Александр Галин - Парад Страница 9

Карина. Поехали, Лариса.

Марина. Куда ты собралась ехать?! Тут полиция, по московским меркам, вообще в нескольких шагах. Пошли, я вам покажу. Я в прошлом году там побывала, такое удовольствие получила!

Торопливо идут с балкона.

Действие второе

Заметно стемнело. В окнах номера отражаются, в гаснущем медном блеске, крыши и верхние этажи домов на другой стороне канала. На балкон, в тяжелой, мрачной полудрёме, выходит Скворцов. Он по-прежнему в бурке, босой, в руках портфель. Передвигается самостоятельно, но с большим трудом.

Останавливается у перил, смотрит на затихший город. Лариса появилась следом, стоит в дверях, улыбается.

Скворцов. Чего ты там сияешь как тульский пряник? Радуешься чего?

Лариса. Ну как! У нас такая радость! Муж на ножки встал! Пошёл!..

Скворцов. Вроде я оклемался.

Лариса. Я и радуюсь. (Смеётся, качая головой.) До чего ж на Чапаева похож! В бурке, с портфелем…

Скворцов оставляет портфель у стола.

Скворцов. Ноги пошли, но теперь с башкой что-то: память как отшибло…Чья это бурка на мне?

Лариса. Не знаю. Когда тебя из полиции вывезли в инвалидном кресле, ты был в этой бурке идиотской.

Скворцов. Мне в полиции бурку, что ли, подарили? А кресло откуда?

Лариса. Не знаю.

Скворцов. Тут что, в полиции кресла выдают, чтобы до дому добраться? Чего ты всё улыбаешься?

Лариса. Ты пойди посмотри на себя в зеркало… герой.

Скворцов. Как я в полицию попал?

Лариса. Я эту великую битву не застала, бог миловал. Карина мне рассказала, что ты на людей бросался с саблей.

Скворцов. Что за Карина?

Лариса. Колька, у нас всегда так: как что-то важное в жизни – ты или без ног, или без мозгов… Ты здесь, вот на этом месте, разговаривал с ней. Плевать в неё хотел, рожу бить… Не помнишь?

Скворцов. Карина? Я помню, менты какие-то приходили… Потом вроде казака из русского магазина Долорес зачем-то привёл… А потом – полный отруб…

Молчание.

Ну расскажи, что в полиции было?

Лариса. Долорес бедный там изрыдался, кричал, что он во всём виноват.

Скворцов. Ничего не помню.

Лариса. Тебя в полицию привезли, ты уже храпел в кресле – тебе хоть бы хны. Долорес позвонил отцу, отец приехал с другом, депутатом парламента. Пока он его нашёл… Короче, мы весь день в полиции провели. Чужие люди спасли тебя от тюрьмы… Ты даже спасибо им не сказал: тебя решили не будить – вдруг ты опять начнёшь со всем миром разбираться.

Скворцов. Понятно… Витька где?

Лариса. Из полиции вышли – все голодные, решили наконец пойти в ресторан. Доставили тебя туда в кресле, оказалось, в трусах и в бурках у них не пускают… Пришлось нам с Долорес привезти тело сюда, чтобы тебя переодеть. Долорес побежал в магазин за панталонес.

Скворцов. Панталонес? Подожди, припоминаю… Пульке!..А дальше?

Лариса. Ты проснулся. Вот и всё, и день прошёл. Витя и Карина сидят в ресторане, сейчас Долорес принесёт тебе джинсы, и мы тоже пойдём туда.

Скворцов. Витька всё такой же раскрашенный?

Лариса. А когда ему было помыться? Где? В полиции ему душ не предлагали.

Скворцов. Ларис… я не пойду…

Лариса. Почему?

Скворцов. Не могу его таким видеть. И вокруг эти… Не хочу.

Лариса. Это моя вина: я тебя, дура, накрутила. Витя всё мне объяснил. У Долорес была попытка суицида. Настоящая. Никто из его близких об этом не знает, даже его отец. Понимаешь, он такой… ничей ребёнок. У матери другая семья, отец хороший, всё для него делает, но у него своя жизнь, другие дети… Этот Долорес никому не нужен. Человек совсем один. Мне Карина рассказала – Витя его вытащил буквально с того света. Его нельзя одного оставлять, поэтому Витька предложил ему к себе переехать. Ты всё понял?

Скворцов. Ларис, мы Витьку потеряли…

Лариса. Быстро ж ты от него отказался! (Торжествуя.) Так вот, чтоб ты знал… Карина беременна!

Скворцов. Да кто эта Карина?

Лариса. Вспомни: полицейские… сюда приходили…

Скворцов. Два мента наших было… Помню… (Дошло.) Который беременный?

