Михаил Рощин - Галоши счастья Страница 8

Ганс. В таком случае съешьте консервов и запейте водой!

Хустен (хохочет). Правильно, Ганс! Консервы!

Нэф. Вот вода!

Потешаются. Новый удар грома. Вбегает Марта. С нее льет.

Марта. Ганс! Ганс!.. О, слава богу! Ты здесь!.. Ой, как я бежала!

Ганс. Марта? Ты? Почему? Зачем?

Марта. Ой, дай отдышаться!.. А у вас-то что дела­ется!

Хустен. Потоп! Наводнение!

Учитель. Такой грозы не было сто лет!

Ганс. Ты мокрая, хоть выжми. Надо переодеться… Мария! У тебя ничего не найдется? Как ты добралась? (Марии.) И налей ей, пожалуйста, чего-нибудь покреп­че… (Марте.) Ну что ты? Ты же была дома.

Марта. Да. Но это так страшно. Я испугалась. Мне бог знает что лезло в голову. Что рушатся дома. С тобой что-то случилось.

Ганс. Ты пешком?

Марта. Да, я не выдержала. Бегом. А знаешь, какой ливень? Просто нельзя дышать. Одна вода… Ганс!.. (Смеется.)

Ганс. Глупенькая моя! (Гладит и целует ее.)

Мария подносит рюмку, ждет.

Марта. О Мария, спасибо. Это крепко?

Ганс. Выпей, выпей, тебе надо согреться. И я с то­бой, хочешь?

Марта. Ты, по-моему, уже. Что у вас так весело?

Ганс. А что? Почему бы не отпраздновать такое рос­кошное явление природы? Правда, Мария?..

Мария (Марте). Идемте, я дам вам переодеться.

Марта. Спасибо. (Пьет.) О, крепко!.. Не пришлось бы здесь ночевать. (Уходит с Марией.)

Ганс. Ну и что? И заночуем! А?.. Друзья! Останем­ся здесь! Еды и вина хватит! Ночуйте! Гуляйте!.. Нэф, подбрось углей!.. Я обещаю вам ужин, какого вы не ви­дывали!.. Вы слышали? Вы видели мою жену? Она при­бежала пешком с Блюменштрассе под таким дождем! Ра­ди меня! Поняли? Разве не стоит выпить за такую жену? Я угощаю.

Хустен. Ура! Да здравствует Марта!

Полицейский (тихо). По-моему, ты только что обнимал Марию?

Ганс. Я? Ну и что? Мария – это Мария, а Марта – это Марта… Друзья! Прошу! Прошу, всех! (Наливает всем.)

Прохожий. Я выпью. Но я заявляю: это странное, беспричинное веселье. Надо работать.

Штоп. Ганс! Что ты распоряжаешься? Я закрываю ресторан. В такой обстановке…

Ганс. А людей выгоним на улицу?.. Бросьте, Штоп! Выпейте лучше!

Штоп. Я не хочу пить! И вообще! Я вас предупреж­даю. Пьете во время работы, обнимаете женщин…

Ганс. Моя работа – это мой родной дом! О чем го­ворить!

Прохожий. На работе можно. На работе все мож­но. Лишь бы на работе.

Выходит Мария. Ганс приближается к ней.

Ну что там? Все в порядке?.. Выпей с нами, девочка!..

Полицейский. За его жену.

Мария. Да, она переодевается. (Тихо.) А если бы она вошла минутой раньше?

Ганс (беспечно). Но она же не вошла. Что ты рас­страиваешься?

Мария. Да ну тебя! Идиотское положение.

Ганс. Ну-ну, Мария! Мое не лучше. Черт возьми, принять мусульманство, что ли! Почему нельзя любить сразу двух женщин?

Мария. Любить можно, жить нельзя.

Ганс. Это верно. (Хохочет.)

Мария. Чему ты радуешься? Не понимаю. (Отходит.)

Выходит Марта в платье Марии. Переводит взгляд с Марии на Ганса.

Ганс. О, прекрасно!.. Тебе идет это платье. Очень… Друзья! Я предлагаю выпить за мою жену!

Хустен. Ура!.. За здоровье!..

Марта. Чему ты так радуешься? Не понимаю.

Ганс (обнимает ее). А почему мне не радоваться? Прекрасный день! (Шепотом.) Я тебя очень люблю. Я люблю свою жену, я люблю свою работу, кругом – славные люди, почему мне не радоваться? (Всем.) За мою жену!

Все пьют, приветствуя Марту. Мария тоже сдержанно отпивает гло­точек. Нэф вскакивает на стойку и поет.

Нэф.

