Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений Страница 16

ДОМИК

In diesem Hause wohnte mein Schatz.

Heine [7]

В этом доме ты, мой друг, жила.Как его я полюбил за это!Я и в светлый день его любил –С васильками на раскрытых окнах,С этим милым и простым уютом,С белизной накрытого стола;Я любил его и в тихий вечер:Так, с прогулки поздней возвращаясь,Мне бывало радостно увидетьМирной лампы свет за занавескойИ на белом поле тень твою.

Только быстрой, радостной толпоюУбежали дни – и без тебяЯ любил твой милый домик – странный,Без цветов, без занавесей светлых,Со слепыми стеклами окошекИ с безмолвной грустью о тебе.

Но – как скоро насмеялись людиНад моею светлою печалью!Я услышал в доме голоса,Я увидел в окнах чьи-то лицаЗанавески с пестрыми цветами –И уж ночью в темных пятнах оконЯ не мог следить своей мечтыИ, шепча, твой образ в них лелеять…

И теперь я не иду туда –К дому тихому – к мечте – к тебе…Только редко издали взгляну –И, вздыхая, никну головою.

В СЕЛЕ

В селе Балакове на волжском берегуПод звездным куполом июньской теплой ночиВ немолчном говоре и пароходном шуме –В селе Балакове на пристани слепец,В одной руке держа разогнутую книгуИ от строки к строке водя по ней перстом,Звенящим голосом, подняв лицо, читаетТолпе святой рассказ про дочерь Наира;А возле – поводырь, мальчишка, с фонаремСбирает медяки, бросаемые на полДощатой пристани. При шуме пароходномТоропится народ и свой товар грузить,И сесть на пароход, и просто потолкаться –И громко «публику» слепец благодарит.А звезды и вода горят спокойным светомИ тихо слушают одни – святой рассказ.

ТИФЛИС

Люблю брести один по улице Тифлиса,Где строгий обелиск немого кипарисаТемнеет, недвижим на белизне стены,И в знойную лазурь стремит столетий сны.Но более люблю пробраться понемногуИз городских теснин – на вольную дорогу,Где встречу буйволов, волочащих арбу,Верблюдов порожнем – нестройную гурьбу –И смуглых путников с живой гортанной речью;А может, ни одну мне душу человечьюСудьба счастливая навстречу не пошлет –И ветер гулевой беспечный свой полетПомчит навстречу мне меж серыми скаламиИ — нежно-теплыми и полными волнами,Всей роскошью садов – дыханьем миндаляПовеет на душу весенняя земля.

ЗУРНА

На тесном дворике, где с трех сторон балконы,А между них миндаль – раскидистый, зеленый –Над камнем крепкий ствол возносит в вышину,К весенним небесам, – услышал я зурнуСегодня, в светлый день и праздник Воскресенья;И бойкий барабан в пылу самозабвеньяЕй вторил ревностно, певице удалой.Послушать вышел я – увидел пред собойИ барабанщика в лохмотии картинном,И рядом – зурнача; в ребячески-невинномЛице, в коричневых раздувшихся щекахСтаранье полное и важность – просто страх;И тут же, просияв широкою улыбкой,Один пустился в пляс – не тихий и не шибкий,Руками поводя – степенно, не спеша –Бог весть откудова явившийся муша .О подвернувшемся мальчишке черномазом,Что вслед за ним юлит, не мыслит он. Кавказом,Еще хранящим дар прямого бытия,На празднике весны так был привечен я.

В СУМЕРКАХ

Раз в сумерках меня ты не узналаИ подошла – и быстро обняла –И крепко в лоб меня поцеловала –И пламенем и дрожью обдала –

И вскрикнула, и скрылась. Да, но тайнаУж мне была невольно отдана –Так несомненна, так необычайна!Чужда навек – и уж навек родна.

Как я томлюсь! Мгновенная отрадаВ мой сумрак не вернется никогда.Но за себя ль душа безмерно рада?Во лбу моем горит твоя звезда.

ДУШИСТЫЙ ГОРОШЕК

Он

Ты свежа, как душистый горошек,Что, цепляясь, растет у окошекВдоль по узенькой грядке в саду.

Она

Да, я вижу, что эту грядуПолюбил ты порой предзакатной.Мне милее рассвет благодатный.

Он

О, и всё же, и всё же, дитя,Мне горошком душистым цветя,Ты смеешься вечернею зорькой.

Она

А зачем же и слабой, и горькойМне усмешкой ответствуешь ты?Разве любят печально – цветы?

ПРОГУЛКА

Помню летнюю прогулку в те далекие года.Мы – влюбленные мальчишки, ты – резва и молода.

Беспричинное веселье, трели смеха, искры взгляда,Живость быстрая походки, легкость светлого наряда.

Было радостно и мило не одной тебе – и нам,Что равно повелеваешь ты, богиня, трем сердцам.

Помню, ты, шаля, фуражку вдруг взяла у кавалера;Начала переполняться моего веселья мера;

Помню, как околыш синий и блестящий козырекШли сверкающей улыбке и румянцу нежных щек;

Как завидовал я тайно; и – в веселье и в печалиКак в груди с беспечным смехом слезы жгучие дрожали.

Но улыбка – примиряла, побеждала навсегдаВ ту июньскую прогулку, в те далекие года.

МЕЧТА

Я знаю, отчего ты стала так грустна.Все ночи долгие проводишь ты без сна;Головку милую склоняешь ты к альбому,И крадется слеза по глазу голубому.И тихо наклонясь над маленьким столом,Твоих листов мечта касается крылом, –И, затаив в душе невольный трепет женский,Ты слушаешь. Тебе, как Ольге милый Ленский,Влюбленные стихи читает твой поэт –Возвышенной души неистощимый бред;И, кудри опустив, в слезах невольной неги,Впиваешь ты душой струи его элегий.

СОСНЫ

Знакомым шумом шорох их вершин

Меня приветствовал…

Пушкин

О, хмурые друзья! как полюбил я васПорой осеннею в перед закатный час.Вы были издавна, развесистые сосны,И думам, и мечтам, и песням плодоносны;Но никогда душе кочующей моейНе навевали снов отрадней и родней,Как ныне – строгие в эфире темно-синем.Мы грань вечернюю, таинственную минемС одною думою; и снится наяву,Что в ваших душах я неведомо живу:Не часто ль чудился в суровых ваших хорахГлухой тоски моей сливающийся шорох?И отклик слышал я созвучиям родным,Взлетевшим некогда с земли к мирам иным?Так гармонически, так стройно отвечалиВы, сосны тихие, на зов былой печали.

ЭЛЕГИИ. КНИГА ПЕРВАЯ

«В глиняной вазе моей увядают пурпурные розы…»

В глиняной вазе моей увядают пурпурные розы,Сыпля на стол лепестки, томный лия аромат.Так отпылавшая страсть, померкая в стынущем сердце,Сладко и грустно томит благоуханьем своим.

ТВОЙ ПОЦЕЛУЙ

1. «Твой поцелуй мне мил и странен…»

Твой поцелуй мне мил и странен.Я им сражен! смертельно ранен.Меня язвит его печать.И сам не верю я: ужелиУста смущенные посмелиТвоим, замедлив, отвечать?

Но как я счастлив поневолеОт этой сладости и боли,Изнемогая – как во сне.И в каждом жизненном биеньеБлаженной смерти упоеньеС тех пор дано тобою мне.

2. «Когда, на миг овеян тайной…»