Коллектив авторов - 12 великих трагедий Страница 63

Молчание. Гвидо не говорит ничего.

Нет, Гвидо, ты меня не оттолкнешь.Подумай: мне ведь некуда пойти.Лишь для тебя я пролила ту кровь,Лишь для тебя я погубила душуИ вечное спасенье.

Гвидо

Уходи.Стал призраком убитый, и любовь.Как призрак тоже, здесь витает грустно,По дому, как по склепу, бродит, плача,Что твой кинжал вонзился в сердце ей.Ты видишь этот призрак?

Герцогиня

Вижу я,Что отдает своей любви мужчинаЛишь часть души, а женщина любвиВсю душу отдает. Я это вижу.

Гвидо

Прочь! Воскреси убитого, тогдаС тобой я буду вновь.

Герцогиня

Ах, если б былоУбитого возможно воскресить,Вернуть его глазам потухшим зренье,Его язык умолкший оживитьИ сердце мертвое заставить биться!Но этого нельзя; что было – было;Кто умер, будет мертв; уже огоньНе даст ему тепла, и зимний холодЕго не потревожит. Он – не здесь.Пусть позовут его, он не ответит;Пусть позабавят, он не засмеется;Пусть снова ранят, кровь не заструится.Ах, если б воскресить его могла я!О Боже, поверни немного солнце,Из книги жизни вырви эту ночь,Да будет так, чтоб не было ее!Дай быть мне той же, что и час назад!Нет, время на мгновенье не замедлит,Не повернется солнце, хоть бы голосРаскаянья охрип. Но ты, мой милый,Ужель ни слова жалости не можешьСказать мне? Гвидо, Гвидо, неужелиПоцеловать меня не можешь ты?Не брось меня в отчаянье, в безумье.Ведь женщина теряет разум, еслиТак смотрят на нее. Ужель меняНе поцелуешь?

Гвидо (держа кинжал)

Не могу тебяЯ целовать, когда твой нож в крови.

(Яростно.)

Вернись к тому, кто был тобой убит!

Герцогиня (всходя на первые ступени лестницы)

Вернусь к нему. Да будет милосерднейК тебе судьба, чем ты ко мне сегодня.

Гвидо

Да будет милосердней, если нынчеИ я убийство совершу.

Герцогиня (спускаясь на несколько ступеней)

Убийство?Убийство – жадно, малым недовольно,И ненасытна смерть, его сестра;Она по дому бродит, не уйдет,Пока не обретет себе подруги!Смерть, погоди, я дам тебе слугу.Бродить с тобою! Перестань, убийство,Кричать: ты скоро голод свой насытишь.На этот дом до утра грянет буря,Такая страшная, что месяц в небеОт ужаса замрет и побледнеет.Со стоном ветер воет вкруг, и звездыВ безумном беге чертят небосвод,Как если б ночь огнистыми слезамиО том рыдала, что увидит утро!Плачь, горестное небо! Выплачь горе!Хотя б ты хлынуло потопом в полеИ превратило землю в море слез,Все было б мало!

Удар грома.

Слышишь? Это небоДает нам знак. Проснулась месть, спустилаСвоих собак на мир. Обоим намОна грозит. И тот, на чью главуНебесный гром падет, пусть бережетсяПогибели в огне разящих молний!Блеск молнии, сопровождаемый ударом грома.

Гвидо

Прочь! Прочь!

Герцогиня уходит; когда она поднимает алый занавес перед дверью, она, обернувшись, одно мгновение смотрит на Гвидо, но тот не делает ни одного движения; раскат грома.

У ног вся жизнь, как груда пепла;Любовь сама себя убила; в жизньКровавою пятой вошло убийство.Она свершила это; но меняОна любила; любит и теперь:Лишь для меня решилась это сделать.О, как я был жесток с ней. Беатриче,Послушай, Беатриче, возвратись!

(Подымается по лестнице, когда слышится шум идущих солдат.)

Что это? факелы? сюда идут?Спаси ее, о Боже!

Шум усиливается.

Беатриче!Еще бежать есть время! Возвратись!Скорей!

Слышен голос герцогини за сценой.

Герцогиня

Туда бежал убийца мужа.

Вниз по лестнице стремительно сбегает отряд солдат; они сначала не замечают Гвидо, пока герцогиня, окруженная слугами с факелами, не появляется на верху лестницы и не указывает на него; Гвидо тотчас схватывают, и один из солдат, вырвав у него из рук кинжал, показывает его перед всеми начальнику отряда.

Картина.

