Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок Страница 16

1911. Лето

Дылицы

Опять ночей грозовы ризы,Опять блаженствовать лафа!Вновь просыпаются капризы,Вновь обнимает их строфа.

Да, я влюблен в свой стих державный,В свой стих изысканно-простой,И льется он волною плавнойВ пустыне, чахлой и пустой.

Все освежая, все тревожа,Топя в дороге встречный сор,Он поднимает часто с ложаСвоих кристальных струй узор.

Препон не знающий с рожденья,С пренебреженьем к берегам.Дает он гордым наслажденьеИ шлет презрение рабам.

Что ни верста — все шире, ширеЕго надменная струя.И что за дали! что за шири!Что за цветущие края!

Я облеку, как ночи, — в ризыСвои загадки и грехи,В тиары строф мои капризы,Мои волшебные сюрпризы,Мои ажурные стихи!

1909. Июнь

Мыза Ивановка

Не мне в бездушных книгах черпатьДля вдохновения ключи, —Я не желаю исковеркатьДуши свободные лучи!

Я непосредственно сумеюПознать неясное земле…Я в небесах надменно реюНа самодельном корабле!

Влекусь рекой, цвету сиренью,Пылаю солнцем, льюсь луной,Мечусь костром, беззвучу теньюИ вею бабочкой цветной.

Я стыну льдом, волную сфинксом,Порхаю снегом, сплю скалой,Бегу оленем к дебрям финским,Свищу безудержной стрелой.

Я с первобытным неразлучен,Будь это жизнь ли, смерть ли будь.Мне лед рассудочный докучен, —Я солнце, солнце спрятал в грудь!

В моей душе такая россыпьСиянья, жизни и тепла,Что для меня несносна поступьБездушных мыслей, как зола,

Не мне расчет лабораторий!Нет для меня учителей!Парю в лазоревом простореСо свитой солнечных лучей!

Какие шири! дали, виды!Какая радость! воздух! свет!И нет дикарству панихиды,Но и культуре гимна нет!

Петроград

1909. Октябрь

Я прогремел на всю Россию,Как оскандаленный герой!..Литературного МессиюВо мне приветствуют порой.

Порой бранят меня площадно, —Из-за меня везде содом!Я издеваюсь беспощадноНад скудомысленным судом.

Я одинок в своей задаче,И оттого, что одинок,Я дряблый мир готовлю к сдаче,Плетя на гроб себе венок.

Дылицы

1911. Лето

Поэза вне абонемента

Я сам себе боюсь признаться,Что я живу в такой стране,Где четверть века центрит Надсон,А я и Мирра — в стороне;

Где вкус так жалок и измельчен,Что даже, — это ль не пример? —Не знают, как двусложьем МельшинСкомпрометирован Бодлэр;

Где блеск и звон карьеры — рубль,А паспорт разума — диплом;Где декадентом назван ВрубельЗа то, что гений не в былом…

Я — волк, а Критика — облава!Но я крылат! И за Атлант —Настанет день! — польется лава —Моя двусмысленная славаИ недвусмысленный талант!

1912

Прощальная поэза

Я так устал от льстивой свитыИ от мучительных похвал…Мне скучен королевский титул,Которым Бог меня венчал.

Вокруг талантливые трусыИ обнаглевшая бездарь…И только Вы, Валерий Брюсов,Как некий равный государь…

Не ученик и не учитель,Над чернью властвовать устав,Иду в природу, как в обитель,Петь свой осмеянный устав…

И там, в глуши, в краю олонца,Вне поощрений и обид,Моя душа взойдет, как солнце,Тому, кто мыслит и скорбит.

1912

Поэза о Карамзине

Известно ль тем, кто, вместо нарда,Кадит мне гарный дух бревна,Что в жилах северного бардаСтруится кровь Карамзина?

И вовсе жребий мой не горек!..Я верю, доблестный мой дед,Что я — в поэзии историк,Как ты — в истории поэт!

1912

Эпилог

Я, гений Игорь-Северянин,Своей победой упоен:Я повсеградно оэкранен!Я повсесердно утвержден!

От Баязета к Порт-АртуруЧерту упорную провел.Я покорил Литературу!Взорлил, гремящий, на престол!

Я, — год назад, — сказал: «Я буду!»Год отсверкал, и вот — я есть!Среди друзей я зрил Иуду,Но не его отверг, а — месть.

— Я одинок в своей задаче! —Презренно я провозгласил.Они пришли ко мне, кто зрячи,И, дав восторг, не дали сил.

Нас стало четверо, но силаМоя, единая, росла.Она поддержки не просилаИ не мужала от числа.

Она росла, в своем единствеСамодержавна и горда, —И, в чаровом самоубийстве,Шатнулась в мой шатер орда…

От снегоскалого гипнозаБежали двое в тлень болот;У каждого в плече заноза, —Зане болезнен беглых взлет.

Я их приветил: я умеюПриветить все, — божи, Привет!Лети, голубка, смело к змею!Змея! обвей орла в ответ!

Я выполнил свою задачу,Литературу покорив.Бросаю сильным на удачуЗавоевателя порыв.

Но даровав толпе холоповЗначенье собственного «я»,От пыли отряхаю обувь,И вновь в простор — стезя моя.

Схожу насмешливо с престолаИ ныне, светлый пилигрим,Иду в застенчивые долы,Презрев ошеломленный Рим.

Я изнемог от льстивой свиты,И по природе я взалкал.Мечты с цветами перевиты,Росой накаплен мой бокал.

Мой мозг прояснили дурманы,Душа влечется в Примитив.Я вижу росные туманы!Я слышу липовый мотив!

Не ученик и не учитель,Великих друг, ничтожных брат,Иду туда, где вдохновительМоих исканий — говор хат.

До долгой встречи! В беззаконцеВеротерпимость хороша.В ненастный день взойдет, как солнце,Моя вселенская душа!

1912. Октябрь

Златолира

Лидии Рындиной

посвящяется автором эта книга

I. Живи живое

Эгополонез

Живи, Живое! Под солнца бубныСмелее, люди, в свой полонез!Как плодоносны, как златотрубныСнопы ржаные моих поэз!

В них водопадят Любовь и Нега,И Наслажденье, и Красота!Все жертвы мира во имя Эго!Живи, Живое! — поют уста.

Во всей вселенной нас только двое,И эти двое — всегда одно:Я и Желанье! Живи, Живое!Тебе бессмертье предрешено!

1912

Веймарн

Поэза возмездия

Моя вторая ХабанераВзорвалась, точно динамит.Мне отдалась сама Венера,И я всемирно знаменит!

То было в девятьсот девятом…Но до двенадцатого — дымВсе стлался по местам, объятымМоим пожаром золотым.

Возгрянул век Наполеона(Век — это громогласных дел!)Вселенского ХамелеонаДуша — бессмертный мой удел.

Издымлен дым, и в льстивый танецПустился мир, войдя в азарт.Я — гениальный корсиканец!Я — возрожденный Бонапарт!

На острова Святой ЕленыМне не угрозен небосклон:На мне трагические плены,Зане я сам Хамелеон!

Что было в девятьсот девятом,То будет в миллиард втором!Я покорю миры булатом,Как покорял миры пером.

Извечно странствуя с талантомНа плоской лосскости земной,Был Карлом Смелым, был я Дантом,Наполеоном — и собой.

Так! будет то, что было, снова —Перо, булат, перо, булат…Когда ж Земли падет основа —О ужас — буду я крылат!..

Веймарн