Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден Страница 15

Сохранился вариант одного из четверостиший:

Разгадаю свою долюВ дальних тех краях.И скажу – спасибо, доляСтранная моя…

Уже в школьные годы в Игоре пробуждалось то стремление к глубокому философскому постижению мироздания и сути человеческого бытия, что столь явственно проявилось в его зрелой поэзии. Так, сплошь испещренные написанными еще детским округлым почерком строками листочки школьных тетрадей обнаруживают записи-откровения типа: «Люди! Какие же вы запутанные существа! Жизнь подобна канату над пропастью… Один неверный шаг, и ты – в пропасти. Канату над пропастью…»

Попытки разобраться в окружающем мире и найти смысл своего существования свойственны подростковому возрасту в целом, но характерно, что у Игоря эти поиски с юных лет сопряжены с какой-то жертвенностью во имя пока еще слишком общо понимаемых человеческих ценностей. Желание слиться с миром и привнести в него некую гармонию прочитывается в стихотворении «Я отдал бы свое счастье…»

Я отдал бы свое счастье,Я отдал бы, друг,Чтоб обиды и ненастьяРазбежались вдруг.Чтоб людей вела дорогаК миру на земле,Чтоб у светлого порогаНе таиться мгле.

Я прошел бы через дни и годыСквозь жару и снег,Чтоб печали и невзгодыПревратились в смех,Чтобы с утренней росоюСчастье расцвело,Чтобы с девичьей косоюНе играло зло.

Я уйду в пустые дали,Растворюсь в тиши,Чтоб с любимыми шепталиНочью камыши,Чтобы люди на планетеНе узнали слез,Чтоб кругом на белом светеБыло много роз.

Эту же тему развивает и набросок:

Протопчу седые далиСквозь печаль и смех,Свою долю разгадаюСвежестью помех.И тогда враги и козниОбессилят в зле,И тогда улыбкой большеСтанет на земле.

Небольшой отрывок из записей дневникового характера отражает те же настроения распахнутости миру и носит ярко выраженный программный характер: «У каждого человека для того, чтобы жить интересно, весело, принося себе и людям радость, должен существовать какой-то внутренний огонь, стимул, цель в жизни, как бензин у двигателя внутреннего сгорания. Если не будет в двигателе бензина, он не будет работать; так же и в человеке: если в нем не будет внутреннего накала, цели в жизни, стимула – он будет не интересен ни себе, ни людям.

Человек, не имеющий всего этого, подобен камню, брошенному с высокой скалы в океан: там, на дне он обречен на бесполезное гниение среди необъятных вод…» (02/III/1976 г.).

Ретивый комсомолец

…«Обманутость» моего поколения проявлялась, в частности, в том, что я могла сомневаться в советской власти в целом, но в Ленина верила всегда. Это уже потом сыновья раскрыли мне глаза на то, что если бы не Ленин, то, может быть, с нашей Родиной и не произошло бы того, за что мы теперь расплачиваемся. В Ленина верил и мой муж, и детям мы внушали, что, если был бы жив Ленин, все было бы совсем по-другому. Игорь в детстве свято верил в грядущий коммунизм, и мы старались не разрушать этой веры. В то время главой государства был Брежнев, а все помнят, что он собой представлял, особенно в последние годы; тошно было смотреть на его увешанную наградами грудь. Люди стали уже анекдоты про него сочинять, и иногда эти анекдоты рассказывались у нас дома при детях. Я в то время уже начала понемногу готовить ребят к жизни, чтобы у них не было особой эйфории по поводу происходящего в стране. И вот, иногда ругаешь правительство и видишь, что Игорю это очень не нравится. Однажды я прямо ему сказала:

– Игорь, да не верь ты тому, что говорит Брежнев!

Он ужасно возмутился, ведь тогда Игорь был комсомолец да еще ретивый такой:

– Мама, если ты еще раз тронешь Брежнева, я убегу из дома!

– Игорь, да ты посмотри, как люди живут вокруг тебя! Ты видишь, как мы живем, а ведь отец с утра до ночи работает на бетонном заводе, плиты для домов делает, а мы столько лет в бараке жили. Я сижу в компрессорной, уже оглохла от шума. А какую мизерную зарплату мы с отцом получаем?!

Но Игорь свято верил в ленинский идеал. Он даже написал стихотворение «Берегите время». Это стихотворение нужно пояснить особо. Дело в том, что Игорь в юности постоянно боролся со своей ленью. Я-то всегда считала, что он мальчик трудолюбивый, послушный, и только он один знал, каких усилий это ему стоило. Игорь никому не говорил об этом, но в стихах все-таки проговаривается:

Книгами завален с головы до ног,С тряпкой холоднящей на челе,Я сижу, заполучив урокЗа бесцельно прожитое время.

Хрипловатым голосом с книжных строкУкоризненно мне говорит Есенин:«Ну, так как учеба, Игорек?Видел бы тебя товарищ Ленин…»

«Не жалею, не зову, не плачу…» – говорю.Что ж теперь поделаешь, Серега,Вот сейчас литературку просмотрю.А потом еще билетов 100 останется… Немного…

Маяковский басом оглушил:«Скидывай          с себя,                    бездельник,бремя      лени!»А потом, подумав, заключил:«Видел бы тебя товарищ Ленин…»

Вдруг раздался мягкий тенорок,Чистый, тихий, легкий и сердечный,Предстоит печальный диалог…Ох, зачем я был такой беспечный!

Но без суеты и резких словУбедил меня великий гений.В заключение сказал: «Вот так, Тальков,В ваше время нет приюта лени».

Тронутый словами Ильича,Я поклялся впредь ценить минуты.И почувствовал, как плача и ворча,Погибает лень во мне со злобой лютой.

Люди! К счастью своему, узнав,Что такое лени бремя,Я прошу вас, лени бой задав,Берегите! Берегите! Берегите Время!

Всегда побеждать

Можно представить себе, каким болезненным был для Игоря процесс осознания ложности тех идеалов, которыми была овеяна его юность, и тем мучительнее был поиск новых ориентиров в жизни и ожесточеннее его протест против тех, по вине которых «когда-то могущественная Российская империя превратилась в сырьевой придаток развитых капиталистических стран» (фрагмент из спектакля-обличения «Суд») и выбилась из естественного хода своего развития… Но все это будет потом, после армии, а пока наивная юношеская распахнутость навстречу жизни, вера в незыблемость тех представлений, что почерпнуты в школьные годы, сказываются и в стихотворении, посвященном окончанию десятилетки. Кстати, оно же обнаруживает и тонкую лирическую струну, которая так пронзительно звучала в поэзии Игоря до его последних дней, как-то удивительно, неповторимо сопрягаясь с острой социальностью и гражданственностью его творчества:

Вот и все, друзья,десять школьных лет незаметно пролетели:решая, говоря,в учебники смотря,мы заметно повзрослели.

Стоим пред отчизною мы,полные знаний,стремленьем горя,стремленьем горя.И новых открытий,больших испытанийнам сулит земля.

Хочется сказать родным учителямза все огромное спасибо:за теплоту их слов,за все, что дали нам,за их не по годам седины.

За то, что учили с бедой нас бороться,всегда побеждать,всегда побеждать.За то, что ругали и тут же прощали,как добрая мать.

Прощай же, школьный двори наш любимый класс,вовек тебя мы не забудем,за то, что согревалзимой холодной нас,за то, что ты нас вывел в люди.

Прощайте, окошки, дощечки и парты,и актовый зал,и актовый зал.Прощайте, порожки, линейки и маты,прощай, наш журнал.

«Стою один на всей земле…»

Полонез Огинского