Анатолий Суров - Рассвет над Москвой Страница 17

Саня. Шпаргалка.

Курепин. Ну-ка, прочти.

Саня. Да тут просто… «Товарищи! Энтузиазм народа — великий двигатель. Этот двигатель, товарищи…»

Курепин (берёт из рук Сани шпаргалку, читает). О-о-о! Да ты целый спич закатила. (Прячет бумажку в карман.)

Саня (испуганно). Иван Иванович! Я же не умею выступать на собраниях. А мне ведь сказать надо…

Курепин. Что тебе сказать надо?

Саня. Что Герой Социалистического Труда тракторист Алексей Силыч Рыжов хочет соревноваться с нами. Он предлагает включиться в социалистический конвейер. Почему я тогда, летом, оскандалилась? Потому, что мы в одиночку воевали. А теперь создаём сквозную бригаду. А уж за сквозной вся фабрика пойдёт!

Курепин (довольный). Вот-вот, так и скажи! А завтра пойдём с тобой по цехам, потолкуем с работницами. Помни, Саня, наши люди — люди скромные, иному и хочется норму повысить, новую технологию потребовать, накричать на кого-нибудь, а не станет, постесняется, подумает: вот, скажут, в герои лезет, фотографируй его, в газете о нём пиши, кинохронику выпускай… А если подойти к такому человеку и сказать: «Ждут от тебя новых результатов, партия, народ ждёт», — он тогда и сделает, и потребует, и накричит на кого следует.

Саня. И я ждала, пока подойдёте и скажете.

Курепин. А теперь тебя ждут. От «подумать» до «сделать», Саня, один шаг. Но какой трудный шаг!.. Ну, пора. Идём в зал. (Выходят.)

Появляется, как всегда, торопящаяся куда-то Нина. Увидев её, Михеев встал, приглашает сесть за столик.

Нина. Конечно, в буфете. Где же тебе ещё быть?

Михеев. Боржом, будь он неладен!

Нина. Кто поверит?

Михеев. В том и трагедия. Нельзя даже водички испить. Слушай, Нина!..

Нина. Сейчас но до тебя. Надо резолюцию подготовить.

Михеев. Когда же, скажи ты, ради бога? Я уже шкаф заказал.

Нина (своенравно). Что ты мне всё про шкаф? Сам знаешь, в чем проблема. (Стучит ногтем по стакану.)

Михеев. Да я эту проблему в рот не беру. Дальше боржома ни шагу. Да спроси ты Агриппину Семёновну. Она всегда в курсе дела. Или ту же буфетчицу. Знаешь, что она сказала? «Удивляюсь, — говорит, — глядя на вас, Кирилл Тимофеевич. Таком вы здоровый молодой мужчина, а пьёте только минеральные воды».

Вбегает Саня.

Саня. Михеев!.. Третий день поймать тебя не могу. Послушай (интонацией бабушки), милок, я со всеми договорилась насчёт сквозной. Все согласны: и Дарья Тимофеевна, и Воробьёв, и Гермоген Петрович, — но ты знаешь, что они говорят?

Михеев. Что, например?

Саня. Со склада начинать надо. (И уж совсем, как бабушка.) Одна капля масла, говорят, всю затею испортит. Ты это должен понять.

Михеев. Понимаю, вполне.

Саня. Вступаешь в сквозную бригаду?

Михеев. Я уже Ивану Ивановичу докладывал: всей душой с вами, товарищ Солнцева.

Саня. По совести вступаешь?

Михеев. По чистой совести.

Саня. Дай слово. При невесте!

Михеев (торжественно.) При невесте моей слово даю?

Саня. Вот это — другое дело. (Уходит.)

Михеев. Слышишь, Нина?

Нина. В зал иди, Кирилл. Сейчас резолюцию будем утверждать.

Михеев. Вот в такой торжественный момент я и жду от тебя решающего слова.

Нина. Ну и жди.

Михеев. Нина!..

Нина внезапно целует Михеева, убегает в зал.

Михеев. Ох, Кирюшенька, Кирилл!.. Счастье тебе привалило! (Напевая, уходит за Ниной.)

Появляется Капитолина Андреевна. За ней вбегает Значковский.

Значковский. А я вас жду, Капитолина Андреевна. Необходимо поговорить.

Капитолина Андреевна. После собрания поговорим.

Значковский. Нет, именно до собрания. Мне нужно знать ваше мнение о новой идее, возникшей на фабрике. О сквозной бригаде.

Капитолина Андреевна. А вы как на это смотрите?

Значковский. Откровенно?

