Михаил Рощин - Галоши счастья Страница 7

Губерт. Капуста! Ты что?

Музыка. Приемщица делает несколько па и падает на руки Губерту.

Приемщица. Прощайте, принц! Полный завал! (Умирает.)

Губерт. Какие страсти!

Мария. О бедная, тебя я не ценила, но ты такой пример мне подала!.. (Берет кольцо с ядом.)

Урсула (Марии). Что вы делаете? Вы же Фея счастья.

Мария. Ах, ну не мешайте! Не сейчас, не сейчас!

Хустен. Господи! Да что ж это делается?! Я отка­зываюсь! Я сорок пять лет, и что?..

Ганс. Губерт! Я не хочу больше! Где галоши?..

Вбегает Штоп с охапкой дров, за ним – Учитель.

Учитель. Скорей! Скорей! Кладите побольше!.. Все пляшем, да? Пируем? А дьявол уже стучит в вашу дверь! Безумство бредет по дороге! Пусть этот костер опалит ваши души!

Хустен. В чем дело, святой отец? Что там еще?

Штоп. Ведьму поймали! Безумную! Сейчас казнь бу­дет!

Учитель. Король, народ гибнет!

Хустен. Что такое? Я сорок пять лет на престоле…

Учитель. И что? Люди забыли о назначении своем – служить богу! Вы служите чреву своему, сраму своему, гордыне своей, а душа ваша стонет в смятении! Кто сме­ет думать о себе?! О тебе думает бог! Молись смирен­но!.. Мы выжжем безумство огнем!..

Хустен. Да что ж такое, господи!

Штоп. Говорю, ведьму хочет сжечь! Безумная, бе­зумная! Кричит, ищет кого-то!

Мария. О, мне страшно! (Падает без чувств.)

Губерт. Вот это чувства – брякнуться без чувств!

Учитель. Вот, глядите, кем станет каждый из вас!

Стражники волокут растерзанную, в лохмотьях женщину, волосы закрывают ее лицо. Швыряют на землю.

…В огонь, в огонь срам и безумие!..

Хустен хватается за сердце и падает. Остальные замерли.

Вылетает взлохмаченный, возбужденный Астролог-прохожий.

Астролог. Ну не молодец ли я! Ну не молодец ли я! Ах, это было нелегко!.. (Натыкается на распростертые тела, и последним – на тело женщины.) О пардон! Покойничков – как в морге! (Расшаркивается.) Вот ваш гороскоп, принц!

Женщина медленно поднимается на колени, протягивает ко всем руки. Это Марта.

Марта (стонет). Где мой Ганс?.. Мой Ганс!.. Пустите меня к Гансу!.. Ганс! Где ты-ы? .. Помогите! Ганс!..

Астролог (тихо). Ваш гороскоп, принц!..

Ганс потрясен.

Часть вторая

Картина третья

Марта сидит в халате и водит по ногам электробритвой. Входит Ганс.

Марта. Ой, я взяла твою бритву, Ганс!

Ганс. Пустяки, подумаешь! (Усмешка.) Включила хоть правильно?

Марта. Да. Я уже, уже. (Выключает.)

Пауза.

Ганс (как бы про себя). Я сказал «пустяки», а сам… Мелочь, ерунда, но что-то произошло в ту минуту… Я уви­дел, что она взяла мою бритву, и…

Марта. Тебе неприятно, что я взяла твою бритву?

Ганс (не отвечая ей). У каждого, как бы человек ни растворялся среди других, – вот, я помню, в армии осо­бенно, где все общее, – всегда остается одна-две вещич­ки только твои. Ножичек, брелок, фотография… Это ис­ключительно твое, и никто другой трогать не должен. А если увидишь в чужих руках, то как будто от тебя уже ничего не осталось.

Марта. Ты что, Ганс? Ведь я твоя жена.

Ганс. Мне даже стыдно стало. «Ты что, – говорю се­бе. – Ганс, ведь это твоя жена». И, между прочим, толь­ко тут я до конца понял, что такое жена. Это был первый человек в моей жизни, который имел право на все.

Марта. И все-таки тебе было неприятно?

Ганс. Да, что-то все-таки осталось такое. Как будто меня, именно меня, одного, уже нет… Глупо.

Марта. Я понимаю. Я тоже не люблю, например, когда ты открываешь мою сумку.

Ганс. Вот-вот, понимаешь? Отчего это?

Марта пожимает плечами. Пауза. Входит Губерт в условной воен­ной форме, с барабаном. Бьет марш.

Подожди, Губерт! Минуточку.

Губерт. Нам пора.

Ганс. Ну сейчас, сейчас.

Губерт (поет).