Уходит день, уходит день, уходит.Горит на небе розовый закат.«Ах, мальчик, – старики мне говорят, —Не знаешь ты, как быстро жизнь проходитИ годы, словно ласточки, летят».Не знаю я, как быстро жизнь проходит,Как годы, словно ласточки, летят.Горит, горит на небесах закат,Но день все не уходит, не уходит.И старики на лавочках сидят.Мой каждый день – как будто день рожденья.И каждый день проходит, как фрегат.Горит, горит на небесах закат,Но у меня такое впечатленье – пока, —Что старики неправду говорят.

Все смеются, аплодируют Нэфу.

Прохожий. Я пью, но запомните: я страдаю.

Учитель. Что вы говорите? У нас нет почвы для страданий.

Марта. Что ты на нее так смотришь, Ганс?

Ганс. Я? На кого?

Марта. На нее.

Ганс. На нее? Как я смотрю?

Марта. Так.

Ганс. Не знаю. (Смеется.) Ну, она миленькая вообще…

Марта молчит.

Ну Марта, Марта! Не будем портить настроение!.. Ну, пожалуйста!..

Обнимает ее, целует, все медленно гаснет, ресторанчик исчезает, только старая Урсула снимает галоши и бросает их, уходя, Гансу под ноги.

Марта. О, я никогда не забуду ту ночь после грозы, Ганс! А ты? Как мы любили друг друга!

Ганс. И я. Я тоже.

Поцелуй.

Появляется Губерт и бьет в барабан.

Губерт (поет).

«Мальчик! Душу нам не рань!По утрам не барабань!..»

Тревога! Тревога, леди и джентльмены! Что делать! Как тут обойдешься без вранья? О, проклятье наших жела­ний! Человек любит свою жену, но ему чертовски нра­вится эта девчонка! Как быть? В старину сказали бы, что дьявол искушает нас. Ох, этот дьявол! Мы пускаем в ход весь свой разум, воспитание, мораль, здравый смысл, мы завязываемся в узел и скрипим зубами, но… девчон­ка стоит перед глазами, и желание тикает в нас, как ми­на замедленного действия. Что делать? Так было всегда. Божественная половина человека сражается со второй на­шей, дьявольской половиной, и не зря еще древние при­думали сфинкса – с мудрой головой и телом зверя. Не­ужели нам суждено вечно разрываться на две части? Ты идешь, Ганс?

Ганс. Куда?.. Извини, Марта, я сейчас.

Марта уходит.

Губерт. Куда-нибудь. Я же вижу. Меня не обманет твое веселье.

Ганс. А, не говори! Совершенно идиотская ситуация!

Губерт. Абсолютно.

Ганс. Но, с другой стороны, я ничего не могу поделать с собой, понимаешь?

Губерт. Еще бы!

Ганс. Врать противно. А сказать нельзя.

Губерт. Понятно.

Ганс. Было бы естественно, если бы…

Входят две Феи, очень деловые, в странных неземных костюмах, в наушниках.

Фея счастья. Антикот, унтикот, энтикот.

Фея печали. Вы думаете?

Фея счастья. Антикот, пордантум инфра конда суммикум.

Фея печали. Ну, не знаю, я не уверена.

Фея счастья. Фа! Тили-били, тили-били, тили-били!

Фея печали. Выбирайте выражения! Я постарше вас!

Обе уходят.

Губерт (показывает на галоши). Надевай, Ганс! Рискнем! (Барабанит.) Еще разок!

Ганс. Куда?

Губерт. Не знаю. У тебя же есть всякие варианты.

Ганс. И вариант конца?

Губерт. И вариант конца.

Ганс надевает галоши и исчезает. Губерт тоже. Вбегает Марта. Никого нет.

Картина четвертая

В темноте – голос по радио.

Голос. Внимание! Информация на шесть тридцать утра… Продолжайте, продолжайте гимнастику!.. Темпе­ратура плюс двадцать пять и одна, влажность девяносто шесть, уровень океана семь, комариная плотность один­надцать. Не забудьте до десяти проголосовать насчет моркусты… Упражнение последнее! Бег на месте! Салют!

Вспыхивает свет. Две женские фигуры в гимнастических костюмах живо исполняют бег на месте.

Это Марта и Мария. Но теперь их зовут Эта и Та.

Мария. Слышала? Комариная плотность одиннадцать!

Марта. Ужас!

Мария. И океан опять поднялся!

Марта. Вчера уровень был шесть восемьдесят.

Мария. Не говори! Бедная Австралия!

Марта. Ганс не выносит комариной плотности.

Мария. А ну его! Он уже ничего не выносит. Не знаю, как мы его выносим!

Голос. Гимнастика окончена. Спасибо. Не забудьте до десяти дакнуть или некнуть насчет моркусты. Эко­номьте воду. Не мойтесь, а обтирайтесь. Салют!

Мария. Сами обтирайтесь!.. Эта, я под душ!

Марта. Хорошо, я потом. Только вызову завтрак.