Капитолина Андреевна. Как же иначе?

Значковский. Отрицательно! Полагаю, фабрика должна производить ту продукцию, которую нам наметило министерство. Я всегда так считал.

Капитолина Андреевна. Вот как! Всегда так считали? Что же вы из себя новатора корчили? Сане голову морочили?

Значковский. Капитолина Андреевна, дорогая вы моя! Мы с вами па фабрике не первый год и знаем по опыту: раз уж они что-нибудь начали, проявили, как говорится, инициативу, — от них не отобьёшься. (Улыбается жизнерадостно и приветливо.)

Капитолина Андреевна. Вот оно что!.. Значит, рассуждали так: надо дело запороть, тогда отвяжутся?

Значковский. Вы сгущаете краски, Капитолина Андреевна. Ну зачем нам с вами ходить в консерваторах? Я дал возможность юным энтузиастам убедиться в том, что наша фабрика для экспериментов неприспособлена. И в этом смысле опыт удался. Думаю, и насей раз следует применить ту же тактику. Иначе вас в гроб вгонят все эти бригады, и сквозные и поперечные.

Капитолина Андреевна. Вот они, какие бюрократы бывают!.. Всё внимание новаторскому предложению — и в два счёта доказано, что оно ни черта не стоит. Ловкач!..

Значковский. Капитолина Андреевна! Разговор вышел за рамки корректности. Я же отношусь к вам совершенно по-дружески и с большим доверием.

Капитолина Андреевна (вспыхнула). Оттого и позора мне больше. Знала же, знала, что Значковский — человек с холодной душой, с лягушачьим сердцем. Знала. Кажется, всё знала. Но такое!.. Сколько на фабрике инженеров, умных, горячих, а я Значковского над всеми поставила. Да вы понимаете, кто вы такой? Кому друг, кому враг?

Значковский. Я рассчитывал на деловой откровенный разговор.

Капитолина Андреевна. Да я сама на себя заявление в партию напишу.

Значковский. Ну, вы разгорячились. Видимо, были неприятности в министерстве? (Успокоительно.) Прервём разговор. Но, знаете ли, существует этика. Пусть сказанное останется между нами.

Капитолина Андреевна. Да как вы смеете говорить мне это?!

Значковский. На нас обращают внимание. Идёмте в зал.

Капитолина Андреевна. Нет!.. (Широко распахнув руки, преградила Значковскому путь.) Не пущу!.. Отправляйтесь отсюда!

Значковский. Хорошо, хорошо… Я уйду… Я уйду… (Выходит.)

Капитолина Андреевна, овладев собой, направляется к двери, ведущей в зал. Видит мать, следившую за ней издали.

Капитолина Андреевна. Мама!.. Ты слышала?

Агриппина Семёновна. Ждут тебя, директоршу.

Капитолина Андреевна. Ждут… А что скажу?

Агриппина Семёновна. Стыдно?

Капитолина Андреевна (дрогнувшим голосом). Потому и стою перед тобой.

Агриппина Семёновна. Эх, Капушка… Тяжко на тебя такую глядеть. (Смахнула слезу.)

Капитолина Андреевна. Жизнь навсегда себе отравила, мама!

Агриппина Семёновна. А всё оттого, что вознеслась. Думала, больше всех понимаешь, каждого насквозь видишь. Так нет же. И люди больше тебя знают, и ты их вовсе не знаешь.

Капитолина Андреевна (едва сдерживая слёзы, обнимает мать.) Всё понимаю, мама…

Агриппина Семёновна. Свою дочь не разглядела. С кем не подружилась — с Иван Ивановичем!.. А с Антоном, зря, что ли, чужими стали? Гляжу на тебя другой раз и думаю: моя ли ты дочь?

Капитолина Андреевна (опустилась на диван и, не в состоянии уже больше бороться с собой, разрыдалась). Простите, мама!..

Агриппина Семёновна (утирает слёзы на глазах дочери). Успокойся, Капушка…

По залу пробегает Нина.

Нина (увидев Капитолину Андреевну). Ах, наконец-то вы…

Агриппина Семёновна (жестом останавливает). Тише ты, Нинка… (Закрывает спиной плачущую дочь.)

Нина возвращается в зал.

Ну, перестань, Капушка… Ивану Ивановичу расскажи неё непременно. Ну, перестань, дочка. Не разрывай ты мне сердце. Напиши ты заявление, как это у вас, у партийных, полагается…

Капитолина Андреевна. Вот я на собрании сейчас всё и скажу.

Агриппина Семёновна (испуганно). Как на собрании?