Александр Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 Страница 12

24 июля 1908

Поэты

За городом вырос пустынный кварталНа почве болотной и зыбкой.Там жили поэты, — и каждый встречалДругого надменной улыбкой.

Напрасно и день светозарный вставалНад этим печальным болотом:Его обитатель свой день посвящалВину и усердным работам.

Когда напивались, то в дружбе клялись,Болтали цинично и пряно.Под утро их рвало. Потом, запершись,Работали тупо и рьяно.

Потом вылезали из будок, как псы,Смотрели, как море горело.И золотом каждой прохожей косыПленялись со знанием дела.

Разнежась, мечтали о веке златом,Ругали издателей дружно.И плакали горько над малым цветком,Над маленькой тучкой жемчужной…

Так жили поэты. Читатель и друг!Ты думаешь, может быть, — хужеТвоих ежедневных бессильных потуг,Твоей обывательской лужи?

Нет, милый читатель, мой критик слепой!По крайности, есть у поэтаИ косы, и тучки, и век золотой,Тебе ж недоступно всё это!..

Ты будешь доволен собой и женой,Своей конституцией куцой,А вот у поэта — всемирный запой,И мало ему конституций!

Пускай я умру под забором, как пес,Пусть жизнь меня в землю втоптала, —Я верю: то бог меня снегом занес,То вьюга меня целовала!

24 июля 1908

«Когда замрут отчаянье и злоба…»

Когда замрут отчаянье и злоба,Нисходит сон. И крепко спим мы оба  На разных полюсах земли.

Ты обо мне, быть может, грезишь в этиЧасы. Идут часы походкою столетий,  И сны встают в земной дали.

И вижу в снах твой образ, твой прекрасный,Каким он был до ночи злой и страстной,  Каким являлся мне. Смотри:

Всё та же ты, какой цвела когда-то,Там, над горой туманной и зубчатой,  В лучах немеркнущей зари.

1 августа 1908

«Ты так светла, как снег невинный…»

Ты так светла, как снег невинный.Ты так бела, как дальний храм.Не верю этой ночи длиннойИ безысходным вечерам.

Своей душе, давно усталой,Я тоже верить не хочу.Быть может, путник запоздалый,В твой тихий терем постучу.

За те погибельные мукиНеверного сама простишь,Изменнику протянешь руки,Весной далекой наградишь.

8 ноября 1908

«Всё это было, было, было…»

Всё это было, было, было,Свершился дней круговорот.Какая ложь, какая силаТебя, прошедшее, вернет?

В час утра, чистый и хрустальный,У стен Московского Кремля,Восторг души первоначальныйВернет ли мне моя земля?

Иль в ночь на Пасху, над Невою,Под ветром, в стужу, в ледоход —Старуха нищая клюкоюМой труп спокойный шевельнет?

Иль на возлюбленной полянеПод шелест осени седойМне тело в дождевом туманеРасклю́ет коршун молодой?

Иль просто в час тоски беззвездной,В каких-то четырех стенах,С необходимостью железнойУсну на белых простынях?

И в новой жизни, непохожей,Забуду прежнюю мечту,И буду так же помнить дожей,Как нынче помню Калиту?

Но верю — не пройдет бесследноВсё, что так страстно я любил,Весь трепет этой жизни бедной,Весь этот непонятный пыл!

Август 1909

Сусальный ангел

На разукрашенную елкуИ на играющих детейСусальный ангел смотрит в щелкуЗакрытых наглухо дверей.

А няня топит печку в детской,Огонь трещит, горит светло…Но ангел тает. Он — немецкий.Ему не больно и тепло.

Сначала тают крылья крошки,Головка падает назад,Сломались сахарные ножкиИ в сладкой лужице лежат…

Потом и лужица засохла.Хозяйка ищет — нет его…А няня старая оглохла,Ворчит, не помнит ничего…

Ломайтесь, тайте и умрите,Созданья хрупкие мечты,Под ярким пламенем событий,Под гул житейской суеты!

Так! Погибайте! Что́ в вас толку?Пускай лишь раз, былым дыша,О вас поплачет втихомолкуШалунья девочка — душа…

25 ноября 1909

Сон

Моей матери

Я видел сон: мы в древнем склепеСхоронены; а жизнь идетВверху — всё громче, всё нелепей;И день последний настает.

Чуть брежжит утро Воскресенья.Труба далекая слышна.Над нами — красные каменьяИ мавзолей из чугуна.

И он идет из дымной дали;И ангелы с мечами — с ним;Такой, как в книгах мы читали,Скучая и не веря им.

Под аркою того же сводаЛежит спокойная жена;Но ей не дорога свобода:Не хочет воскресать она…

И слышу, мать мне рядом шепчет:«Мой сын, ты в жизни был силен:Нажми рукою свод покрепче,И камень будет отвален». —

«Нет, мать. Я задохнулся в гробе,И больше нет бывалых сил.Молитесь и просите обе,Чтоб ангел камень отвалил».

20 июня 1910

Комета

Ты нам грозишь последним часом,Из синей вечности звезда!Но наши девы — по атласамВыводят шелком миру: да!Но будят ночь всё тем же гласом —Стальным и ровным — поезда!

Всю ночь льют свет в твои селеньяБерлин, и Лондон, и Париж,И мы не знаем удивленья,Следя твой путь сквозь стекла крыш,Бензол приносит исцеленья,До звезд разносится матчиш!

Наш мир, раскинув хвост павлиний,Как ты, исполнен буйством грез:Через Симплон, моря, пустыни,Сквозь алый вихрь небесных роз,Сквозь ночь, сквозь мглу — стремят отнынеПолет — стада стальных стрекоз!

Грозись, грозись над головою,Звезды ужасной красота!Смолкай сердито за спиною,Однообразный треск винта!Но гибель не страшна герою,Пока безумствует мечта!

Сентябрь 1910

«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…»

Ты помнишь? В нашей бухте соннойСпала́ зеленая вода,Когда кильватерной колоннойВошли военные суда.

Четыре — серых. И вопросыНас волновали битый час,И загорелые матросыХодили важно мимо нас.

Мир стал заманчивей и шире,И вдруг — суда уплыли прочь.Нам было видно: все четыреЗарылись в океан и в ночь.

И вновь обычным стало море,Маяк уныло замигал,Когда на низком семафореПоследний отдали сигнал…

Как мало в этой жизни надоНам, детям, — и тебе и мне.Ведь сердце радоваться радоИ самой малой новизне.

Случайно на ноже карманномНайди пылинку дальних стран —И мир опять предстанет странным,Закутанным в цветной туман!

1911 — 6 февраля 1914

AbeŕWrach, Finiste\re

«Благословляю всё, что было…»

Благословляю всё, что было,Я лучшей доли не искал.О, сердце, сколько ты любило!О, разум, сколько ты пылал!

Пускай и счастие и мукиСвой горький положили след,Но в страстной буре, в долгой скуке —Я не утратил прежний свет.

И ты, кого терзал я новым,Прости меня. Нам быть — вдвоем.Всё то, чего не скажешь словом,Узнал я в облике твоем.

Глядят внимательные очи,И сердце бьет, волнуясь, в грудь,В холодном мраке снежной ночиСвой верный продолжая путь.

15 января 1912