Лариса. Та, которая капитан. Господи, как же трудно с тобой… Она студентка.

Скворцов. Капитан, студентка…

Лариса. Неважно это, она женщина! Ты услышал? Женщина! Она беременна от твоего сына! Они живут. Так что можешь успокоиться: с продолжением рода у тебя всё в порядке. Что ты смотришь? Ты понял?

Молчание.

Скворцов. Это ты выдумала… про ребёнка? Чтобы Витьку здесь оставить?

Лариса. Ты идиот? У тебя сын нормальный. Это ты больной!.. Для неё это огромная проблема – учиться… рожать… Витька ведёт себя, как все мужики в таких ситуациях: делает вид, что он этого не понимает…

Скворцов. Тихо-тихо, не части! Я не поспеваю.

Лариса. Он не хотел, чтобы она ехала в Амстердам. Она настояла, чтобы со мной как-то поближе и, главное, с тобой познакомиться. Девочка специально прилетела – а папашу парализованного в наручниках забирают. В общем, познакомилась… Ладно, что есть, то есть. Я так счастлива! Девчонка в ужасе! Она же маленькая ещё, не знает, что с ребёнком делать – оставлять, не оставлять… Она такая умничка, всего сама добилась. Знаешь, она откуда? Из Архангельской области. Какие-то она олимпиады в школе выигрывала, в такой университет сама написала, сдала всё на отлично! Ей ещё англичане и платят за это… Отца нет, мать училка простая… Я ей хочу сказать: пусть рожает, отдаёт ребёнка нам. Витька ей только что объявил, что заканчивать университет не будет, она, конечно, решила, что это всё из-за неё… Они там сцепились. Как бы они там не поссорились по-настоящему!..

Скворцов. Ларис, присядь-ка.

Лариса. Коля, знаешь, давай-ка я пойду к ним, иначе он сейчас наговорит ей чего-нибудь… Честно, я боюсь за этого ребёнка… Мне кажется, это наше спасение… Ты что, без меня штаны не наденешь?

Скворцов. Рискуешь: Долорес… панталонес…

Лариса. Хватит! На эту тему даже шутить не надо! Всё!.. Ты хоть понимаешь, что Долорес спас тебя? Я как представлю, где бы ты сейчас был, если бы не он!.. Переоденешься, сразу приходите. Хорошо? С Долорес. Витька всё время дергается: где Долорес, где Долорес? А Карина психует от этого. Понял?

Скворцов молча смотрит на неё.

Что ты так на меня смотришь? Ты понял меня?

Скворцов молчит.

Я тебе нужна? Я имею в виду, ты переоденешься без меня?

Скворцов. Присядь, Лариса.

Лариса. Коленька, ну отпусти меня…

Скворцов. Сядь.

Лариса. Знаешь что, мы сейчас все сюда придём. Я закажу еду в номер, посидим вместе здесь. Я только умоляю тебя, умоляю, помирись с сыном. Давай мы хоть до твоего отъезда по-человечески с ними посидим.

На столе раздаётся звонок телефона Скворцова.

Скворцов. Помоги, нажми: у меня пальцы ещё плохо слушаются.

Лариса подходит к столу.

Подожди. Посмотри, кто звонит.

Лариса. Борисыч какой-то. Будешь говорить?

Скворцов (кивает). Включи громкую связь.

Лариса включает телефон, знаками показывает Скворцову: ты говори, я пошла.

(Тихо). Подожди. (По телефону, громко.) Александр Борисыч, родной, слушаю тебя. Ты меня хорошо слышишь?

Голос Борисыча. Слышу, очень хорошо.

Скворцов. Как ты?

Голос Борисыча. Коленька, всё у меня нормально… Пока не совсем протрезвел, но в пространстве ориентируюсь самостоятельно. Добрался кое-как до туалета, провёл манипуляцию с двумя пальцами – стало легче.

Скворцов. Ну молодец. А я и блевануть не мог – меня парализовала бабушка Пульке.

Лариса (тихо, нервно). Я что, должна это слушать?

Голос Борисыча. Пульке? А-а, эта жуткая вещь… Подожди, ты что, после всего ещё пульке пил?

Скворцов. Пришлось…

Голос Борисыча. У меня была поездка в Мексику, и мы там с замминистра были в нашем посольстве – там ребята сидят на пульке, как приговорённые. И мы выпили пульке… Я зацепил одну из шифровального отдела, привёз в гостиницу. Ну, она разделась, легла и ждёт, а меня сковало, подойти не могу… Она мне говорит: «Долго ждать?» Я мычу что-то типа того: не знаю, что со мной… А у меня аппарат-то сработал. Она в недоумении…

Лариса (тихо). Я всё это должна слушать? Я пошла.