Лев Кобылинский - Стихотворения

Эллис

(Лев Львович Кобылинский)

Стихотворения

Stigmata

Вместо предисловия

Эта моя книга, содержащая в себе произведения самого последнего времени, не представляет собой собрания отдельных, закрепленных в образы, разрозненных и самостоятельных лирических переживаний.

Во всей своей тройственной последовательности книга «Stigmata», на что намекает и самое название книги, является символическим изображением цельного мистического пути. Само собой очевидно, что самые главные основания и самые заветные субъективные устремления (пафос) автора ее касаются области, лежащей глубже так называемого «чистого искусства». Чисто художественная задача этой книги заключается в нахождении символической формы воплощения того, что рождалось в душе не непосредственно из художественного созерцания, а из религиозного искания.

Появление такой книги едва ли может озадачить или удивить именно в настоящее время.

Кризис современного символизма, уже приходящий к концу, является с самого начала лишь распадом так называемого эстетизма, т. е. того полуромантического, полудекадентического миросозерцания, которое, опираясь на иллюзию самоценности искусства и на ложный догмат аморализма, пыталось отождествить себя со всей областью символизма, с первых же шагов развития таившего в своих недрах неугасимый, священный огонь религиозного возрождения и великую идею синтетического искусства будущего, которое одно будет способно дать всей распадающейся нашей культуре безусловную религиозную санкцию и пробудить больную душу нашей расы к новому творчеству. Это обращение от эстетического иллюзионизма к мистицизму, говоря совершенно точно, — к христианству, внутри «современного символизма» является, быть может, самым существенным симптомом его развития, от Верлена и Гюисманса и до Роденбаха и Рильке. На этом пути неизбежно символизм приходит в интимную связь с священной символикой католицизма, над которой склоняется светлая тень величайшего из поэтов с его потрясающим благословением, тень Данте.

Эллис

Клеопатре Петровне Христофоровой

И ты, ослепшая от слез,упала на пути,и подошел к тебе Христоси молвил: «Все прости!».

И кротко улыбнулся Он,и улыбнулась ты,и тихий свет и тихий соноблек твои черты.

Душа, как келья, убрана,светла, проста, чистаи вся навек озаренаулыбкою Христа.

Там за окном звенит пчела.качается сирень,там за окном и свет и мгла,а в келье вечный День…

И я бродил по всем путям,и я ослеп от слез,но не предстал моим очамс улыбкою Христос.

И был мой горький путь — позор,безумие и страсть.И вот теперь пришел, как вор,к твоим ногам упасть.

И вот иду на голос Дняв твой дом, как в Божий дом…«О, Боже, помяни меняво Царствии Твоем!»

Stigmata

Кто это в сердце мне смотрит сквозь дымвзором и пламенным, и золотым,саваном лик свой окутав седым?

Кто это льнет и маня, и клоня,кто безобразные лики огня,вдруг ускользнув, обратил на меня?

Под мановеньем незримым Врагасвятость родного презрев очага,кажет огонь языки и рога.

Пышет мне в очи и очи мне ест.ржавчиной кроет пылающий Крест,гасит мерцания меркнущих звезд.

Кто это вырос, качаясь в дыму,горькую песню заводит про тьму,сонную душу уводит в тюрьму?

Вот покачнулся, взметнулся, и вотснова сплошною стеною плыветснова плывет, и поет, и зовет…

Вижу, рога наклонились к рогам,вспыхнувший пеплом распался Лингам,тени, дрожа, побежали к ногам.

Внятно мне все и понятно в бреду,знаю, что был я когда-то в Аду,знаю и светлого знаменья жду.

Нерукотворным Крестом осенен,облаком черным на миг затенен,знаю я, знаю, что дым — только сон!

Вот расступается дыма стена,в Крест сочетаясь, встают пламена.вечная Роза над ним зажжена.

Сердце — лампада, а руки, как сталь,призраки Ада уносятся в даль,вихрем мне пламенный шепот: «Грааль!»

В белого дым превратился коня,и на руках и ногах у меняотпечатлились стигматы огня!

Часть I

Å vederai color che son contend

nel foco, perche speran di venire,

quando che sia, a Ie beate genti.

