Любовь Столица - Голос Незримого. Том 2 Страница 40

(Хлопает в ладоши.)

Вбегают рабы.

Сегодня после полудня с ристанийГостей александрийских здесь я жду.Поставьте ложа там, в тени латаний. —Пусть будет наша трапеза в саду.

ЯВЛЕНИЕ 4-Е

Входит БИРРИЙ, за ним следует ГОРГИЙ. Он уже немолодой человек с величавой, но немного тяжелой фигурой и правильным, несколько обрюзглым лицом, на котором резко выделяется бритый чувственный рот. Одет и причесан скромно, по греческой моде.

ВЕВЕЯ пристально смотрит на него минуту, затем убегает в дом.

Уж прибыл гость один. То – ритор Горгий.

Привет мой вечной розе – Мириам!

Ученейший мой друг! О, я в восторге…Ты предпочел всем скачущим конямМеня одну?

Возможно ль тут сравненье?Что до ристалищ, – я устал от них.

(Помолчав.)

Могу ли я с тобой в уединеньеПоговорить?

О диспутах твоих?О новых и возвышенных идеях?

Садятся на каменную скамью с одной стороны сада. Рабы – с другой – хлопочут у стола.

Нет, я и от наук, увы! – устал…Да и забудет тот мгновенно все их,Кто Мириам такой вот увидал:Неубранной и полною соблазна…

Ах, в самом деле! Как небрежна я!

(Хочет встать.)

Оставь все ухищренья – безобразнойИ сядь, божественная, близ меня!

(Касаясь рукой ее волос.)

О, волосы! Вы жжетесь, словно пламя…И пахнете, как апельсинный цвет…

Послушай, это странно… между нами.Ты шутишь, Горгий?

Он молчит.

Отвечай мне!

Нет.Нет, я люблю тебя, как скиф, как вандал,И в этой дикой, яростной любви,Что кровь мне отравила, как тарантул,Забросил я папирусы своиИ Академию с ее трибуной…Сейчас же ты мутишь мой ум и взглядИ мнишься той – невинной, нежной, юной,Какой была семнадцать лет назад,Какую встретил я в глухом СаисеИ научил любви…

Молчи! Молчи!Хоть говорить об этом постыдисяЗдесь, где – цветы, и небо, и лучи,Где не корчма, не ночь и ты – не путникС двенадцатьлетней девочкой вдвоем!

Вновь будь моей!

Утонченный распутник!Да лучше ласки с пьяным моряком,Чем вновь с тобой!

Да, это – вкус твой, верно.Его я знаю сам.

По сплетням злым?

Вчера, в дверях сомнительной таверны,Я повстречал тебя с одним таким.

Не отрицай. Спустился плащ твой черный, —И эти косы выдали тебя.Так будь моим желаниям покорной,Иначе… твой позор открою я!

Ты хочешь быть насильником вторично?Нет, не удастся, друг!

Но почемуТы, ты, что всем принадлежишь обычно,Отказываешь мне лишь одному?!

Да, отдаюсь я всей Александрии —Любым из знати, каждому в толпе,Но не тебе, что осквернил впервыеМой детский сон… О, только не тебе!

(Уходит.)

ГОРГИЙ мгновение стоит в мрачной задумчивости, затем знаком подзываетк себе БИРРИЯ.

Ты хоть и негр, а раб хороший, Биррий.

Тот радостно осклабляется.

Так слушай же, что я тебе скажу:И днем, и ночью, дома и на пире, —Везде следи свою ты госпожу!Она прекрасна…

О!

Мир зол…

Еще бы!

Так от отравы иль беды инойЕе беречь с тобой мы будем оба!Да?

Господин, располагай же мной!

(Кланяется и отходит)

ЯВЛЕНИЕ 5-Е

Входят СОСФЕН и ГИАКИНФ. Первый – тучный, плешивый старик в белой одежде с разноцветной бахромой. Второй – изнуренный юноша, одетый со всей пышностью александрийских щеголей. Глаза подведены, за ухом белая гвоздика.

