Эдвин Гилберт - Камни его родины Страница 24

– Друзья, леди и джент... тьфу! Леди и обезьяны! Давайте решим вопрос: кто обезьяны – архитекторы или публика? Я лично не знаю. А что я знаю? Только то, что вижу своими глазами. Но что я вижу? – Рафф уже не мог остановиться, и слова, то нелепые, то разумные, вырывались под давлением спиртных паров стремительным, беспорядочным потоком. – Постарайтесь меня понять. Не стану говорить о ваших конторах, о ваших заводах, о ваших лабораториях. Великая битва выиграна. Нам повезло. Мы пожинаем плоды чужой победы. Теперь пора подумать о другом. Пора подумать о домашнем очаге простого человека, о доме американца. Мальчики, ведь мы и взаправду живем в каком-то Гадвилле. Разве создание домашних очагов не есть главный, священный долг архитектуры? А кто создает их в действительности? Архитекторы? Не смешите меня! Крупные подрядчики, крупные лесоторговые компании, линолеумные короли – вот кто создает эти Дома. А как вы их обставляете? Очень просто. Для этого есть сто девяносто девять журналов, и бесчисленные Бейгл (евр.) – род баранок. рекламы в вашем излюбленном баре, и волоокие декоратор-ши. А смыслят они все не больше чем новорожденные младенцы!

– Задай им жару, Рафф! – раздались одобрительные возгласы, и множество лиц обратилось в сторону кабины, из которой ораторствовал Рафф.

– Неправда!.. Стыдитесь!.. – отдельные негодующие выкрики.

– Послушайте, друзья, вот вам совет! – ревел Рафф. – Покупайте дома в нашем новом городке Гадвилле! Легко и просто! Сегодня же сделайте первый взнос. Ну и, само собой, подпишите долговое обязательство. Езжайте в Гад-вилл и осмотрите наши новые дома! Современно! Обтекаемо! Все, что снаружи, видно изнутри! Все, что внутри, видно снаружи! Никаких подвалов! Никаких чердаков! Никаких кладовых! Зато есть навес для машины! Чтобы мотор поскорее замерз, а лак растрескался! Спешите в Гадвилл! Обратите внимание – дом расположен террасами! И вдобавок – вот сюрприз! – огромное-преогромное панорамное окно! Думаете, оно выходит в садик, в этакий маленький, уютный земной рай? Боже упаси! Оно выходит прямо на улицу, чтобы всем сразу было видно, что и у вас есть панорамное окно. Оно выходит на улицу, чтобы соседи могли как следует сосчитать хлебные крошки у вас на подбородке. Оно выходит на улицу, чтобы вы могли любоваться, как у вас вывозят мусор и как ваш сосед ковыряет пальцем в носу. Бесподобно! Да здравствует великий, небывалый Регресс в Строительстве! Итак, счастливого пути в Гадвилл, США!..

– Бей их, Рафф! (Одинокий голос.)

– Не передергивайте! А как же Корбюзье и Радиант-сити? (Другой голос, возмущенный.)

– Заткнитесь!

– Валяй дальше, парень!

Как будто он мог остановиться! Он старался рассмотреть лица стоявших внизу слушателей. Все расплывалось у него перед глазами. Что это за народ собрался вокруг? А там, с краю, кто это – не Мэтью Пирс?

Слегка покачиваясь на длинных обмякших ногах, Рафф улыбнулся сгрудившимся вокруг него людям, лица которых смутно белели под темными сводами зала; ноздри его приплюснутого носа раздувались, лицо пылало, темно-синие глаза смотрели не зло, не ожесточенно, а мягко, почти добродушно.

– Ладно! – Он прислонился к задней стене кабины. – Теперь поговорим о домах, которые вы строите для богачей, для настоящих тузов, для сливок общества. Вы ведь не какие-нибудь стиляги! Вы настоящие божьей милостью обезьяны, и на ваших визитных карточках написано "архитектор". "Знаете что? – говорите вы. – Вам нужен современный дом, черт его побери, даже если он влетит вам в копеечку! " И уж он влетает, будьте покойны. Но какое дело вам, художникам, до презренного металла? Не долго думая, вы строите дом, уж такой современный, такой ультрамодный, что камин стоит прямо посередине комнаты и при малейшем сквозняке дым выедает глаза. Воистину последний крик моды! За одни портьеры, чтобы как-нибудь завесить все эти стеклянные стены и не изжариться на солнце, нужно выложить восемьсот монет. Не дом, а совершенство. Перегородки даже не доходят до потолка, и когда супруги лежат в постели – так сказать, на месте преступления, – детям в соседней комнате слышны решительно все интимные проявления их нежных чувств, а порою...

Но тут в толпе слушателей разразилась такая буря негодования и восторга, что Рафф уже не мог продолжать.