Занавес

Действие четвертое

Зал суда; стены обиты серым тисненым бархатом; выше этой обивки стены красные; золоченые символические фигуры поддерживают потолок из красных балок с серым карнизом и фризом; балдахин из белого атласа, вышитый золотыми цветами, поставлен для герцогини; ниже – длинная скамья, покрытая красным сукном, для судей; еще ниже – стол для судебных писцов. Два солдата стоят по сторонам балдахина; два других – на страже у двери; часть горожан уже пришла на суд; другие приходят, приветствуя друг друга; два стража, в лиловом одеянии, с длинными белыми жезлами, поддерживают порядок.

Первый горожанин. Доброе утро, сосед Антонио.

Второй горожанин. Доброе утро, сосед Доменико.

Первый горожанин. Страшный день для Падуи, не правда ли? – герцог умер.

Второй горожанин. Могу сказать, сосед Доменико, что такого дня не бывало с того времени, как умер последний герцог.

Первый горожанин. Сперва будут судить его, а потом произнесут решение, ведь так, сосед?

Второй горожанин. Нет, так он, пожалуй, увернется от наказания; они его сначала осудят, чтобы он получил свое, а судить будут потом, чтобы несправедливости не было.

Первый горожанин. Верно, верно, с ним поступят круто, нечего сомневаться.

Второй горожанин. И впрямь это страшное дело – пролить кровь герцога.

Первый горожанин. Говорят, у герцогов кровь голубая.

Второй горожанин. Я так думаю, что у нашего герцога кровь была черная, как его душа.

Первый горожанин. Берегись, сосед, на тебя посматривает страж.

Второй горожанин. Чего мне бояться, если он на меня смотрит; он ведь не может поколотить меня глазами.

Третий горожанин. А что вы думаете о молодчике, всадившем нож в герцога?

Второй горожанин. Человек очень милый, очень добрый, очень славный, и все же виноват в том, что убил герцога.

Третий горожанин. Это он в первый раз; может быть, суд его и помилует, так как раньше он ничего подобного не делал.

Второй горожанин. Верно.

Страж. Молчи, негодяй!

Второй горожанин. Разве я ваше зеркало, господин страж, что вы меня называете негодяем?

Первый горожанин. Вот идет одна из служанок. Ну, синьора Лючия, вы состоите при дворе, как поживает бедная герцогиня, что ее милое личико?

Лючия. Ну, денек! Что за ужасный день! Что за день! Что за ужас! Ровно девятнадцать лет назад, в июне, в день святого Микеля, я вышла замуж, а вот теперь август, и герцога зарезали. Посмотрите, какое совпадение.

Второй горожанин. Уж если это совпадение, то молодчика, пожалуй, не казнят: закон против совпадения не пойдет.

Первый горожанин. Но как поживает герцогиня?

Лючия. Да, я ведь знала, что над этим домом стрясется несчастие: шесть недель назад пироги пригорели с одного бока, а в день святого Мартина, под вечер, налетел на огонь громадный мотылек с крыльями, – я совсем перепугалась.

Первый горожанин. Эх, кумушка, перейди к герцогине: что она?

Лючия. Верно, самое время спрашивать об ней: бедняжка чуть не помешалась. Всю ночь не спала, все ходила по комнате. Уж я ее просила выпить вина покрепче или настойки да лечь в постель и поспать немного, чтобы силы подкрепить, но она ответила, что боится увидеть сон. Странный ответ, не правда ли?

Второй горожанин. Знатные люди всегда с придурью, это Бог устроил за то, что у них шелки да бархаты.

Лючия. Да, уж упаси нас Боже от убийства, пока мы живы.

Входит быстро Моранцоне.

Моранцоне. Герцог умер?

Второй горожанин. Ему нож воткнули в сердце, а это никому не на пользу.

Моранцоне. Кого обвиняют в убийстве?

Второй горожанин. Да обвиняемого, синьор.

Моранцоне. А кто обвиняемый?

Второй горожанин. Да тот, кого обвиняют в убийстве герцога.

Моранцоне. Я спрашиваю, как его зовут?

Второй горожанин. Помилуй Бог, зовут как окрестили, как же иначе?

Страж. Его зовут Гвидо Ферранти, синьор.

Моранцоне

Я был почти уверен в этом раньше.

(В сторону.)

Что герцога убил он, это странно,Иное он задумывал. Но, верно,Когда он герцога увидел ночьюЕго отца продавшего злодея,В порыве страсти он забыл своиБезумные мечтанья о любвиИ пожелал отмстить; но странно только,Что он не спасся.

(Поворачиваясь к другим.)