Ночь Ватерлоо - Григорий Александрович Шепелев Страница 32

Александр. Я сказал ей, что могу снять для неё квартиру.

Женя. А она что?

Александр. Она сказала, что у неё квартира во Франции.

Женя. Значит, я ей наскучила! Но когда? Сколько дней она притворялась, что ей со мной интересно, только и думая, как отделаться от меня? Ты знаешь, что она мне сегодня сказала? Она сказала мне, что война, мол, срывает маску и с поросячьего рыла, и с лица Иисуса! Оказывается, не только война. Без войны понятно, что у неё – лицо Иисуса! Да, только Иисус мог бы рисковать жизнью ради того, кто ему противен, и спать с ним под одной курточкой, и делиться с ним последними крохами… Посмотри на эти антибиотики! Знаешь, какой ценой они ей достались?

Александр. Женька, ты не права…

Женя. И только свинья могла со спокойным сердцем принять от своей подруги такую страшную жертву! Свинья! Свинья!

Марина. (из коридора) Женька! Ты там кого свиньёй назвала?

Доносится лязг засова наружной двери и лёгкий скрип половиц за порогом комнаты. Александр молча вздыхает . Марина входит, не сняв пальто и ботинки. В Руках у неё шприцы, во взгляде – издёвка. Женя отчаянно кашляет. Александр мрачно прохаживается.

Марина. (шприцы положив на столик и сев на стул) А почему дверь была нараспашку? Жарко вам, что ли, стало?

Александр. Да.

Женя. (с вызовом) Свинья – я!

Марина. Это не повод для гордости. (стряхивает снег с рукава) Ну и вьюга! Ну и метелица! Представляете – в электричку села и вспомнила, что шприцы забыла я вам отдать, господин гвардии-полковник! Решила на ходу спрыгнуть, чтоб вы не тратили свою мизерную зарплату. Спрыгнула, подхожу, и – офигеваю: шикарный «мерин» стоит! С водителем! И просроченным техосмотром. Нормально, думаю! Если бы у меня был такой папаша, я бы его папулечкой называла! Вы бизнесом занимаетесь, Александр?

Женя. Папа, ни слова!

Александр. Вроде того.

Марина. Ах, вроде того? Это интересно. Знаете, что? Возьмите меня к себе секретаршей. Пожалуйста! Я умею хранить чужие секреты (берёт бутылку и наполняет стаканчик)

Женя. Умеет и ещё как! Когда у нее квартира была, она их хранила в сейфе.

Марина. Сучка ты, Женька! Вот я тебе сейчас загадаю третью загадку, и ты её отгадать не сможешь… Саша, вы будете пить вино?

Александр. Спасибо, не хочется.

Марина. Как хотите. Женька, тебе я не предлагаю. (ставит бутылку) Слушай внимательно: «У неё – зелёный цвет. Дерево, а листьев нет!» Что это такое?

Женя. Маринка пьяная.

Марина. (опорожнив стакан) Ни фига! Подсказку даю: «В первом месяце зимы в дом ее приносим мы!» Теперь догадалась?

Женя. Скажи, ты правда подсаживала детей на наркотики?

Марина. (дрогнувшим голосом) Ты что, дура?

В кармане у Александра сигналит сотовый телефон.

Александр. (приняв звонок) Алло! Да, Боря. Я сейчас выйду к тебе.

Убрав телефон, достаёт трофейные пистолеты и отдает их Жене.

Женя. Папочка…

Александр. Окно в сад!

Выходит. Женя снимает пистолеты с предохранителей и встаёт.

Марина. Я их срисовала еще в аптеке!

Женя. Здесь были двое, от Сергея Петровича.

Марина. Эти – не от него. Ради меня он с такими бы не связался! Двое вошли за мной в электричку. Я умудрилась быстро протиснуться к противоположному тамбуру, а они увязли в толпе, и, видно, не поняли, что я спрыгнула! В следующий вагон, наверное, ломанулись. Как меня здесь опять засекли? Я шла очень осторожно!

Женя. Папа с Борисом удержат дверь и это окно. Я буду в той комнате, потому что её окно не защищено. А ты сиди здесь! Точнее, лежи. Вызывай полицию.

Марина. Где же я лоханулась?

Женя уходит в другую комнату, из которой сразу доносится звон разбиваемого стекла.

Марина. Ты что, с ума сошла? Зачем разбивать окно? У тебя ангина и воспаление лёгких!

Женя. Заткнись.

На улице с двух сторон раздаются четыре выстрела. У Марины глаза от ужаса округляются. С громким криком она бросается на пол, берёт лежащий возле стола мобильник и нажимает кнопки. Выстрелы повторяются. Нет сомнений, что дом подвергнут атаке со стороны улицы и сада. Женя ведёт ответный огонь.

Марина. (в мобильник) Алло! Алло! Какие-то люди с оружием окружили мой дачный дом! Стреляют! Станция Елисеевка, дом четырнадцать! Ради Бога, спасите!

Кладёт мобильник и прикрывает руками голову. Наступает внезапная тишина.

Марина. Женька!

Женя. Да!

Марина. Если меня убьют, я этого не переживу! Знаешь, почему?

Женя. Почему?

Марина. Потому, что я стою теперь дороже, чем Мона Лиза Джоконда!

Женя. Это заметно… Борька, туда не суйся! Это заметно – нас обложила целая рота. Папа, направо тоже смотри!

Марина. Целая рота? Ещё бы! Сегодня ночью я провернула дело на…

Перестрелка возобновляется. Со стороны сада звучит короткая автоматная очередь. После этого воцаряется тишина.

Марина. На три зелёных лимончика!

Интенсивная перестрелка со стороны наружной двери. Опять тишина.

Марина. (приподнимаясь) Женька, ты меня слышишь?

Из другой комнаты вновь доносится звон стекла.

Марина. (вскочив и бросившись во вторую комнату) Женя!

В неё стреляют прицельно прямо из комнаты.

Затемнение.

Сцена вторая.

Комната в квартире Александра. Александр сидит на стуле и нажимает клавиши ноутбука, лежащего у него на коленях. Звучит сигнал дверного звонка.

Александр. Открыто!

Входит Ирина с заплаканными глазами. Остановившись, с волнением наблюдает за Александром. Он, окинув ее рассеянным взглядом, возобновляет своё занятие.

Ирина. Я только вчера приехала! Извини, что не пришла сразу.

Александр. Всё хорошо.

Ирина. (чуть помолчав) На улице – солнце. Оттепель. Погуляем?

Александр. Я не могу.

Ирина. Почему? Ты занят?

Александр кивает.

Ирина. И что ты делаешь?

Александр. Я работаю. На меня свалилось много работы.

Ирина делает шаг назад и садится в кресло. Растерянно озирается.

Александр. Ты хорошо загорела.

Ирина. Против желания. Как обычно. Такая у меня кожа – на ярком солнце за полчаса негритянкой делаюсь! Помнишь, как меня называли в пионерлагере?

Александр. Нет, не помню.

Ирина. Да помнишь ты! Шоколадкой все меня звали. А у тебя было прозвище Апельсин! Ты был тогда рыжий. Помню, что я тебя ужасно жалела. А ты за это на меня злился.

Александр.