Стоя на диванчике и с трудом сохраняя равновесие, оглушенный криками, свистками, аплодисментами, проклятиями и угрозами, он вдруг почувствовал, как его дернули за штанину, а потом чья-то рука схватила его за ногу и куда-то потащила; кое-как высвободившись, он услышал ожесточенную перебранку, кто-то грохнулся на пол, а Эбби Остин заслонил его и принялся уговаривать полисмена, дежурившего в зале. И Винс Коул бормотал:

– Святые угодники, ну и кашу ты заварил, Рафф! За мной, скорее.

И Рафф, работая локтями как тяжелый локомотив, стал прокладывать себе дорогу к дверям, а за ним потянулась вся честная компания: пуританин-судья, исследователь, лейтенант, бабочка и рекламная девица. На улице стояла тихая, теплая ночь; Рафф – этакий долговязый, запыхавшийся и подвыпивший святой Антоний, не устоявший против соблазна потрепать языком, – смеясь, ощупал себе голову, недоумевая, куда девался его венок из вязовых листьев.

Они еле втиснулись в старенький "шевроле": впереди – Эбби с Ниной, сзади Рафф с Бланш, а рядом с ними примостился Винс. Трой сидела у него на коленях, тихонько напевая: "Содрали шкурку с кошечки, раздели Догола... "

Открытая машина резала теплый ночной воздух, и под действием этого ненастоящего, но все же освежающего ветерка они немножко протрезвились.

Винс, впрочем, и не был пьян. Он всегда старался держаться в разумных границах. Это необходимо. Иначе станешь таким же слюнтяем, как Рафф Блум. Видимо, в Раффе сказывается ирландец: его моментально развозит.

Конечно, может, это и несправедливо – злиться на Раффа только потому, что он, Винс, поссорился с Трой. Просто он слишком ревнует ее и ничего не может с собой поделать. Он не уверен в ней, страшно мнителен и поэтому болезненно реагирует на каждый ее шаг (например, на то, как она танцевала с Раффом)...

Нет, что ни говорите, а Рафф все испортил!..

Взять хоть прошлый вечер. Чествование Винса у "М. и М. ". Тогда и начались все огорчения: в центре внимания оказался не Винс и не премия, которую он получил, а Рафф Блум и его нахальная выходка с приглашением Бланш Ормонд. Разве не из-за этой выходки Эбби и Трой пришли от него в такой восторг? То-то и оно.

Или сегодняшний бал. Все товарищи и даже некоторые преподаватели подходили и поздравляли его с победой. Каким значительным мог бы стать этот день! И как удачно, что все это происходило на глазах у Трой!.. Нью-хейвен-ский "Реджистер" даже собирался в следующее воскресенье дать его портрет. "Парень из нашего города"!..

А что получилось? У Трой, да и у остальных тоже, все это начисто вылетело из головы. Послушать только, о чем они говорят сейчас! О дурацкой пьяной болтовне Раффа Блума. Трой и Эбби в письмах домой непременно опишут это великое событие, будьте спокойны...

– Все еще дуетесь на меня? – спросила Трой, когда машина подкатила к вудмонтскому коттеджу. Они-отстали от остальных и медленно спускались по тропинке к дому.

– Нет, – ответил он. – Только. " ну, по правде говоря, я не понимаю, зачем вам понадобилось заигрывать с таким типом, как этот Ричмонд Боулз?..

– Это и расстроило вас, Винсент? Только это?

Конечно, не это: он просто перенес на Ричмонда Боулза злость, которую испытывал к Раффу. Он был в бешенстве и уже не мог скрыть это.

– А кому приятно смотреть, как девушка позволяет какому-то негру обнимать себя, тзгда как... – Он увидел выражение лица Трол и осекся. Не следовало этого говорить.

– Вы ведь не серьезно, правда? Если бы я думала, что вы в самом деле так относитесь к...

– Ну что вы, Трой, разумеется нет. Даже смешно, – поспешно перебил Винс. Дал маху. Нужно быть осторожнее. Это ведь ее конек. Лучше вести себя так, словно всякие там негры, евреи, католики, индусы или китайцы – твои закадычные друзья, окопные товарищи.

– Да нет, мы с Ричем добрые приятели, только во мне все переворачивается, когда вы танцуете с другими. Особенно сегодня. Вы здесь последний вечер, и я целый месяц не увижу вас...

– Тсс! – Трой поцеловала его и быстро пошла к коттеджу.

Винс, укрощенный, горестно смотрел ей вслед; он не отрывал глаз от ее легкой, стройной фигурки в узких, усыпанных блестками брючках и прозрачной оранжевой блузке. Завтра рано утром она уезжяет. Он встретится с нею только в Нью-Йорке и поведет ее на банкет Ассоциации американских инженеров-строителей, где будут вручать премии победителям конкурса. Но кто знает, сколько других парней к тому времени врежутся в нее по уши – так же, как это случилось с ним?..

– Послушайте, Винс, где тут у вас кофе? – Кто это кричит там с крыльца? Кажется, Бланш Ормонд?