверие, что приобрел репутацию самого позорного режима всех времен.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Как ты смеешь? Палач...

 Слева появляется Акки, но архиминистр жестом отсылает его прочь.

Архиминистр. Ваши величества, его незачем беспокоить. Я излагаю политическую концепцию, а не свое личное мнение.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Продолжай.

Архиминистр. В Вавилоне стало хорошим тоном считать себя республиканцем. Скопление возбужденной толпы во дворце – это только симптом. Надо принять решительные меры, не то исчезнет наша держава.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Как снег на севере, когда приходит весна.

Утнапиштим. Что же ты предлагаешь, архиминистр?

Архиминистр. Красота этой девушки Курруби волнует даже меня, старика. Ее надо сразу же объявить царицей.

Утнапиштим. Религиозные и государственные интересы здесь совпадают.

Архиминистр. Еще никогда запутанное дело не решалось так удачно. Как политический деятель, я просто в восторге. У нас есть возможность метафизически закрепить то, что политически представляется мне до крайности шатким! Все сегодня верят в Курруби и в божественное начало. Сделаем девушку царицей, и республиканская идея будет похоронена на тысячелетия. Надо только уметь подыгрывать толпе, и все придет в полный порядок. Будем надеяться, что вскоре у нас будет новый наследник престола. Хотя при отличной работе моих канцелярий даже не слишком даровитый руководитель не принесет большого вреда, однако политически это, конечно, нежелательно.

Навуходоносор, Нимрод (вместе). Введите девушку!

 Архиминистр и Утнапиштим направляются к двери в решетке.

Навуходоносор. Подождите. Сначала я хочу поговорить со своим палачом.

 Архиминистр и Утнапиштим удивленные останавливаются.

Утнапиштим. Ваше величество, какое отношение может иметь палач к такому деликатному делу?

Навуходоносор. В моей империи не может быть такого дела, которое не касалось бы палача. Можете идти.

 Архиминистр и Утнапиштим уходят. Слева входит Акки. Доносится веселое пение.

Акки. Ваше величество?

Навуходоносор. Что это за пение, палач?

Акки. Это поэты. Они распевают свои оды.

Навуходоносор. Что-то они больно развеселились.

Акки. Вавилонские поэты прожили такую тяжелую жизнь, что теперь радуются переселению в мир иной.

Навуходоносор. Подойди поближе.

Акки. Пожалуйста, ваше величество, пожалуйста.

Навуходоносор. Ближе ко мне. Можешь снять маску.

Акки. Лучше не надо.

Навуходоносор. Я чувствую себя неспокойно, когда тебя нет рядом.

Акки. Дела, ваше величество. Я занимаюсь генеральной уборкой подземелий.

Навуходоносор. Ты повесишь поэтов?

 Слева появляется поэт. Он едва держится на ногах, на ходу осушая огромную чашу. Акки делает ему решительные знаки, чтобы он скрылся. Поэт, покачиваясь, уходит.

Акки. Да, я их вознесу.

Навуходоносор. Я хочу поговорить с тобой по-человечески, как с родным братом. Ты получаешь самое низкое жалование среди моих придворных, а выполняешь самую большую работу. Вот тебе чек на тысячу золотых. (Вынимает чековую книжку.)

 Акки подает ему карандаш, и Навуходоносор подписывает.

Акки. Эх, если бы этот чек попал куда надо...

Навуходоносор. Ты единственный человек в моей империи, который не притворяется, – какой ты есть, такой ты и есть.

Акки. Ваше величество, я нахожу это несколько преувеличенным.

Навуходоносор. Доверять я могу только тебе. Я сейчас приму девушку, которую я люблю. Мне хочется ее испытать. Ведь могло случиться, что она меня разлюбила. Она водилась с поэтами, а главным образом с этим нищим Акки...

Акки. Что я должен делать?