Ли Бо - Избранная поэзия Страница 10

Юй Сить — известный поэт VI в., о котором говорили, что его строки словно бы "выгравированы на драгоценном металле".

Бао Чжао — выдающийся мастер поэзии V в., автор известного цикла "Восемнадцать стихотворений в подражание "Дорожным тяготам".

II. ЧАНЪАНЬСКИЙ ПЕРИОД

ВМЕСТЕ С МОЛОДЫМИ АРИСТОКРАТАМИ И ГЕТЕРАМИ НАСЛАЖДАЕМСЯ ПРОХЛАДОЙ НА ОЗЕРЕ ЧЖАНБА. К ВЕЧЕРУ НАЧИНАЕТСЯ ДОЖДЬ

I На вечерней заре хорошо нам по озеру плыть,Налетающий ветер большой не поднимет волны.Красотою таинственной манит бамбуковый лес,И кувшинки озерные дивной прохладой полны.Мои юные спутники воду готовят со льдом,Корень сладкого лотоса длинную тонкую нить.Облака собираются. Небо темнеет к дождю.Значит, надо скорее стихами друзей угостить.II Вот и дождь налетел, заливая циновки вокруг,И бушующий ветер внезапно ударил в борта.У гетеры из Юэ намок ее красный наряд,У гетеры из Янь вдруг исчезла c лица красота.Мы причалили лодку к прибрежным кустам ивняка,Занавески осыпало пеной волны кружевной.Мы домой торопились, а ветер свистел и свистел,Словно ранняя осень нас встретила летней порой.

Вода со льдом утоляла жажду.

Корень сладкого лотоса — длинный нитевидный корень служил изысканным деликатесом.

"У гетеры из Юэ…", "У гетеры из Янь…" — Ду Фу употребляет названия древних княжеств, некогда славившихся красивыми женщинами.

ПЕСНЬ О КРАСАВИЦАХ

В день весеннего праздника третьей луны обновилась небесная синь.Сколько знатных красавиц столицы Чанъань собралось у озерной воды!Благородна осанка и мысли чисты, скромен облик и кроток их нрав.Совершенством сложенья и статью своей эти девы недаром горды!В предзакатном сиянии поздней весны их узорные блещут шелка.Серебром у одной из них вышит цилинь, разноцветный павлин — у другой.Ну, а чем же украшены головы их?Украшенье из перьев невиданных птиц ниспадает со лба бахромой.Ну, а если спиной повернутся они?Мы увидим жемчужных подвесок каскад, обнимающий нежно их стан.Есть средь них даже сестры красавицы той, что в дворцовых покоях живет,Ведь недаром же титул великих принцесс им самим императором дан!Молодого верблюда пурпуровый горб в изумрудном дымится котле,На хрустальных тарелках блестят плавники это щедрого моря дары.Но точеные палочки в нежных руках что-то медлят коснуться еды,И ножи в колокольцах никак не начнут грациозной, как танец, игры.Вылетают гонцы из дворцовых ворот, торопя быстроногих коней:С императорокой кухни одно за другим угощенья красавицам шлют.Барабанов удары и пение флейт даже мертвых способны поднять:Это важному гостю со свитой его самому Ян Гочжуну салют!Наконец он приехал (последним из всех), на строптивом гарцуя коне.Занял место свое на парчовом ковре в павильоне для знатных гостей.Тополиного пуха кружащийся снег опустился на ряску в пруду,И волшебная птица с узорным платком промелькнула среди тополей…Так могуч и всесилен наш Первый министр, что бросает от ужаса в жар.Берегись попадаться ему на глаза, лучше скройся в толпе поскорей.

Третья луна — календарное обозначение начала года.

Цилинь — фантастическое животное, упоминания о котором часто встречаются в древнекитайской литературе.

"Есть средь них даже сестры красавицы той, что в дворцовых покоях живет…" — намек на супругу императора Сюаньцзуна Ян Гуйфэй и ее сестер, знатных придворных фрейлин.

Ян Гочжун — брат красавицы Ян Гуйфэй, который благодаря ей занял исключительно высокое положение при дворе, имел должность Первого министра.

ГРУСТНО. ОСЕННИЙ ДОЖДЬ

I Под осенним дождем увядают цветы и мертвеет трава на лугу.Ясноглазка лесная, по-прежнему ты возле самых ступеней цветешь.Изумрудно-зеленые листья твои словно перья невиданных птиц,А на ветках бесчисленных каждый цветок с золотою монетою схож.Ледяные ветра засвиетят, засвистят, наклоняя макушку твою.Я боюсь, что не выдержишь ты холодов и осыплются листья к утру.Над тобою живет неудачник-поэт, голова все белей и белей.Он вдыхает душистые слезы твои, на неистовом стоя ветру.II Дует ветер и ливень тропический льет, этой осенью все невпопад.И моря и равнины отчизны моей словно тучей накрыты одной.Сквозь потоки дождя не могу различить, конь идет по дороге иль бык,И прозрачная Вэй так похожа на Цзин с грязно-илистой мутной водой.Перезрелое мокнет повсюду зерно и чернеют колосья в полях.От отца или матери в дальнем селе невозможно письмо получить.Здесь, на рынках Чанъани, несчастный народ одеяла меняет на рис,И никто не жалеет последних вещей, лишь бы голод слегка утолить.III Есть в Чанъани бедняк в одежонке простой, ты несчастней его не найдешь.Целый день в своей келье сидит запершись и совсем не бывает нигде.Даже лень ему выйти на старости лет прогуляться в высоком лесу,И детишки его без надзора шалят на промозглом ветру и дожде.Барабанят по крышам потоки дождя, торопя наступленье зимы.Ослабевшие птицы не в силах взлететь, так промокли они под дождем.За последнюю осень не помнит никто ни единого светлого дня.Ах, когда же просохнет земля наконец и рассеются тучи кругом!