A Ie quae poi se tu vorrai salire,

anima fia a do piu di me degna…

В стране безумия

Безумие, как черный монолит,ниспав с небес, воздвиглось саркофагом,деревьев строй подобен спящим магам,луны ущербной трепетом облит.

Здесь вечный мрак с молчаньем вечным слит;с опущенным забралом, с черным стягом,здесь бродит Смерть неумолимым шагом,как часовой среди беззвучных плит.

Здесь тени тех, кто небо оскорбилбогохуленьем замыслов безмерных,кто, чужд земли видений эфемерных,

Зла паладином безупречным был;здесь души тех, что сохранили строгобезумный лик отвергнутого Бога.

Роза ада

«Восстань! Сюда, сюда ко мне!

Прагрешница и Роза ада!»

Молюсь тебе, святая Роза ада,лик демона твой каждый лепесток,ты пламени кружащийся поток,ты, Куидри, Иезавель, Иродиада!

Мечта де Рэ, Бодлера и де Сада,ты зажжена, чудовищный цветок,едва в песках земли иссякнул токутех невинных сказочного сада!

Ты — Лотоса отверженный двойник,кто понял твой кощунственный язык,тот исказит навеки лик Господний.

лобзая жадно твой багровый лик,в твоих огнях сгорая каждый миг,о, Роза ада, Солнце Преисподней!

Жених

Страшно!.. Колокол проклятыймир оплакал и затих.Ты со мной, во мне, Распятый,Царь, Господь и мой Жених!

Тайно в сумрак тихой кельисходишь Ты, лучи струя,в четках, черном ожерельепред Тобой невеста я.

Я, склонясь, оцепенела,лучезарен лик святой,но, как дым. прозрачно тело.и ужасен крест пустой.

Я невеста и вдовица,дочь Твоя и сирота,и незыблема гробница,как подножие Креста.

Я шепчу мольбы Франциска.чтоб зажегся, наконец.ярче солнечного дисканадо мною Твой венец.

Веки красны, губы смяты,но мольба звучит смелей,возрасти на мне стигматы,розы крови без стеблей!

. . . . . . . . . . . . . . .

То не я ль брела с волхвамиза пророческой звездой,колыбель кропя слезамивозле Матери Святой?

То не я ли ветвь маслинынад Тобою подняла,волосами Магдалины,плача, ноги обвила?

В день суда и бичеванья(иль, неверный, Ты забыл?)Я простерлась без дыханья,вся в крови, без слов, без сил.

То не я ли пеленалапеленами плоть Христа,и, рыдая, лобызаларуки, ноги и уста?

Там, в саду, где скрыл терновниквход пещерный, словно сон,Ты не мне ли, как садовник,вдруг явился изъязвлен?

Вот лобзая язву Божью,вся навеки проклята,припадаю я к подножью,чтобы Ты сошел с Креста.

Завтра ж снова в час проклятыйв нетерпимом свете днябеспощадно Ты, Распятый,снова взглянешь на меня!

Злая лампада

Брачное ложе твое изо льда,неугасима лампада стыда.Скован с тобою он (плачь иль не плачь!)Раб твой покорный, твой нежный палач.

Но, охраняя твой гаснущий стыд,злая лампада во мраке горит.Если приблизит он жаждущий взор,тихо лампада прошепчет: «Позор!»

Если к тебе он, волнуясь, прильнет,оком зловещим лампада мигнет.Если он голову склонит на грудь,вам не уснуть, не уснуть, не уснуть!

Злая лампада — то око мое,сладко мне видеть паденье твое.Сладко мне к ложу позора прильнуть,в очи, где видел я небо, взглянуть.

Будь проклята, проклята, проклята,ты, что презрела заветы Христа!Заповедь вечную дал нам Господь:«Станут две плоти — единая плоть!

Церковь — невеста, Я вечный Жених» —страшная тайна свершается в них.Брачное ложе твое изо льда,неугасима лампада стыда.

Злую лампаду ту Дьявол зажег.Весь озаряется мертвый чертог.И лишь безумье угасит ее,в сердце и в тело пролив забытье!

Возмездие