Не понимаю… Эта кобылицаРезвее всех. Что нынче сталось с ней?

Эх, юноши! Вот вам бы поучитьсяУ нас, богатых опытом людей!

(Заметив ГОРГИЯ)

Привет мой знатоку вещей и чисел!

Привет учителю!

Вам мой привет!Что ты сегодня, Гиакинф, так кисел?То – мода новая, иль денег нет?

Фортуна ведь походит на гетеруИ к старцам льнет…

Мы бились об заклад.Он был за «Рыжую», я – за «Химеру», —И вот где денежки его звенят!

(Потряхивает кошельком, привязанным к поясу)

ГИАКИНФ с досадой отходит и заигрывает с рабынями.

Скажи, мудрец, повинны ль в дураках мы?

ГОРГИЙ пожимает плечами.

Еще б ему не строить кислых мин! —Я подкупил возницу за три драхмы,А выиграл на этом десять мин!

(Хохочет.)

Поистине, то, Горгий, справедливо:Нужнее золото для старых скряг.Лишь им милы мы женщине красивой…А юношей полюбят ведь и так!Смотри, как уж резвится он с рабыней!

То – к госпоже ее ступень.

Ну, нет!Та лишь ко мне благоволит отныне.

(Гордо выпрямляясь)

Да и, признаться, есть за что: я – сед,Но бодр и схож осанкою отменнойС тем мудрецом… Ну, как его?

Сократ?

Вот именно: курносый и почтенный.Но лишь его умнее во сто крат!Тот был бедняк, а у меня – триремы,

(Почти кричит)

Верблюды, лавки, золото, товар, —Мастика, ткани, бронза, диадемы…

Послушай, друг мой… Здесь же не базар,И я – не покупщик, которых манят!А что до вас двоих и Мириам, —То чьей она в конечном счете станет,Я об заклад не бился бы…

Да, вамИзвестья важные забыл сказать я:Теперь не носят золотых перстней,А лишь платиновые и с печатьюРубиновых иль ясписных камней,Как у меня… Еще, коль верить слухам,Не принято уж надевать венки,Но лишь цветок, как у меня, за ухом…Затем – из моды вышли толстяки!

Я не пойму: как так из моды вышли?Что ж мне-то делать? Не идти ж в Аид?

Затем…

Мой юный друг! Не замолчишь ли?Не всякий мудр, кто много говорит.

Затем ученых обезьян заводят…Я выписал уж парочку. ЗатемГлаза вот так, как у меня, подводятИ не выносят философских темСреди бесед… Всё это очень важно.

Что ж, надобно болтать, как попугай?

Подкрашиваться, как эфеб продажный?Стыдись же, франт!

Торгаш! Не оскорбляй!

ЯВЛЕНИЕ 6-Е

Появляются ХРИЗО и НАННО. Первая – белокурая, несколько увядшая женщина с развратными глазами. Вторая – черноволосая, полная, со свежим, бессмысленным лицом.

Привет, друзья!

Ах, жрицы Афродиты!

Харита Хриза!

Нимфочка Нанно!

Косятся друг на друга.

Вы нам не рады?

Вы на нас сердиты?

Лишь потому, что ждем весьма давно!

Известна ль новость вам: гетера ФиллисТеперь уж начала влюбляться в дев…Еще бы! Все мужчины устрашилисьЕе морщин!

То – с Лесбоса напев.Старо уж…

А актриса ЭвриалаСебе купила белого ослаИ вот у врат Луны с него упала!

Да, фреска любопытная была!

Что знаю я!

Про Хризу? Да, немножкоОна свихнулась: в храм богини БастВсё бегает и в дар приносит кошку,И льнет к жрецу… К тому, что так губаст!Затем, что чары, видишь ли, ослабли…

Ты про Нанно? Да, так глупа… ТеперьУчиться вздумала игре на набле, —Бренчит, а возле воют псы, поверь!

Нет… То, что я, мои красотки, знаю,Касается прекрасной Мириам!

О, Мириам порочная…

И злая!

А что ж хозяйка медлит выйти к нам?

ЯВЛЕНИЕ 7-Е