"Над тобою живат неудачник-поэт…" — имеется в виду сам Ду Фу.

Вай и Цзин — реки в окрестностях Чанъани.

"…бедняк в одежонке простой…" — сам Ду Фу.

СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО БЫЛО У МЕНЯ НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВИЛСЯ В ФЭНСЯНЬ

В ДулинеЧеловек в пеньковом платье,Хоть постарел,А недалек умом:Как мог такую глупостьСовершать я,Чтоб с Цзи и СеРавнять себя тайком?А простоВо дворце я непригоден,И надо мнеБезропотно уйти.Умру — поймут,Что о простом народеВсегда я думал,До конца пути.И сердца жар,Бредя тропой земною,Я отдавал народуВсей душой.Пусть господаСмеются надо мною,Но в громких песняхСлышен голос мой.Не то чтоб не хотелУйти от шумаИ жить, не знаяГоря и тревог,Но с государем,Что подобен Шуню,Расстатъся добровольноЯ не мог.Не смею утверждать,Что ныне нетуЛюдей, способныхУправлять страной,Но как подcолнечникСтремится к свету,Так я стремилеяВерным быть слугой.Я думаюО стае муравьиной,Что прячетсяВ тиши спокойных нор.А я хотел,Как истинный мужчина,На океанскийВырваться простор.Для этогоИ жить на свете стоит,А не искать вниманьяУ вельмож.Пусть пыль забвенияМеня покроет,Но на льстецовНе буду я похож.Сюй-ю и Чао-фуНе так страдали,СтыжусьА измениться не могу.Вином пытаюсьРазогнать печалиИ песнямиГнетущую тоску.Теперь зима,И листья облетели,От ветраТреснут, кажется, холмы.Ночные небесаГрозят метелью,А я бредуСреди угрюмой тьмы.Окоченели пальцыСилы нету,А пояс развязалсяКак на грех.Но до ЛишаниДоберусь к рассвету,Где государьПирует без помех.Колышутся знамена,Как в столице,В дозоре гвардияНа склонах гор.Над ЯочиГорячий пар клубится,И блеск оружьяОслепляет взор.Здесь государьПроводит дни с гостями,Я слышу Музыка звучит опять.Те, кто в халатахС длинными кистями,Купаться могут здесьИ пировать.Но шелк, сияющийВ дворцовом зале,Плод женскогоБессонного труда.Потом мужчинКнутами избивалиИ податиДоставили сюда.И еслиГосударь наш горделивый,Тот дивный шелкСановникам даря,Хотел, чтоб властиБыли справедливы,То не бросал ли онПодарки зря?Да, здесь чиновниковПолно повсюду,А патриотамНе открыть сердца.К тому ж, я слышал:Золотые блюдаУвезеныИз алого дворца.И три небесных феиВ тронном зале,Окутав плечиНежной кисеей,Под звуки флейт,Исполненных печали,С гостями веселятсяДень-деньской.И супомИз верблюжьего копытаЗдесь потчуютСановных стариков,Вина и мясаСлышен запах сытый,А на дорогеКости мертвецов.От роскошиДо горя и бесправьяЛишь шаг.И нет упрека тяжелей.Я колесницуК северу направил,Чтобы добратьсяК рекам Цзин и Вэй.Тяжелый ледНа реках громоздитсяВезде,Куда ни взглянешь на пути.Уж не с горы ль КунтунОн вдаль стремится,Как бы грозя Небесный Столб снести?Плавучнй мостЕще не сломан, к счастью,Лишь балкиНеуверенно скрипят,И путникиСквозь ветер и ненастьеСкорее перейти егоСпешат.Моей семьиДавно уж нет со мною,И снег и ветерРазделяли нас.Я должен сноваВетретитьея с семьею,И вот ееУвижу я сейчас.Вхожу во дворТам стоны и рыданья:От голодаПогиб сынишка мой.И мне ль, отцу,Скрывать свое страданье,Когда соседиПлачут за стеной?И мне ль, отцу,Не зарыдать от боли,Что голодСына моего убил,Когда все злакиСозревали в поле,А этот домПустым и нищим был?Всю жизньЯ был свободен от налогов,Меня не слалиВ воинский поход,И если так горькаМоя дорога,То как же бедствовалПростой народ?Когда о немПомыслю поневолеИ о солдатах,Павших на войне,Предела нетМоей жестокой боли,Ее вовекиНе измерить мне!

Дулин — местность в окрестностях Чанъани, где жили многочисленные родственники Ду Фу, у которых он часто бывал.