Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс Страница 32

с атаманом

и орел

и светился

в животе.

Дева

шла

неся

портрет

на портрете

был корнет

У корнета

вместо

рук

на щеке

висел

сюртук

а в кармане

сюртука

шевелилася

рука

Генерал

спрятал время

на цепочке золотой

Генерала

звали леля

потому что молодой.

Он потопал

каблуками

приседал и полетал

Под военными полями

о колено бил металл.

увидя девицу на бледном коне

сказал генерал «Приходите ко мне».

девица ответила «Завтра приду

Но ты для меня приготовь резеду».

и сняв осторожно колпак с головы

столетний вояка промолвил «увы.

от этих цветов появляются прыщи

Я спрячусь в газету, а ты меня поищи.

Если барышня-мадам

обнаружит меня там

получите в поталок

генеральский целовок»

〈1926 – нач. 1928〉

68

Падение с моста

Окно выходит на пустырь

квадратный как пирог

где на сучке висит нетопырь.

Возми свое перо.

Тогда Тюльпанов на лугу

посмотрит в небо сквозь трубу

а Пятаков на берегу

посмотрит в море на бегу.

Нам из комнаты не видать

какая рыба спит в воде

где нетопырь полночный тать

порой живет. и рыбы где.

А с улицы видней

особенно с моста

какая зыбь играет камушком у рыбьего хвоста.

Беги Тюльпанов дорогой.

Скачи коварный Пятаков.

рыб лови рукой.

Тут лошадь без подков

в корыто мечет седока.

Тюльпанов пр и Пятаков

грохочет за бока.

А рыба в море

жрет водяные огурцы.

Ну да, Тюльпанов и Пятаков

большие молодцы.

Я в комнате лежу с тобой

с астрономической трубой

в окно гляжу на брег досчатый

где Пятаков и герр Тюльпанов

открыли материк.

Там я построю домик

чтоб не сидеть под ливнем без покрова

а возле домика стоит

уже готовая корова.

Пойду. Прощайте. Утоплюсь.

Я Фердинанд. Я герр Тюльпанов.

Я Пятаков. Пойду гулять в кафтане

И рыб ловить в фонтане.

Вот мост. Внизу вода.

Б У X.

Это я в воду полетел.

Вода фигурами сложилась

Таков был мой удел.

Воскресенье

5 авг 〈уста〉 1928 года.

Даниил Хармс.

69

О́сса

Посвящается Тамаре Александровне Мейер

На потолке сидела муха

ее мне видно из кровати

она совсем уже старуха

сидит и нюхает ладонь;

я в сапоги скорей оделся

и в торопях надел папаху

поймал дубинку и по мухе

закрыв глаза хватил со всего размаху.

Но тут увидел на косяке

свинью сидящую калачем

ударил я свинью дубинкой,

а ей как видно нипочем.

На печке славный Каратыгин

прицелил в ухо пистолет

      ХЛОПНУЛ ВЫСТРЕЛ

я прочитал в печатной книге,

что Каратыгину без малого сто лет

и к печке повернувшись быстро

подумал: верно умер старичек

оставив правнукам в наследство

пустой как штука сундучек.

(Предмет в котором нет материи

не существует как рука

он бродит в воздухе потерянный

вокруг него элементарная кара).

Быть может в сундучке лежал квадратик

похожий на плотину.

Быть может в сундучке сидел солдатик

и охранял эфира скучную картину

мерцая по бокам шинелью волосатой

глядел насупив переносицу

как по стенам бегут сухие поросята.

〈В〉 солдатской голове большие мысли носятся:

играет муха на потолке

марш конца вещей.

Висит подсвечник на потолке,

а потому прощай.

Покончу жизнь палашом —

все можно написать зеленым карандашем.

На голове взовьются волосы

когда в ногах почуешь полосы.

Стоп. Михаилы начали рости

качаясь при вдыхании премудрости.

Потом счисляются минуты

они неважны и немноги.

Уже прохладны и разуты

как в пробужденьи видны ноги.

Тут мысли внешние съедая

– приехали. застава. —

сказала бабушка седая

характера простова.

Толкнув нечайно Михаила

я проговорил: ты пьешь боржом,

все можно написать зеленым карандашем.

Вот так Тамара

дала священный альдюмениум

зеленого комара.

Стоп. Разошлось по конусу

летало ветром по носу.

весь человеческий осто́в

одно смыкание пластов

рыба плуст

торчит из мертвых уст

человек растет как куст

вместо носа

трепещет о́сса

в углу сидит свеча Матильда голышем —

Все можно написать зеленым карандашем.

Понедельник 6-ое августа 1928 года.

С.-Петербург.

Даниил Хармс.

70

Жизнь человека на ветру

посвещаю Эрике

В лесу меж сосен ехал всадник

Храня улыбку вдоль щеки

Тряслась нога, звенели складки

Волос кружились червяки.

Конь прыгнул поднимая тело

Над быстрой скважиной в лесу.

Сквозь хладный воздух брань летела

Седок шептал «Тебя голубчик я снесу.

Хватит мне. Ах эти муки

Да этот щит, да эти руки,

да этот панцирь пудов на пять,

да этот меч одервянелый

Прощай приятель полковой

Грызи траву. Мелькни венерой

Над этой круглой головой».

А конь ругался «Ну и ветер!

Меня подъемлет к облакам.

Всех уложил проклятый ветер

Прочь на съедение к волкам.

С тебя шкуру снять долой

Сжечь притворив засовом печку

И штукой спрятать под полой.

Снести и кинуть в речку

Потом ищи свою подругу,

Рыб встречных тормаши,

Плыви, любезный мой, в Калугу,

В Калуге девки хороши».

Пел конь, раздув мехи.

Седок молчал в платочек.

Конь устремил глаза. в верху

Седок собрался в маленький комочек.

«Вот жизнь, – ворчал седок —

Сам над собой не властен

Путь долог и высок

Не видать харчевни где б остановиться

Живешь, как