Кайсын Кулиев - Раненый камень Страница 12

НАШИ ДОРОГИ

По равнинам и по скатамВьетесь вы издалека,От гранита сероваты.Желтоваты от песка.

Засыпает вас метельюВот уже который век.Вы изогнуты в ущельях.Переломаны у рек.

Где-то солнце камень старыйНакалило в летний день,Где-то добрые чинарыПутнику бросают тень.

Утром здесь туман ложится,Пыль клубится в час дневной,Ночью гравий серебритсяПод серебряной луной.

Поздней осенью дорогиЛистьями покрыты сплошь,В мягких листьях тонут ноги.Ты по золоту идешь.

На горе ли, под горою,—Павшие сто лет назад.Здесь под плитами героиБезымянные лежат.

Здесь порой поют и плачут,По дороге с двух сторонКто с веселой свадьбы скачет,Кто плетется с похорон.

…Помню, по дороге старойИз далекого селаМать с корзинкой шла с базара,На спине меня несла.

И от легкости корзинкиИ от тяжести нуждыМатери моей слезинкиНа песке прожгли следы.

По дорогам этим послеБрел я сам, пуглив и мал,И копытцами мой осликПо сырым камням стучал.

Пояса дорог старинных,Где зимой, который век.С веток падая, рябинаКрасит кровью белый снег,

На своих потертых спинахВы укачивали насИ на родину с чужбиныПриводили в светлый час.

КЛИНОК И РОЗА

Где зелень пробивается сквозь каменьИ на плечи ложатся облака,Мне дорог розы красноватый пламеньИ лунный блеск холодного клинка.

Родную землю просьбой беспокою,Я говорю ей тихо: — Не забудь,Когда умру, ты мне своей рукоюКлинок и розу положи на грудь.

У ОЧАГА

С гор возвратившийся сквозь проседьЗимы, когда летят снега,Любил отец мой бурку сбросить,Потом присесть у очага.

И, цветом схожий с пастью волчьей,Огонь то злился, то смирнел.И на него отец мой молча,О чем-то думая, смотрел.

О том ли думал он с тревогой,Что снег метет, — спаси аллах,Не разминулись бы с дорогойОхотившиеся в горах.

Иль думал, как и все крестьяне,Он, возвратясь под отчий кров:Здоровы ль овцы на кутане?Кормов ли хватит для коров?

Металось пламя и сникало,Зардев на черной головне.Но черных дум не возникалоВ отцовской доброй голове.

Мели снега жестокой доли,И помню, что огонь зачах.Но вот он вновь в балкарском домеВенчает каменный очаг.

Горит очаг. Огнем объятыДрова чинаровые в нем.Сижу, как мой отец когда-то.Задумавшись, перед огнем.

Со мной отцовские тревогиИ горы в дымчатых снегах.Я думаю о людях многих,О подвигах и о стихах.

И кажется: ущельем горнымЛетит гнедой гривастый конь.Не предаваясь мыслям черным.Смотрю я молча на огонь.

Тучи клубятся, по склонам кочуя.Белые горы, вы дороги мне.Белое утро, проснувшись, хочу яБелые горы видеть в окне.

Чувству сердечному я покоряюсь,В Мекку ходивших понять не могу.Любящий родину, я поклоняюсьГорным вершинам в белом снегу.

КИНЖАЛ

Ты, выкованный мастерами,Добру служил и злу служил,За что в аулах матерямиБлагословен и проклят был.

Сражал врага земли родимой,Но и героя наповалРукой злодейской иль ревнивойТы, выхваченный, убивал.

Кружился ворон над убитым,На весь аул рыдала мать,—Картинам этим незабытымПричастен ты по рукоять.

И не тебя ль, когда был молод,Носил отец мой на ремне.Тобой в горах мой брат заколот,Два чувства будишь ты во мне.

Двух этих чувств пойми причинуИ за нее не обессудь,—Тебя вонзала храбрость в грудь,А трусость всаживала в спину.

Сталь боевая обнажалась,Холодная, была пряма,А в ней то солнце отражалось,То кровью запекалась тьма.

То был ты славен, то ничтожен,В зависимости от того,Кто вырывал тебя из ноженИ убивал тобой кого.

Порой ты беден был, но страшенСвоей чеканной простотой,Порой насечкой был украшенИ рукоятью золотой.

Но там, где рек кипят истоки,Тебя ковавший уповалНа то, чтоб ты, судья жестокий,Безвинного не убивал.

Но самому тебе учесть ли,Сколь раз в минувшие векаНеволила, защитник чести,Тебя бесчестная рука.

Я к равнодушным не причислен,Иную славу я стяжал.Ты дорог мне и ненавистен,Кавказский кованый кинжал.

ОСЕНЬ В НАЛЬЧИКЕ

Дом построен, и вымыты окна,А каштаны в осеннем огне,И листвы первозданная охраОтражается в каждом окне.

Стала липа медового цвета,Но глаза на мгновенье закрой —Оживет в ее шелесте летоИ пчелиный клубящийся рой.

То костер ли искрится пастушийИли рдеет кизиловый куст?Не спеши, приглядись и послушай:Схожа осень со зрелостью чувств.

И задумчивость леса не в силеДаже ветер прервать до поры.Облака в холодеющей синиКак снега Безенгийской горы.

Журавлей улетели станицы.Но светла и спокойна душа.Годы давние, словно страницы,Перелистываю не спеша.

Вижу осень, и парк нелюдимый,И серебряный свет с вышины,И листок на коленях любимой,Как желтеющий отблеск луны.

Я ВЕРНУЛСЯ С ГОР

Вдохнувший снега вечногоИ синевы озер.Домой июльским вечеромЯ возвратился с гор.

Еще клубилось облакоКосматое во мне,И с ветром рука об рукуЯ шел по крутизне.

Где горизонта линияЛежит на гребнях гор,И солнцем был и ливнем я.Листвы вздымал шатер.

Будила вновь заря меня,И в утренних лугахНес вместе с косарями яРосу на сапогах.

И там, где тропы вклиненыВ клубящийся туман,Я пил из кружки глинянойЦелительный айран.

Во мне звучали выстрелы,Цвели во мне, чисты.На каменистых выступахРожденные цветы.

Во мне вершины гордыеВенчал весь звездный рой,Когда вернулся в город яВечернею порой.

В ДОРОГЕ

Кому не вспомнится в дорогеТепло родного очага?Уносит путь меня далекий,Степные выстелив снега.

Степным захлестан я простором,Степную ширь вбирает взгляд.И мысленные перед взоромНагорья отчие стоят.

И сердцем зрячим, не иначе,Сквозь версты вижу пред собойПоднявшийся, как хвост кошачий.Дым над родимою трубой.

Лежат снежинки на пороге,Калитки звякнуло кольцо.Мне мама вспомнилась в дороге,Ее глаза, ее лицо.

Все сон напоминает, правда.Огонь в камине виден мне,И перед ним взлетает плавноТень колыбели на стене.

В дуге степного окоема.Сквозь ветры и летящий снег,Я чувствую дыханье дома,—Уж так устроен человек.

Одолеваем расстояньяИ словно предаемся снам.И резче тем воспоминанья.Чем тяжелей в дороге нам.

ГОВОРЮ С ГОРОЙ