Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта] Страница 3

Юлия. Я собиралась спросить об этом у тебя, папа.

Отец. У меня спросить? Спросить у меня? (Кричит свирепо). Где Жанетта?

Юлия. Я и об этом тоже как раз собиралась спросить.

Отец. Это возмутительно! (Поворачивается к матери, широким жестом усаживает ее на диван и говорит совершенно другим тоном). Не будет ли нескромным спросить, сколько у вас детей, дорогая мадам?

Мать. Родилось одиннадцать. В живых восемь.

Отец (с жестом восхищения). Восемь детей! Не будем говорить о присутствующем, у вас остается еще семь на выбор, вы всегда найдете выход из положения. У меня только трое, и никогда нет ни одного под рукой. (Кричит свирепо). Где Люсьен?

Юлия. У себя в комнате.

Отец. Вот видите! Тут я должен замолкнуть. Я пас. Вы, вы могли бы продолжить, и в этом ваше преимущество. А я, я одинок. Грустно для старика. К счастью, у меня есть вот она. Это опора моей старости. Впрочем, раз она выходит замуж за вашего сына, она будет вашей опорой. У вас их станет девять! Девять опор! (Юлии.) Итак, ты всем займешься? Ты приготовишь нам хороший завтрак, дочурка?

Юлия (строго). Вино у тебя есть?

Отец (смущено). Гмм!.. Я тебе скажу… У меня есть чем его охладить. Я сам не знаю… Я потерял голову… Впрочем, я был связан по рукам и ногам…

Фредерик (смеясь.) Не беспокойтесь, я достану. Мужайся, Юлия. (Выходит.)

Отец (глядя ему вслед). Он очарователен, этот парень, поздравляю! (Разваливается на диване.) Итак, девочка, ты рада увидеться со своим стареньким папочкой?

Юлия (унося консервы на кухню.) Я больше всего была бы рада увидеть накрытый стол и прибранный дом.

Отец (подмигивая матери.) Она так говорит, но не верьте, она ничего подобного не думает. Она в восторге. Золотое сердечко! (Поднимает что-то с полу и запихивает под диван). Впрочем, не так уж и запущен этот дом. Несколько бумажек! Пыль, о ней не стоит говорить, ничего не поделаешь, она каждый день появляется вновь. Старая тряпка… Но, собственно говоря, то, что вам кажется беспорядком, это не беспорядок, а неопределенность… Я художник в душе, мне необходима некоторая туманность вокруг меня.

Мать (встает) Я накрою на стол.

Отец. Вот это идея! Я вам помогу. Это напомнит мне молодость! Когда мне было двадцать, я всегда помогал, чтобы иметь возможность волочиться за прислугой.

Мать. Где тарелки?

Отец. Не знаю. Везде понемногу.

Мать. Как это не знаете? Что же вы делаете, когда хотите есть?

Отец. Я их ищу! Вот видите, три! Но они грязные… Хотя, ничего особенного, остатки сыра. Они еще вполне съедобны!

Мать вырывает тарелки из его рук, направляется в кухню, крикнув ему.

Мать. Найдите остальные.

Отец. Я сделаю все, что смогу, сватьюшка! (Оставшись один, с минуту продолжает поиски, потом остывает, растягивается на диване, достает из кармана сигару, откусывает конец, говорит ворчливо). Найдите остальные… Найдите остальные… Не очень-то она покладиста, настоящий дракон. Какая жалость… Такая красивая женщина… (Курит.)

Мать возвращается и застает его за этим занятием. Она пытается испепелить его взглядом, но он неуязвим, и продолжает наслаждаться сигарой. Тогда она хватает веник и демонстративно начинает подметать пол возле дивана.

Отец (после паузы). Я, знаете ли, оптимист. Я убежден: все всегда улаживается само собой.

Мать (ядовито.) Да, когда все на себя берут другие.

Отец. Да, действительно. Но я заметил, что другие просто очень охотно берутся. Огромное количество полных решимости действовать во что бы то ни стало. И как много их на нашей планете! Не будь нас, немногих философов, сохраняющих спокойствие, началась бы давка! На всех не хватило бы места.

Мать (неожиданно останавливается). У меня четыре фермы, не считая дома в городе, сын получил место у нотариуса. Со временем у него будет своя контора. Вы, наверное, задаетесь вопросы, почему я отдаю его Юлии, у которой нет ничего?

Отец. Я? Я ничего не спрашиваю. Я в восторге!