Мальчик просто хулиганит,Хулиганит во дворе.Барабанит, барабанит,Барабанит на заре.«Маль-чик! Душу мне не рань!По утрам не барабань!»Мы прошли под барабаныДевяносто девять стран.Проклинали эти страныПо утрам наш барабан.«Мальчик! Мальчик! Пощади!,Нашу память не буди!»

Ганс. Губерт! Ну я же прошу!

Губерт. Слушаюсь! (Поет.)

Мы вернулись на покой,Кто живой, кто неживой.Не разбудит нашу старостьБарабан твой боевой.«Мальчик! Душу нам не рань!По утрам не барабань!»

(Уходит.)

Марта. А помнишь дождь?

Ганс. Что?.. А, тот потоп?.. (Смеется.) Да.

Марта. Какие мы были счастливые, Ганс!

Ганс. Да. Да-да.

Марта. Какой ты был тогда! Что ты устроил!..

Ганс кивает.

..Я тебя таким раньше не видела.

Пауза.

Ганс. Она не знает всего, что тогда было.

Марта. Как ты меня любил, ты помнишь?

Ганс кивает. Начинается и с каждой секундой усиливается шум дождя. Гремит необычайная гроза. Темнеет.

В возбуждении, смеясь, движутся люди. Отблеск огня, молнии. Это подвальный ресторанчик Ганса.

Дождь так силен, что заливает пол. Хустен сидит, поставив стул на стол. Кто-то на другом столе, кто-то на стойке. Нэф и Урсула – она в огромных галошах – вычерпывают с полу воду. У очага – Ганс в поварском колпаке. Он возбужден и весел, как все, жарит мясо, угощает. У людей в руках кружки. Они поют: «Нам не страшен серый волк!» Шум грозы забивает голоса.

Штоп. Боже, боже! Что же будет! Все пропало, все залило!

Нэф. Аврал! Свистать всех наверх!

Xустен (кричит весело). Раз в неделю соберешься спокойно поужинать, и что? (Хохочет.)

Ганс. Все нормально, дядюшка Хустен! Ваш цыпле­нок! (Подает ему цыпленка на вертеле.)

Учитель. Стихия, стихия! Такой грозы не было де­вяносто шесть лет, клянусь вам!

Полицейский. А может быть, это какое-то новое оружие, а? Под видом грозы? Может, началось, а?

Новый раскат грома.

Мария. Ой! Я с ума сойду от страха!

Ганс (обнимает ее). Ну-ну, что ты, девочка, не бойся.

Мария. Ой, Ганс, не могу. А тебе? Не страшно?

Ганс. Мне весело. (Целует ее.)

Мария. Ты что, Ганс?

Ганс. Тихо, тихо! (Опять целует.) Как ты мне нра­вишься!

Мария. Ой, Ганс! А Марта?

Ганс. Марта – это Марта. Я очень (целует) люблю (целует) Марту (поцелуй), очень (поцелуй), очень (поцелуй).

Мария. О Ганс!

Хустен (поет, приплясывая на столе). «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!..»

Ганс. Так, дядюшка Хустен, так, так! Веселей!.. (Це­лует Марию.)

Полицейский. Э, э, Ганс!.. Пережаришь мой ку­сок!..

Ганс. Не волнуйся! Лови!

Не отпуская Марии, Ганс другой рукой выхватывает из огня кусок мяса и бросает Полицейскому. Тот ловит.

Штоп. Боже, чему вы радуетесь? Все пропало!

Ганс. Бросьте канючить! Такая гроза! Черт возьми, как мне весело! Включите музыку!

Штоп. Не включайте! Ничего не включайте! Никако­го электричества! Еще не хватало пожара!

Полицейский. Пожар во время наводнения – это класс!

Ганс. Тогда споем! Все! Дружно! Дядюшка Хустен, ну-ка!

Поют. Вбегает Прохожий с портфелем и зонтиком. Попадает в воду.

Прохожий. О! А я хотел скрыться у вас от потопа!

Xустен. У нас у самих потоп! Наводнение!

Ганс. Тонем!

Нэф. Пробоина в трюме!

Смеются.

Учитель. Вы знаете, что такой грозы не было де­вяносто шесть лет?

Полицейский. Но, возможно, это и не гроза.

Хустен. Потоп, потоп!

Прохожий. Но надо же что-то делать, принимать меры.

Штоп. Да-да, я тоже говорю: принимать меры.

Прохожий. Дисциплина. Порядок. Хаосу мы дол­жны противопоставить порядок.

Ганс. Все прекрасно, уважаемый! Присаживайтесь! Влезайте на стойку! Вы когда-нибудь ужинали в такой обстановке? Все ужины похожи один на другой, как биф­штексы. Не так ли? А этот, по крайней мере, запомнится вам навсегда! Что желаете?

Прохожий. Какой ужин! Тут как в окопе под мас­сированным обстрелом!