Мать. Юлия хорошая, трудолюбивая девушка, честная, экономная…

Отец. Вылитый мой портрет.

Мать. Я дружу с ее теткой уже тридцать лет. Она сказала мне, что все оставит ей…

Отец. Бедная Ирма! Как она поживает?

Мать. Хорошо. Я знаю, что вы не дадите ей ни гроша.

Отец (вскидывается). Ирме?

Мать. Нет. Вашей дочери.

Отец (категорически). Я, мадам, я за браки по любви! Они, правда, всегда плохо кончаются, но, пока длятся, они занятнее других. Несколько лет, даже несколько месяцев счастья, это все-таки что-то… И я считаю, что надо быть счастливым во что бы то ни стало… А вы — нет?!

Мать. Прежде всего надо быть трудолюбивым. И серьезным.

Отец. Вы думаете, что счастье — это серьезно? А вы не находите, что это большая редкость? Проклятье! Я убежден, что у тех, кто не думает об этом день и ночь, на плечах пустой горшок вместо головы. Можно радоваться пустякам — взглядам, улыбкам…Но мы никогда не бываем слишком счастливы, черт побери! О чем вы мне толкуете? Надо постоянно, изо всех сил стремиться к счастью. (Юлии, которая входит с тарелками, стаканами, скатертью). Не правда ли, дочурка?

Юлия. Ну, что еще, папа?

Отец (уязвлено). Почему «еще»? Я говорил твоей будущей свекрови, что счастья не может быть слишком много. Но ты, надеюсь, намереваешься быть счастливой?

Юлия. Да, папа. И я бы очень хотела, чтобы вы все мне в этом помогли.

Отец. Можешь рассчитывать на меня, дочурка. Я кажусь шутником, но у меня открытое сердце, о чем твоя свекровь и не догадывается.

Входит Люсьен — на нем костюм, который ему велик.

Мать. Кто это?

Отец (склонившись в поклоне). Это мой сын, мадам.

Мать. Он официант из кафе?

Отец. Как? У него диплом юриста… Да, кстати, где ты взял этот костюм?

Люсьен. Это твой. Я надел его в честь мадам.

Мать (настороженно). Вы очень любезны, мсье.

Люсьен (почтительно кланяясь). Мадам — приветствую вас! (Юлии, которая смотрит на него с тревогой). Достаточно ли я представителен в папином сюртуке?

Мать (Юлии). У него вполне приличный вид.

Юлия (неопределенно). Да, вид у него такой…

Люсьен. Видишь, я не тянул ее за язык!

Мать. Это тот, который женат? Где его жена?

Люсьен. В свадебном путешествии.

Юлия (кричит.). Люсьен!

Люсьен. Я пошутил. Она поехала в Лурд. Совершает паломничество, чтобы заиметь ребенка.

Мать смотрит на него, не понимая, говорит ли он всерьез или шутит.

Юлия (быстро увлекая ее в сторону кухни.) Мама, не поможете ли мне? Мне нужны ваши советы на кухне. А вы оба накрывайте на стол.

Люсьен (отцу после их ухода). Что ни говори, я произвел на нее сильное впечатление…Сюртук…

Отец. Ах! Это женщина не без достоинств, но она мне кажется несколько ограниченной. Но надо быть справедливым — у нее еще очень красивый бюст. Я питаю слабость к таким созданиям.

Люсьен. Ты бредишь, ей же сто лет!

Отец. Ты лишен воображения! Я вижу ее в молодости, в большой шляпе с перьями… Да, черт возьми… Впрочем, не будем об этом, слишком поздно.

Юлия (возвращается, приближается к ним). Слушайте меня, вы оба. У нас, может быть, есть только одна эта минута, когда мы без посторонних. Не будем говорить об отсутствующем завтраке, о грязи в доме…

Отец. Я огорчен больше всех! Впрочем, ты сама видела!

Юлия. Я по этому поводу еще скажу пару слов Жанетте, когда она явится. Если она явится. Деньги вы все-таки истратили?

Отец (с трагическим жестом). Нужно было заплатить молочнику. Этот дом — прорва! После расчета с молочником осталось тринадцать франков. Я хотел купить себе галстук с булавкой, чтобы прилично выглядеть сегодня… Мне нечего было надеть… Я говорю «хотел» потому, что булавка уже сломана. Все эти новые фокусы ничего не стоят. Как не вспомнить те «монтевидео», которые я носил до войны! Едва заметное движение — и все в порядке. В конце концов… Я прихватил галстук куском бечевки. Это не слишком заметно?